Призракам не платят сверхурочные - Ксения Томашева

Расставив мисочки, Каэл откупорил бутыль. Сунув в нее перьевую кисть, принялся наносить жидкость, оказавшуюся краской, себе на грудь. Глаза он при этом скашивал так, что я с удивлением для себя обнаружила, что у карни таки имеются белки. Просто радужки у них гораздо больше человеческих, вот и занимают всю видимую часть глаза.

Закончив с разрисовкой груди, карни перешел на руки, четкими, выверенными движениями нанося мазок за мазком. Левой и правой рукой он при этом орудовал одинаково уверенно. В завершение, Каэл размашисто полоснул кистью по своему лицу, изобразив на нем крест, вертикальная и горизонтальная линии которого перекрещивались на кончике носа. Учитывая, что все это он проделал без зеркала, ровности и точности нанесения линий можно было лишь позавидовать. Нахлобучив корону из перьев на голову, он вылил остатки краски на ладонь и тщательно размазал ее по обеим кистям, покрасив их на манер перчаток.

— Зажигалка где? — поинтересовался, размахивая руками, чтобы краска быстрее высохла.

— Там, — махнула я в сторону стула, на который карни беспорядочно свалил все наши припасы. — Разыскать?

— Сиди там, — коротко качнул он головой.

— А ты шаманить собрался? — ну не удержалась я от дурацкого вопроса о том, что и так очевидно. Просто, немного справившись с испугом, начала себя ощущать участником интерактивного театрального представления “из жизни примитивных племен”.

— Нет, — отрезал карни. — Не говори лишнего. Потом все. Слова могут стать ловушкой.

Послушно заткнулась.

Краска сохла быстро, и Каэл перешел к следующей части представления. Прошелся по расставленным по комнате мисочкам, поджигая их содержимое. Признаться, я никогда еще такого не видела. В обычных свечках хотя бы фитиль есть, а тут ничего подобного не наблюдалось. Меня карни попросил сесть, скрестив ноги, а пылающую мисочку держать обеими руками, обязательно касаясь ее большими пальцами. Не скажу, что я в восторге от этой идеи была — мисочка быстро нагрелась и ощутимо припекала пальцы — но выполнила требуемое безропотно.

Свет погас, а символы на коже Каэла вспыхнули в полумраке оранжевым светом. Палка, столь похожая на кость, оказалась у него в руках и тоже светилась — тускловато-зеленым, точно гнилушка. Когда карни ее со столика взял, я проглядела.

Высокая фигура замерла посреди комнаты, в ногах у кровати.

С минуту ничего не происходило, лишь завывал, постукивая ставнями, ветер за окном, а потом я внезапно осознала, что уже какое-то время слушаю незаметно присоединившееся к вою ветра гудение. Гудел Каэл. Низко, на одной ноте, со все нарастающей громкостью. Я смотрела на него, как загипнотизированная, и все равно прозевала тот момент, когда карни начал еще и раскачиваться. Плавно, из стороны в сторону, перетекая из одного крайнего положения в другое. Он не просто раскачивался, а извивался, точно завораживающая свою жертву степная змея. Когда начала раскачиваться я, я не заметила.

Палка в руках Каэла начала вращение, превратившись в светящийся тускло-зеленый круг. Не прекращая покачивания, карни перехватил палку в левую руку и плавно поднял ее над головой. Я завороженно следила за вращением палки, но только глазами, тело внезапно перестало меня слушаться.

Гул, издаваемый карни, сменил тональность, теперь в нем появился ритм — четко прослеживаемый, но совершенно незапоминаемый. Ритм бился в голове, пульсировал в висках тупой болью, заставляя мир вокруг расплываться. И уже сквозь затянувшую взгляд мутную пелену я рассмотрела блеклое облачко белесого тумана, змейкой поднимавшееся из-за спины над левым плечом Каэла. Туман вытягивался струйкой и закручивался в спираль чуть выше головы карни, все больше напоминая миниатюрный смерчик.

Стоило смерчику сформироваться окончательно, как за окном взвыло. Мощный порыв ветра ударил в стену мотеля, ставни загрохотали, да так, что я испугалась, что их вообще вырвет с петлями. На лице карни не дрогнул ни один мускул, но, кажется, в глазах мелькнула тревога. Надеюсь, все-таки, показалось. Что-то мне не по себе, когда Каэл беспокоится.

Отложив палку, Каэл двинулся к кровати. Призрачный смерчик над его плечом дрогнул, наклонился, поворачиваясь воронкой ко мне. Захотелось отшатнуться, но пошевелиться я все еще не могла. Плавным, непрерывным движением, карни перетек на кровать, усаживаясь напротив меня в точно такой же позе. Неведомо откуда достал колосок бездушника, одним движением содрал с него семена, растер их в ладони и бросил мне в лицо.

Зажмуриться я не успела, лишь заморгала часто-часто, чувствуя, как запорошила их пыльца, покрывавшая семена в колоске. Ветер взвыл, ударив уже в другую стену — комнату мы сняли угловую. Каэл едва заметно нахмурился и повторил процедуру уже со вторым колоском. Смерчик дернулся в сторону сверкнувших золотистыми искорками над пламенем мисочки-свечи семян, но карни, не прекращая гудения, грозно рыкнул, и тот поспешно вернулся на свое место.

Ветер за окном удвоил усилия, громко бросая пригоршни песка в ставни. Третий колосок лишился семян, но достались они на этот раз не моему многострадальному лицу, а смерчику за левым плечом Каэла. Тот охотно проглотил все подношение, даром, что призрачный.

— Дишшштра силаээ каарррнн! — выкрикнул карни, резким броском сверху вниз швыряя семена с последнего, четвертого, колоска в огонь моей мисочки.

Семена вспыхнули, непогода взревела, и в реве этом я четко расслышала разочарованный, кровожадный вой, огонь полыхнул, выливаясь мне на пальцы. Выронить мисочку я не успела — Каэл перехватил.

— Спи! — резко приказал он, легонько стукнув меня пальцем по лбу.

Кажется, в сон провалилась я еще до того, как упала назад на подушку.

* * *

Тело затекло от неудобной позы, в боку и щеке, которой я вжалась в подушку, кололо. В голове шумело, как при сильном похмельи. Вскакивать и вообще делать резкие движения я поостереглась, памятуя, как моя голова этого по утрам не любит. Полежала немного, припоминая, что вчера пила. По всему выходило, что ничего крепче чая в рот не брала.

События ночи слились в один невнятный кошмар. Пугающая тень из зеркала, безумный ритуал Каэла… Вот так и начинаешь верить, что шаманы карни — не просто разновидность “фольклорного творчества примитивных народов”. Честно признаться, до нынешней ночи я была уверена, что это все представления для доверчивых зевак. Просто способ заработать для карни в новом мире, в котором хозяин уже не обязан заботиться о своих рабах, а работы, к которой эти создания пригодны, не так уж и много.

В памяти всплыли слова жиппи о том, что у меня есть шаман и бездушник. И что они как-то связаны с Лицом Бога. Возможно ли, что все это части, требуемые для какого-то ритуала? Но почему тогда Каэл об артефакте ни сном ни духом? Все время нашего с ним знакомства карни ведет себя так, будто владеет только той информацией, которую мы раскопали вместе.

“Гитара у него была”, - вспомнила я слова Пэм о “красавчике”, с которым девушка познакомилась в баре накануне своей смерти. Я тогда отмела все подозрения. Ну в самом деле, уж Пэм точно не назвала бы карни “красавчиком” и не стала бы с ним выпивать. Да она, скорее всего, и внимания бы на него в баре не обратила. Пэм во все времена интересовали только человеческие мужчины и только те, которые способны без колебаний купить девушке самое дорогое шампанское в баре.