СССР-2010 - Александр Афанасьев

Противостояние с Политбюро заканчивается в девяносто третьем году. Попытка импичмента первого президента СССР через Верховный Совет – заканчивается штурмом здания отрядами спецназа, арестом большей части депутатов…

Ситуация в экономике начинает выправляться к девяносто четвертому году. Шоковая терапия в сочетании с резкой либерализацией экономики и началом приватизации дают свои плоды – разворачивается масштабное частное строительство, на рынках и в кооперативных магазинах можно найти все необходимое. Тем не менее процесс перехода к рынку сложен – до тридцати процентов советских граждан проваливаются в нищету, до десяти процентов подскакивает безработица.

Первый действительно серьезный рост в экономике был зафиксирован в 1997 году. А в 2003 году начала расти цена на нефть, положив начало пятилетке нефтяного бума. К 2010 году Советский Союз вышел на второе место по ВВП в мире после США. С небольшим отставанием шли Япония, Китай и Германия, если считать результаты конфедерации, а не ГДР и ФРГ по отдельности.

Таким образом, в экономике перестройку можно было считать успешно завершившейся, хотя и немного не так, как предполагал ее начинатель. А вот в международных делах все было намного хуже. Лишившись стратегического предполья, СССР был зажат на континенте с одной стороны блоком НАТО, с другой – враждебным Китаем, с третьей – не менее враждебной Турцией, возглавляющей блок мусульманских стран. Потерявший свой блок и свой пул сторонников, СССР тем не менее был способен уничтожить США менее чем за час. И потому холодная война продолжалась…

Проснулся я, как обычно, рано. Не могу избавиться от приобретенной на Востоке привычки вставать очень рано. Там встают для первого, еще ночного намаза, а начинают работать в шесть утра. Заканчивают в час дня из-за жары, потом – примерно до четырех – сон и вечером уже развлечения – кальян, кино, все дела. Выходной один – пятница…

Они совсем не такие, как мы.

Проснувшись, я не мог понять, где я нахожусь, вместо жесткой и узкой койки – кровать, вместо глиняной стены – обои. Потом я понял – дома. Я – дома. В своем новом доме. К которому я еще не привык…

Квартира была кооперативная, ельцинка. Я ее купил на «боевые» – советнические деньги, которые заработал во время спецкомандировок в жаркие страны. Ну и… свои добавил, конечно. Ельцинка – это промежуточный вариант между нормальной квартирой и брежневкой, их строили в девяностые, когда Ельцин[1], для того чтобы связать необеспеченную денежную массу, которую до этого навыпускали, издал серию президентских декретов, по одному из которых отменялось большинство ограничений в сфере строительства, и в эту отрасль допускался частник. Собственно, шабашник был в строительстве всегда, просто Ельцин, сам профессиональный строитель, это узаконил. Ну и разрешили кооперативы без ограничений, частные строительные компании, на селе сняли ограничения по метражу и этажности частных жилых домов – строй хоть три этажа. В итоге – начали строить вот такие вот чудеса – девяносто квадратов жилой площади, кухня шестнадцать, лоджия десять, при этом низкий потолок, тесный и раздельный санузел, еле живой лифт и слышно всех соседей – на звукоизоляции сэкономили. Строили кооперативщики специально для озверевших от тесноты советских граждан, которые тогда хватали любое жилье, которое было, решали квартирный вопрос явочным порядком. Главное, тогда был метраж, больше ни на что не смотрели. Ну и кухня, чтобы не толкаться. Потом немного поутихло, потом разработали унифицированные серии, ими сейчас «Аэропорт-2» застраивают – там потолки два и восемь, подземная парковка, как в загнивающем капитализме. А эти стали продавать по дешевке – вот я и купил, благо деньги были. Мне одному много не надо.

Ладно, пора вставать.

Поколотив вместо намаза мешок и поработав на тренажерах (у меня их три, одна комната целиком ими заставлена – живу-то один), пошел в душ. Вода опять еле теплая… ну что это такое? Право слово. Хотя…

В Афганистане хорошо, если была такая…

В прошлом месяце мне исполнилось тридцать пять лет – десять лет до предельного срока[2], но так мне до пенсии год остался. По итогам третьей афганской спецкомандировки мне подвесили подполковника, хотя я точно знаю, что есть в штабе кое-кто, кто голову отдаст за то, чтобы я навсегда остался капитаном. Но звания для меня, скажем, дело не такое важное. Если бы я хотел быть генералом, то устроился бы в первый отдел «Ижмаша», там все сотрудники действующие, и с присвоением званий[3] проблем никогда не было. Но скучно там. Скучно.

Имен у меня много. Афганцы меня звали рафик Искандер[4], ливийские спецназовцы просто – Аль-Ах[5]. Вооруженная оппозиция в Афганистане называла меня Джинном и давала за мою голову сто тысяч долларов США. Видимо, такие аналогии у них возникли потому, что и я, и вся моя группа знали арабский и могли сойти за душманов – наемников из стран северной Африки или Персидского залива. В документах, которые хранятся в сейфе начальника отдела кадров УКГБ по УАССР, стоит имя Александр Васнецов, но оно тоже фальшивое. Его я получил на первой неделе обучения, когда нам приказали за один час придумать себе новое имя, желательно взятое из литературы, чтобы запоминать было проще. Кто-то брал фамилию и имя героев произведений, а я взял фамилию известного русского сказочника Васнецова. Зачем? Затем, что сказка ложь, да в ней намек – добрым молодцам урок. Это у меня хобби такое – я читаю русские сказки. И на самом деле там больше мудрости, чем кажется на первый взгляд.

Вода стала еще холоднее. Что и неудивительно, мы мучаемся с этим не первый год. Из-за дерегулирования строительного комплекса – жилье строится намного быстрее, чем инфраструктура. Но думаю, это лучше, чем ютиться на тридцати метрах всемером.

Завтрак мой прост – кофе, заваренный еще вчера, и лепешка. Лепешки я покупаю у Сейфулло, переехавшего сюда таджика. У него небольшая пекарня на Ленина, и туда ходит полгорода. Даже простая лепешка получается вкуснее, чем буханка хлеба с хлебокомбината[6]…