Нет моей вины - Мира Айрон

а в подъезде дома — старинный решетчатый лифт и винтовая лестница, как в кино про послевоенное время.

Суворов жил с родителями и бабушкой — вдовой профессора математики. Бабушку Катя помнила не слишком хорошо. Запомнились только то, что она курит какие-то крепкие пахучие сигареты. Мать Артёма тогда работала директором школы, а отец преподавал в университете. Если верить Олеське, сейчас родители Артёма за границей, вроде, в Нидерландах. Отец работает там по контракту, преподаёт.

Катя заметила, что за ней в окно первого этажа наблюдает какой-то бдительный дедушка с бородкой и в круглых очках. Так. Хватит привлекать к себе внимание.

Она решительно нажала на кнопку с номером «18». Суворовы живут на втором этаже.

— Кто? — неожиданно ясно и громко спросил скрипучий бас. Катя очень давно не видела Артёма, но понимала, что голос явно не его. Это бабушка! Именно она говорила басом, Катя помнила. Как же её зовут?.. Римма… Римма…

— Римма Альбертовна, здравствуйте! Я к Артёму, — робко ответила Катя. Голос её прозвучал тоньше, чем обычно.

— Римма Артуровна, — проскрипели ей в ответ. — Но заходи, коли не шутишь.

Катя поднялась на второй этаж и повернула вправо. В открытой двери квартиры стоял Артём. На нем были спортивные брюки и свободная серая футболка, правая рука, закованная в гипс, висела в повязке. На носу компьютерные очки. За то время, что они не виделись, он возмужал, стал шире в плечах и сменил стрижку на более модную.

Несколько секунд он внимательно и удивлённо смотрел на неё, потом, видимо, узнал. Бывает так: увидишь знакомого человека в нестандартной ситуации, и не сразу понимаешь, кто это.

— Бабушкина? Привет! Чем обязан?

— Привет, Артём! Ну я вот…пришла помогать, как договорились.

— Когда договорились? Кому помогать? — он удивлённо хлопал глазами.

«Так, Олеся! Спасибо! Всё понятно! Удружила так удружила…».

Из-за спины Артёма выглянула бабушка, Римма Артуровна. Она была ниже его почти на голову, хотя Артём среднего роста. Выше Кати, в которой роста метр шестьдесят, сантиметров на пятнадцать. А вот Олеська одного с ним роста.

Римма Артуровна откинула со лба тёмные с сединой короткие волосы, внимательно посмотрела на Катю поверх очков с толстыми стёклами.

— Здравствуйте, Римма Артуровна! — вежливо сказала Катя и перевела взгляд на Артёма, всё ещё удивлённо взирающего на неё. — Что ж. Я так понимаю, Олеся не предупредила тебя о том, что я буду помогать с дипломной работой. До свидания! Простите за беспокойство!

Она кивнула и начала поворачиваться, чтобы уйти, когда цепкая сухая рука ухватила её за локоть.

— Катенька! Это же Катя Бабушкина! — воскликнула басом Римма Артуровна, крепко держа Катю за руку. — Ты что стоишь, как истукан, Тёма! Быстро приглашай девушку чай пить!

И Римма Артуровна потянула Катю в квартиру. Артём, который всё ещё не пришёл в себя от удивления, слегка посторонился, пропуская Катю.

Что-то он не похож на себя. Насколько Катя помнила, Суворов всегда соображал очень быстро и был острым на язык. Он никогда не являлся ни спортивным, ни самым высоким и красивым. Довольно симпатичный, конечно, — темноволосый и кареглазый, — но черты лица слишком резкие. К тому же, весьма язвителен и насмешлив. В чём ему точно не было равных, так это в интеллекте. Он шагал далеко впереди их всех. А Катя его откровенно побаивалась. Она старалась не появляться в компании, если Олеся была не одна, а с Артёмом, потому они и виделись только мельком с тех пор, как Катя поступила в училище.

— Ты ведь была у нас как-то, Катюша? Очень давно, конечно! Вот тут ванная комната, можно руки помыть. И проходи в кухню!

Кто чувствовал себя абсолютно естественно и прекрасно, так это Римма Артуровна. Ну ещё бы, она у себя дома, а не у чужих людей, к которым заявилась незваным гостем, как Катя.

Катя послушно зашла в просторную ванную комнату, а потом последовала в кухню по широкому коридору.

Артём, видимо получивший за это время взбучку от бабушки за нерасторопность, отодвинул для Кати стул у большого круглого стола.

— Я правильно понял, что помогать мне печатать дипломную будешь ты? Олеся тебя попросила? — голос к нему тоже вернулся, к счастью.

— Да, именно, — кивнула Катя. — Олеся позвонила мне позавчера почти ночью, когда я была на дежурстве. Рассказала о твоей проблеме. А у них, как назло, какая-то серьёзная проверка в банке, чуть ли не прокурорская, и ужасный аврал по этому поводу.

Тут уже пошла импровизация, конечно! Ей пришлось ещё и выгораживать Олеську.

— Видимо, потому Олеся и не успела вчера тебя предупредить, — завершила Катя свой спич.

— Ох, спасибо тебе, Катенька! — Римма Артуровна, которая хлопотала у стола, покачала головой. — Вот такая беда приключилась, руку Тёма сломал. А тут дипломный проект! И от меня помощи, как от козла молока! Боюсь я этого вашего…компьютера! Вот если бы машинка печатная! Но у меня глаза устают, всё равно бы много не смогла печатать. Тёма мучается, одной рукой набирает, и то левой.

Римма Артуровна говорила, а на столе тем временем появились три больших кружки с дымящимся чаем, свежий батон, масло в маслёнке, корзинка с печеньем и хорошими шоколадными конфетами, сыр и сахарница с колотым сахаром и щипцами.

Катя вдруг вспомнила, что не позавтракала сегодня. Она мечтала об одном: чтобы никто не догадался об этом по её лицу.

Артём левой рукой ловко захватил щипцами кусочек сахара, положил в чай и начал задумчиво размешивать. Катя вдруг поняла, что он не поверил в её сказки о прокурорской проверке. И что он расстроен. Ей стало стыдно, грустно и жаль его. Он же хороший парень. Зачем Олеська так с ним?!

— Ты работала раньше на компьютере, Катя? — спросил он задумчиво.

— Да, у нас на работе появились два компьютера, мы их осваиваем потихоньку.

— Хорошо, — кивнул он.

— Где ты работаешь, Катенька? — спросила Римма Артуровна, намазала маслом большой кусок батона, плюхнула сверху два куска сыра и настойчиво вложила бутерброд в руку стеснительной Кати.

— Спасибо! — Катя вспыхнула. — Я работаю в третьей медсанчасти, в стационаре, в терапевтическом отделении. Процедурная медсестра.

— Замечательно! Молодец! Благородное дело! А мама твоя как? Помню, пока ты не ушла после девятого класса, всегда были отличниками только ты и Тёма. И нас с твоей мамой всегда поздравляли! На все собрания и торжественные вечера ходила я, ибо мать с отцом то на работе, то в разъездах. Я гордилась, а твоя мама краснела всегда, вот прямо как ты сейчас. Словно стеснялась, что её дочь — отличница.

— Мама по-прежнему работает воспитателем в детском саду.