Ты меня (не) купишь - Лея Кейн

– Еще как куплю. Не сегодня, так в другой раз.

– Ну если только лет через десять-двенадцать, – уверенно заявляет она.

– Я подожду. Уверен, ты и тогда будешь такая же охренительная.

– Лишь бы ты стал самостоятельным. А то вдруг папа престарелому сыну своих бабосов не отвалит.

Ах ты ж ежик колючий! Я уже залип на эту девку. Только она хоть и язва, а однозначно – целка. Но не настолько же я козел, по пьяни лишать девственности понравившуюся красотку, да еще и в чьем-то доме, где на каждом шагу гордые обладатели и разносчики венерических.

– Ты бросаешь мне вызов, Бабочка! Лет через десять-двенадцать у меня собственный дворец будет.

– Ну да, ну да, – смеется она, – а еще сад, конюшни, тачки, вертолет, бизнес и высокое положение в обществе.

– Все ради тебя. – Я руками опираюсь о стену, в которую она упирается спиной, и блокирую ее телодвижения. – Не веришь? Сама же еще прилетишь ко мне на огонек.

Бабочка замирает, а я спускаюсь к ее шее, кончиком носа провожу по пульсирующей венке и слегка касаюсь ее губами.

– Свежая ты, как море.

– А ты пьяный, как свинья! – Она все-таки отталкивает меня, обходит и дефилирует к двери, изящно покачивая бедрами при каждом стуке каблука.

Расправив плечи, сую большие пальцы в карманы джинсов и с ухмылкой смотрю ей вслед. А ведь есть в нашем разговоре зерно истины. Если нормальную бабу хочу заполучить, то за голову браться пора.

– Встретимся, когда у тебя будет все, что ты запланировал, – говорит она на прощание, всего на миг задержавшись в дверном проеме. – Удачи, Роман Алексеевич.

Встретимся, Бабочка, обязательно встретимся. И я тебя однозначно куплю! Не за бабки. На них ты, правильная моя, не ведешься. В моем арсенале такое оружие, что выстрелю прямо в сердце, опомниться не успеешь.

Наше время

Три года я ждала свободной вакансии в сто первой школе. Она и к дому ближе, и руководство там шагает в ногу со временем.

– Пожалеете, Дарья Николаевна, что от нас ушли, – люто презирая меня за внезапный перевод спустя две недели после начала учебного года, шипит директор и размашисто подписывает заявление.

По чему скучать? По каждодневным планеркам, на которых директор орет из-за всяких мелочей, как припадочный? По меловым доскам, которые давно пора списать и заменить интерактивными? По быдло-уборщицам, которые визжат, стоит пройти по вымытому полу?

– Посмотрим, – сдержанно отвечаю я, забирая свою бумагу. – У меня к вам просьба будет, вы моих четвероклашек Ирине Сергеевне отдайте. Они ее очень любят.

– Они и вас любят. Ступайте, Дарья Николаевна, без вас разберемся.

Из школы я ухожу чуточку раздавленной. Жалко мне своих ребятишек. Привыкла к ним за три года, прикипела. Хорошо, что в сто первой мне первоклашек дают. Они за две недели еще толком не адаптировались, так что будем вместе к новому месту привыкать.

– Вот, Дарья Николаевна, ваш класс! – представляет мне потерянных детей мой новый директор, Елена Михайловна.

Так вышло, что Тамара Павловна срочно уволилась прямо перед первым сентября, и учениками занимались те, кто посвободнее, рассказала она мне накануне. Сегодня один учитель, завтра – другой. Так что мне предстоит много работы. Справлюсь? Должна!

– Дети, это Дарья Николаевна. Ваш новый учитель! Будьте послушными и прилежными.

Директор оставляет меня наедине с классом, и я, как положено, начинаю знакомство с переклички. Прошу каждого названного ребенка встать и показаться мне. Память у меня хорошая, так что завтра уже всех поименно и в лицо знать буду.

Сейчас еще рано делать выводы, кто из них будет отличником, кто ударником. Зато задир и хулиганов сразу видно. Стоит дойти по журналу до буквы «Л», как некий Логинов Артур, мужчина семи лет от роду, вместо дежурного приветствия спрашивает:

– Дарья Николаевна, а у вас грудь какого размера?

Чего и следует ожидать, часть детей смеется, еще часть краснеет, а самые растерянные просто ждут продолжения.

– Артур, давай сделаем вид, что ты ничего подобного не спрашивал, – снисходительно прошу я, – и начнем наше знакомство заново.

Он, откровенно усмехаясь, разваливается на стуле, и я чувствую, что с этим сорванцом будет сложнее всего. На уроках он отвлекается, не слушается. На переменах шкодит, дразнит девочек, задирает мальчишек. А к финалу моего первого дня еще дымит в туалете неизвестно где взятой сигаретой. Как назло, ловит его не уборщица, которая просто за ухо притащила бы его в кабинет и отдала мне на растерзание, а сама директор.

– Дарья Николаевна, на этого ученика мне каждый день жалобы поступают, – говорит Елена Михайловна, когда заходит ко мне после уроков, чтобы узнать, как прошел первый день. – Я уже родителей в школу вызывала. Но в первый раз пришла няня. Во второй – старшая сестра-студентка. К сожалению, у Артура не все гладко в семье. Он под опекой родного дяди. А у того, видимо, нет ни времени, ни желания заниматься его воспитанием. В общем, вам предстоит трудная работа.

– Ничего, – вздыхаю я. – Трудности я люблю. А могу я взглянуть на его личное дело?

– Конечно. Тамара Павловна еще в августе все в компьютер внесла. Изучите, подумайте, как работать с мальчиком. У нас отличный психолог. Всегда рад помочь.

– Спасибо.

– А в целом как? Вам у нас нравится?

– Да, чудесная школа. И класс отличный, целеустремленный.

– Вы с коллегами не стесняйтесь общаться. Класс классом, а от положения в коллективе многое зависит, – советует мне Елена Михайловна перед уходом.

Но мне сейчас не до коллектива. Мне надо срочно решать вопрос с трудным учеником, пока он не заставил меня пожалеть о переводе.

– И организуйте классное родительское собрание, – добавляет она уже на выходе. – Вам родительский комитет нужно утвердить, узнать мам и пап поближе.

– Да, этим и займусь.

В компьютере нахожу кучу папок, в которых еще предстоит разобраться. Отыскиваю личные дела, открываю файл «Логинов» и вчитываюсь.

Логинов Артур Глебович… Так-так-так… От прочитанного волосы дыбом. Мать в психиатрической лечебнице, отец в тюрьме. Откуда же ребенок уравновешенным-то будет?!

Дотягиваюсь до кулера, набираю стакан воды и, поднеся ко рту, читаю дальше.

Опекун – Чеховской Роман Алексеевич…

Захлебнувшись, обливаюсь водой и откашливаюсь. Тот случай, когда жалеешь, что у тебя хорошая память!

Бросив стаканчик в мусорную корзину, стягиваю шелковый платок с шеи и стряхиваю им с себя воду. Ну вот, вся блузка мокрая. Теперь ждать, пока высохнет. Не идти же в таком виде домой.

Снова смотрю на экран. Нет, не показалось.