Не дареный подарок. Кася - Купава Огинская

– Клятву?

– Да, мелкая, ты поклянешься не сообщать Илистару, кто, при каких условиях и каким образом привязал тебя к нему.

– А если я откажусь?

Перекачанный оказался не безнадежен, и это меня очень опечалило. Не все лекции, видимо, проспал.

– Тогда подарю тебя Ульне. Может, она меня и благодаря твоей шкуре простит.

Тихий утробный рык вырвался из горла помимо воли.

– Так что ты выбираешь? – спросил он с таким видом, словно у меня и правда был какой-то выбор.

– Хорошо, я дам клятву.

Этот день можно было смело назвать самым ужасным днем в моей жизни. Что я с удовольствием и сделала.

* * *

Илистар лежал в палатке врачевателей словно неживой, отсыпаясь после истощения резерва. Практическая работа в полевых условиях оказалась сложнее, чем он думал, а первокурсники, которых дали в нагрузку, тупее, чем опасался. И когда, проснувшись утром с головной болью и легкой слабостью, обнаружил мирно спящую меня на своей груди, почему-то не обрадовался.

Меня медленно подняли в воздух за лапу. За ту же самую лапу, за которую вчера весь вечер таскал перекачанный, а потом еще и на землю швырнул, после того как необходимую клятву получил и к спящему привязал.

Вязали два идиота, и привязка получилась крепкая, железобетонная. Я бы даже сказала – нерушимая, что меня очень расстроило. Расшатать ее и вырвать с корнем, желательно из энергетического источника хозяина, не представлялось возможным.

Вдоволь нагоревавшись, я уснула под утро и была разбужена таким варварским способом.

Градус моей симпатии к Илистару ощутимо понизился.

– Х-х-хазяин, будь лапушкой, положь на место и дай еще пару часиков поспать, агасеньки?

– Ты кто такая?

Удивляться и орать, что я говорящая и вообще высшая нечисть нестандартных размеров, он не стал.

– Нечисть. Вчера еще была бесхозная, а теперь твоя. Так что люби меня, хазяин, оберегай и корми. – Призадумавшись на секундочку, я пришла к выводу, что любить меня особо и не нужно, оберегать я себя и сама могу, десять лет как-то оберегалась же, а потому с придыханием велела: – Корми побольше.

– Что?

Он медленно повернул голову, глядя на свою левую руку. На запястье отчетливо виднелась высветленная, словно выжженная полоска кожи, браслетом обвивающая руку.

– У меня, если тебе вдруг интересно, такая же, – доверчиво протянув ему левую лапку, заговорщически прошептала: – Только под мехом не видно.

На признание мое он не отреагировал, продолжая тупо пялиться на прямое свидетельство связи с подчиненной нечистью. И эта его заторможенность наталкивала на определенные мысли:

– Хазяин, а ты под чем-то, да? Тебя насильно накачали? Или ты сам накачался? Ты имей в виду, я с тобой теперь и в горе, и в радости. – От слов моих его ощутимо передернуло. – Мне бы только знать: у нас сейчас горе или я могу не волноваться?

– Кто? – тихо, на выдохе спросил он.

– Аиньки?

– Кто провел обряд? Кто тебя ко мне привязал?

– Не могу сказать, я клятву дала.

– Что?

– А если бы не дала, меня бы того… в расход пустили…

Висеть вниз головой было не очень приятно, но я рисковала к этому привыкнуть.

– Я сам тебя сейчас… в расход пущу… – прорычал он, сжимая пальцы на моей лапе.

– Ай! Ая-я-я-о-о-ой! – Я визжала, дергалась, вырывалась и уже подумывала о том, чтобы слинять, благо магических пут на мне больше не было и на короткие расстояния я перемещаться вновь могла, когда меня уронили на одеяло, – ты жываде-е-о-ор, и-и-изве-е-ерг, сади-и-ист.

Илистар морщился от моих завываний, а я нежно поглаживала пострадавшую лапу и наслаждалась произведенным эффектом. Уши безжизненными тряпочками лежали на спине, а я была вся такая несчастная, бедная, забитая, прямо у-у-ух!

Хозяин не мог не проникнуться.

– Прекрати реветь, – потребовал он. – Можешь хотя бы объяснить, зачем это было сделано? Это какая-то проверка?

– Подарочек от недоброжелателей, – неохотно призналась я, но тут же воспряла духом и забыла о лапе, заверив скривившегося кадета, – но тебе очень повезло. Они просчитались. Я редкая и очень ценная.

– Ценная? – проворчал он. – Ты просто одно ходячее недоразумение. Как только умудрилась стать высшей нечистью.

И я обиделась. Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Хотела наладить хорошие отношения с навязанным хозяином, а меня мордой – и прямо в мое несолидное происхождение.

Может быть, я всего лишь рагра, зато единственная из своего помета выжила и единственная из вида умудрилась развиться. И готовилась в скором времени получить человеческий облик. Не факт, что им даже пользоваться буду, но сама мысль о том, что он появится, грела душу.

– Ушастая? – Меня аккуратно почесали между повисших ушек. – Неужели обиделась?

Хозяин мне попался хоть и вспыльчивый, и несдержанный, но, кажется, не злой. И если бы не это его «ушастая», я бы даже не стала отворачиваться, демонстрируя ему свой пушистый тыл.

– Н-да… и хвост заячий, – пробормотал он, потрогав обозначенную часть тела.

– И ничего он не заячий! – Я подпрыгнула на месте, прикрыв лапками хвост, гневно запыхтела, обернувшись к разулыбавшемуся нахалу. Могла бы – загрызла. Но зубы у меня мелкие, и с такой махиной совладать я просто не в состоянии. Потому решила бить по самолюбию, раз уж по морде не имела возможности: – А у тебя нос слишком длинный… окрас неинтересный, резерв пустой и… рожа бледная. И…

– И-и-и? – заинтересовался Илистар, взъерошив свой неинтересный окрас.

На самом деле окрас был очень даже ничего. Темные волосы с легким зеленоватым отливом напоминали по цвету воронье крыло. Красивый цвет. Пустой резерв должен был восстановиться за сутки, слегка длинноватый нос на узком, чуть вытянутом лице не особо бросался в глаза, а бледность можно было даже назвать аристократической, и я не знала, что еще сказать, вглядываясь в синие внимательные глаза.

– …и сюда кто-то идет.

Встрепенувшись, я прислушалась, отчего уши на голове встали торчком.

«Кем-то» оказался худой рыжий парень, принесший еду.

– Как себя чувствуешь? – не здороваясь, спросил он, подходя к низкой походной койке, на которой отдыхал Илистар.

– Нормально. Первокурсники?

Хозяин, ссадив меня на кровать, с трудом поднялся и с благодарностью принял протянутую миску.

– Живы, даже здоровы. – Рыжий присел на раскладной стульчик, опустив на колени вторую миску. – Напугались сильно, но едва ли им это в науку пойдет.

Илистар фыркнул.

– Зря веселишься. Стоило позволить волчатам развлечься. Они же сытые были, до смерти никого бы не загрызли. Зато этим безалаберным кретинам наука. И ты бы в лазарете не валялся.