Не дареный подарок. Кася - Купава Огинская

– Тебя вызывают к директору, – важно сообщила сова, не чувствуя за собой никакой вины. – Тебя и твою нечисть.

– Сейчас?

– Чем скорее, тем лучше, – подтвердила она.

Раздавшееся вслед за этим шуршание крыльев ознаменовало уход вредной птицы. Выбраться из надежного укрытия я осмелилась только после этого.

– Я себя прямо как дома почувствовала, – шепнула на ухо хозяину, уверенно обосновавшись на его плече. По моему экспертному мнению, это было самое безопасное место. Безопаснее могло быть только за пазухой у Илистара, но он меня туда не пустил. – Кругом опасность, и кто-то периодически норовит меня съесть.

Хозяин беззлобно фыркнул и поднялся, не доев свой завтрак. Нам стало не до еды. Мы шли знакомиться с директором.

Всю дорогу по мрачным, холодным, плохо освещенным коридорам я радовалась, что вижу в темноте и не мерзну благодаря густому подшерстку. Когда вошли в кабинет директора, миновав вялую секретаршу с заспанным лицом и слабым травяным запахом, радоваться стало нечему. Ни ночное зрение, ни густая шерсть были не в состоянии спасти меня от сидящего за директорским столом человека.

– Присядь, – велел он, не отрывая взгляда от бумаг. Дождавшись, когда Илис займет стоящее напротив стола массивное кожаное кресло, пожаловался: – Меня не было всего три дня, и что же я узнаю по возвращении? Арские духи где-то потеряли практический материал третьего курса, в подземелье опять потоп, а мой сын подчинил самую слабую нечисть из возможной. И знаешь, что удивляет меня больше всего?

– Что?

Интересно Илису не было, но вопрос он послушно задал, поглаживая сидящую у него на коленях «самую слабую нечисть». Самую слабую нечисть, пребывавшую в глубоком шоке.

Я могла собой гордиться. Ночью, пока мой хозяин спал, я покусала его отца. Ма-а-амочка моя пушистая, я покусала директора!

Покусанный поднял взгляд, смерил нас придирчивым взглядом и весело спросил после недолгой паузы:

– Куда могла подеваться стая бурых жаб? Двадцать семь голов. Половозрелые, введенные в искусственный сон особи. Каждая размером с хорошую собаку.

– Съели, – подумав, предположила я, решив, что терять уже нечего, но если выберусь отсюда, больше никогда, никуда и ни за что без Илиса не сунусь. А пока, под хозяйской рукой, на теплых коленях, я могла быть храброй. Очень храброй. Настолько, что почти даже не боялась совы, сидящей на насесте в углу.

– Кто съел? – полюбопытствовал директор.

– Арсы и съели, – сообщила я очевидное этому взрослому опытному мужчине, занимающему место аж главы целой академии. Как он только умудрился директором-то стать? – Если жабы все половозрелые, значит, уже с икрой.

Меня молча слушали. Даже не слушали, внимали с нескрываемым интересом.

– Если вы вдруг не знаете, то бурые жабы обоеполые. Они накапливают икру в организме, оплодотворяют ее, и зимой, впадая в спячку, хотя я назвала бы это комой, откладывают икру и выкармливают вылупившихся детенышей в буквальном смысле собственной плотью.

– Спасибо за основной курс лекций по неестествознанию, но это не объясняет их исчезновения. До спячки еще два месяца.

– Но икра-то уже есть! – У меня просто не укладывалось в голове, как можно не знать настолько элементарных вещей. – А арские духи, это они только на словах духи, на деле очень даже материальная нечисть, которая не прочь полакомиться икрой. Для людей жабья икра, конечно, ядовита, но арсы ее за деликатес почитают.

– Что?

Мне не верили. Просто нагло не верили прямо в морду.

– Года три назад зима была особенно холодная и голодная, я вблизи от одной арской стаи жила. Они зимой перед праздником ночи решили икры поискать. Ну и я с ними. Жабью нору нашли рядом с замерзшим озером. Кладка была еще целая. Вылупиться успело с сотню головастиков, не больше.

– И что?

Это спросила сова. Хищница даже перья чистить перестала, с любопытством поглядывая на меня. Единственное, что радовало, – интерес этот был не гастрономическим.

– И ничего. Гадость редкостная эта икра. Соленая, на языке лопается, а если съесть почти созревшую икринку… – Меня ощутимо передернуло. – А арсам ничего. Ели так, словно их десять лет не кормили. Даже мальков слопали.

– Очень интересно. – Директор откинулся на спинку кресла. На меня смотрели без былой снисходительности. – Никогда раньше о подобном не слышал.

Он о чем-то размышлял, пригвоздив меня к месту задумчивым взглядом, а я себя предательницей почувствовала. Растрепала чужой секрет, балаболка ушастая.

Директор уже собирался задать какой-то вопрос, вероятнее всего, очень неприятный, но посмотрел на Илиса, продолжавшего меня наглаживать, и спросил совсем не то, что хотел:

– И как много ты знаешь того, о чем нам неизвестно?

– Трудно сказать, – аккуратно ответила я, боясь сболтнуть лишнего. – Понятия не имею, что вы знаете.

– Логично, – согласился он, помассировав переносицу. Широкая директорская ладонь была плотно перемотана, напоминая о моих ночных геройских подвигах.

– Ты ведь не из-за пропавших жаб меня позвал? – Прекратив меня гладить, Илис непреклонно заявил: – Избавляться от нее я не стану. Возможно, мне досталась не самая сильная нечисть, но…

– Я этого не прошу, – перебил хозяина директор. – Признаюсь, вчера я не стал бы тебя даже слушать, но после ночного столкновения несколько изменил свое мнение. Сейчас же убедился, что она может оказаться полезной.

– Рагра останется моей нечистью?

– Она останется в академии, – уклончиво подтвердил директор.

– Значит, это все и мы можем идти? – нетерпеливо уточнила я, боясь, что директор может передумать в любую секунду.

– Сначала я хотел бы узнать, почему мой сын обзавелся подчиненной нечистью на месяц раньше срока.

Переглянувшись с хозяином, я уныло вздохнула, опасаясь, что после того, как директор выяснит, как именно меня сделали нечистью Илистара, он изменит решение и станет на свете на одну неудачливую горную рагру меньше.

Директор приятно удивил меня и заставил нахмуриться хозяина. Внимательно выслушав нашу захватывающую историю, он задал лишь один короткий вопрос: «Кто?»

Илис сказать не мог, потому что не знал, а я…

– Я поклялась не выдавать их никаким образом. Сообразительные идиоты взяли с меня клятву на крови.

– Я найду их сам, – пообещал Илис, – и отблагодарю.

И что-то мне подсказывало, что благодарности его дарители не обрадуются.

– Это опасно, – нахмурился директор, – мы не знаем, зачем они это сделали.

– Вы не думайте, они ничего не планировали. Я точно знаю. У них бы мозгов не хватило. Просто решили пошутить. Такая глупая шутка. А я жертва. Очень несчастная и очень бесправная. Я не хотела, но они заставили. И клятву силой взяли. Сказали, если не поклянусь, они меня какой-то живодерке на опыты сдадут. Имя живодерки сказать тоже не могу. Негодяи продуманные попались, хоть и глупые во многих вопросах, – меня прорвало. – Зато могу сказать, что было их двое и один даже боялся ту живодерку, которой обещал меня отдать.