Взорвать Манхэттен - Андрей Молчанов

Жена Абу − Мариам, впервые выехавшая за границу, была потрясена разноцветьем нового, чистого города, его спокойствием и повсеместными благами.

− Я − в сказке, − благодарно сжала она руку Абу, шагая в блистании золота, завалившего витрины целой торговой улицы. − И какие здесь приветливые люди…

Да, здесь обретались счастливчики, приехавшие за долларом, эквивалентом их последующих судеб, из глуши дальних поселений, из серых городов, куда им надлежало вернуться чванливыми и богатыми, сделав заветный прыжок через пропасть, отделяющую раба от господина. И они предвкушали эту заветную трансформацию.

Впрочем, об этом Абу не сказал жене, лишь снисходительно и тепло улыбнувшись ее восторгам. Да и о чем говорить с женщиной? Она понимает язык поступков, а не пространных и скучных рассуждений.

Он выбрал для Мариам изящное золотое колье; расплатился ворохом блеклых дирхам, ловя на себе ее восхищенный и заискивающий взгляд; торговец-индус − важный и невозмутимый сикх в чалме, вежливо поклонился ему, как бы признавая его арабское главенствующее начало перед собой − пришельцем с сомнительным религиозным признаком; а Абу, невидяще глядя сквозь витринное стекло, за которым тянулись, заваленные товаром, нескончаемые торговые ряды, вдруг ощутил в себе саднящее беспокойство.

Он всегда доверял этому чувству, словно предупреждающему: стой! − осмотрись, что-то случилось, где-то уже притаилась опасность, готовая ринуться на тебя из тени за твоей спиной…

И сразу же всплыл в памяти недавний разговор с одним из сослуживцев. Разговор был общий, касающийся перестановок в военном руководстве, естественно, не сопровождаемый мнениями и комментариями, лишь уклончивыми догадками о новых назначениях и отставках, но сослуживец осторожно поинтересовался о дяде Абу, и по его тону стало понятно, что он знает некие новости весьма нежелательного толка. У сослуживца были высокие связи в контрразведке, ветер явно дул оттуда, а потому Абу весьма озаботился, хотя и не подал вида. Дядя в последнее время выглядел удрученным, говорил мало и неохотно, на свадьбе выглядел явно подавленным, и все это расстроило Абу: неприятности по службе сопутствуют человеку всегда, но попасть в опалу к Саддаму − значит, оказаться над пропастью. Любое подозрение тирана, и ты − ничто, корчащийся в каменном мешке окровавленный сгусток страдания и стонов.

Сюда, в Эмираты, Абу летел, испытывая захватывающее чувство свободы, словно бежал из тюрьмы, и это тоже было своего рода предчувствием, как и то, что, руководствуясь неясным наитием, он взял с собой жену, и более того − уговорился со своим доверенным лицом о тайной связи и паролях, способных донести до него ситуацию на родине, когда он покинет ее.

Он позвонил другу, услышав то, чего опасался: дядя арестован, а ситуация на службе Абу тревожная и двусмысленная.

Поужинав с Мариам в небольшом ресторанчике в центре города, он отвез жену в отель, сказав, что скоро вернется. Ему хотелось побыть одному, отрешенно и взвешенно оценив все опасности.

Здесь в Эмиратах, на связи у него было трое агентов, незнакомых друг с другом. Кандидатуры двух согласовывались в инстанциях, одного же, вопреки всем служебным положениям, он утаил, держа на личной связи. Несколько таких же агентов, а вернее, доверенных лиц, жили в Бейруте и в Палестине. Ему было на кого опереться, уйди он на нелегальное положение за рубежом. Предстояло решить − стоило ли совершать такой поступок?

После ареста дяди его положение безусловно менялось: родственники предателя, а именно таковыми считались попавшие в немилость к Саддаму, не могли занимать сколь-нибудь заметное положение в государстве. Но он, Абу, был не просто родственник, а сотрудник разведки. Оставлять его в системе никто бы не решился. Если же за дядей − обвинение в государственной измене, столь предпочтительное в своей формулировке для контрразведки, ее палачи непременно начнут искать сообщников. Или же придумывать их, выстраивая конструкцию заговора, чье раскрытие − доказательство их необходимости и вероподданической деятельности. И в данном случае, среди ближайшего круга знакомых изменника весьма уместна фигура его родственника из секретного ведомства.

Нет, не напрасно волей благосклонной к нему судьбы Абу оказался здесь, в цветущих Эмиратах, не зря его интуиция шептала о невнятных угрозах, не просто так он сохранял для себя личных агентов, не отчитываясь о вербовках; все его поступки сошлись, как подогнанные друг к другу камни на единой нитке в четках. И нить была прочна.

Он гулял по городу − неторопливо и устало, раздумывая, что ему делать. Оставаться в отеле уже завтра будет опасно, Мариам следует перевезти на частную квартиру, и агент ему в этом поможет.

С некоторой досадой он вспомнил о купленном колье: вскоре ему очень пригодятся деньги.

Спешить с окончательными выводами все-таки не следовало: некоторое время он проведет с молодой женой, после предстоит встреча с резидентом, а уж она-то все и разъяснит. Если назначить встречу в нейтральном месте, вряд ли кто решится похитить его и тайно вывезти из страны.

Он ошибался: этим же вечером ему предписали с раннего утра явиться в посольство, что в корне меняло намеченные планы. На данной территории, скрытой от посторонних глаз, с ним могли сделать все, что угодно.

Тем не менее, он выразил безоговорочное и почтительное согласие.

Ночью, спустившись на лифте с Мариам в подвальный этаж отеля, он открыл ведущую в задний дворик дверь. Сонные улицы источали аромат цветов бугенвиллии, гроздьями свешивающейся с беленых каменных заборов. Хлопотливо стрекотали цикады. Прозрачный месяц истаивал в беззвездной фиолетовой глубине.

Все это было мигом свободы, осознанным им трепетно и тревожно. Но − только мигом, ибо, сбросив с себя одни кандалы, ему предстояло незамедлительно удручиться другими. И он это обреченно и беспомощно сознавал.

Мариам все поняла, но не задала ни одного вопроса. Только глаза ее были влажны и печальны. Но тонкие нежные пальцы, лежавшие в ладони Абу, отзывались сосредоточенным и успокаивающим пожатием.

Он выбрал себе верную и умную жену.

Их можно было смело назвать организованной преступной группой, хотя к такому определению каждый из них отнесся бы с изрядной долей скепсиса. И в самом деле, − чем они занимались? − мелочевкой, магазинными кражами, да и то в свободное от основной работы время.

Все трое жили в Бруклине, в районе русскоязычной эмиграции Брайтон-бич, хотя легальным статусом обладали двое: профессиональный вор Марк и бывший капитан-морпех Виктор; третий − Юра Жуков, − в прошлой советской жизни, − бывший десантник, уже десять лет проживал в Америке нелегально, ничуть, впрочем, не удручаясь подобным своим положением.

Виктор работал менеджером в огромном супермаркете «Стоп энд Шоп», что означало «остановись и купи», Юра трудился строительным рабочим, специализируясь на укладке паркета и электрике, а Марк занимался исключительно криминальными деяниями, в которые год назад вовлек вышеозначенную парочку.