Зимняя роза - Дженнифер Доннелли

– Утешила, – буркнул Шейми. – По мне, так лучше Антарктика. Минус пятьдесят, ветер завывает, метель слепит. На такой холодрыге выдерживают только пингвины. Зато никаких тебе песчаных блох, клещей, змей, скорпионов и гигантских пауков-людоедов.

– Тот паук был не таким уж большим, – засмеялась Уилла.

– Ну конечно, крошка размером с суповую тарелку!

– Будет врать.

– Я не вру!

– Может, размером с блюдце, – согласилась Уилла.

– Он прыгнул мне прямо на голову!

– Упал.

– Прыгнул!

Первый день их экспедиции начался для Шейми не самым лучшим образом. Когда проходили под деревьями, к нему вдруг прицепился крупный, жуткого вида паук. Шейми орал и подскакивал, пока не сбросил с себя мерзкое насекомое. Зрелище позабавило Уиллу, Тепили и остальных носильщиков. Этим дело не кончилось. Газель почему-то атаковала не кого-то, а именно его. Шейми поранил руку о колючий куст, затем его укусил клещ и в довершение – эта чертова песчаная блоха. Он мечтал поскорее улечься на раскладушку в палатке, где москитная сетка надежно защищает от разной летучей и ползучей нечисти.

Уилла закончила дезинфекцию его пальца. Шейми натянул носки и обулся. По сути, бдительность Тепили уберегла его от большой беды. После ужина старший проводник вдруг попросил его и Уиллу снять ботинки. Оба нашли просьбу более чем странной, но Тепили настаивал. Осмотрев ступни Уиллы, африканец удовлетворенно кивнул, а когда очередь дошла до Шейми, нахмурился и сразу позвал одного из носильщиков. Извлечение яйца было болезненной процедурой, но Шейми радовался, что его удалось обнаружить и извлечь. Инфекции всегда плохи, особенно в тех местах, где до ближайшего врача – десятки миль.

– Теперь мы спать, – объявил Тепили. – С рассвет ходить дальше.

С этими словами он удалился.

Шейми и Уилла остались у походного костра вдвоем. Они сидели за складным столом, слушая звуки африканского вечера. Уилла разложила на столе свои книги. В путешествие она взяла все книги о Килиманджаро, какие смогла. Среди них были путевые заметки венгерского путешественника Самуэля Телеки фон Сека, который первым попытался подняться на вершину Кибо, и немца Ганса Мейера, первым покорившего ее.

– Тебя здесь все раздражает. Я же вижу, – обеспокоенно сказала Уилла. – Ты жалеешь, что поехал.

– Нет, Уиллс, ничуть. Фактически я даже полюбил Африку. Конечно, без всяких пауков и блох было бы лучше, но когда мы вышли из Вои и вдалеке я увидел заснеженные вершины Кили, то испытал счастье. Эта гора просто красавица. Мне не терпится поскорее оказаться на ее склонах.

– Согласна. Африка – исключительное место, – просияла Уилла. – Золотистые равнины, уходящие в бесконечность, пологие холмы…

– Во многом похоже на Кройдон.

– Хватит меня подкусывать! Я серьезно.

– Знаю, что серьезно. И соглашаюсь с тобой. Африка на самом деле исключительное место. И самым удивительным мне кажется свобода. Здесь это не просто слово. Конкретное понятие. Состояние. Здешнюю свободу можно увидеть, как бескрайнее небо, или услышать, как цокот копыт зебры. Почувствовать, как солнце на спине. Вряд ли где-нибудь я чувствовал себя настолько свободным, как здесь. Даже в Антарктике.

Уилла внимательно посмотрела на него:

– Шеймус Финнеган, путешественник-поэт. Так я и напишу о тебе в своей книге.

Она вновь склонилась над книгами, попутно делая пометки. Шейми наблюдал за ней. Его глаза задержались на линии ее подбородка, изгибах скул и губ. Сегодня они шли почти весь день, преодолев около пятнадцать миль, прежде чем устроили привал. Оба были потными, густо покрытыми пылью, но даже сейчас Уилла оставалась для него красавицей.

Их путешествие началось два дня назад. Сев на поезд в Момбасе, они сошли в Вои, небольшом городке к востоку от горы. Путь до Вои оказался долгим. Они тащились еле-еле, и время поездки увеличивалось на многие часы. Уилла выяснила причину. Оказалось, что к поезду прицеплен личный вагон губернатора, в котором ехал некто Литтон, дипломат, прибывший в Момбасу чуть раньше их, а также его семья. Дочери Литтона очень хотелось посмотреть на зебр. С этим милым ребенком они познакомились на пляже в Момбасе. Когда же поезд наконец прибыл в Вои, был поздний вечер. Шейми и Уилле пришлось переночевать в соломенной хижине. Наутро они пешком отправились в Тавету, где, по договоренности с Будекером, должны были встретить проводников, проверить снаряжение и припасы, а потом отправиться к Килиманджаро. Оттуда их путь лежал на север, в стороне от деревень и чересчур ретивых и подозрительных местных чиновников.

Шейми находился в превосходной физической форме и поначалу сомневался, выдержит ли Уилла все тяготы пути, сумеет ли шагать наравне с ним и длинноногими носильщиками. Его сомнения оказались напрасными. Уилла шла неутомимо и без жалоб. Она ни разу не просила остановиться и передохнуть, не выказывала ни малейшего страха, даже когда на реке Вои они вспугнули жирного крокодила. По правде говоря, это она сбросила с головы Шейми того отвратительного паука. Шейми продолжал искать в ней недостатки, надеясь, что она чем-то его разочарует и заставит ее разлюбить. Но недостатков у нее не было, а его чувства к ней только крепли.

За недели, проведенные вместе, Шейми хорошо узнал характер Уиллы, все ее настроения и состояния. Он знал, что́ она ест на завтрак и как пьет чай. Узнал ее запах. От нее пахло свежим воздухом и разогретой на солнце травой. Ей нравились пожилые люди и собаки, зато она терпеть не могла кроссворды. Полтора месяца плавания в одной каюте, пять ночей на одной кровати в номере «Момбаса-клуба». Эти ночи он никогда не забудет. Он лежал, слушая ее дыхание, ощущая тепло ее тела и тоскуя по ней. Утром он просыпался и видел, что с его груди свешивается ее рука. Зная, что это может ее смутить, он осторожно выбирался из постели, но прежде обязательно целовал Уиллу – всего один раз – в лоб или щеку.

– Слушай, Форсбрук пишет, что Телеки во время восхождения на Кибо поднялся более чем на семнадцать тысяч футов, – вдруг сказала Уилла, подняв глаза от книги и ткнув пальцем в страницу. – Потом у него начали сильно кровоточить губы. Навалилась усталость, и он был вынужден повернуть назад. Чувствую, высота может подгадить и нам.

– Нам незачем спешить. Будем идти медленно, пить побольше талой воды, – сказал Шейми. – Поднимаем все необходимое, разбиваем лагерь, затем спускаемся вниз, чтобы выспаться и отдохнуть. Нам достаточно подниматься на тысячу футов в день, пока не акклиматизируемся. А вот на последних отрезках мы уже пойдем как бешеные. Доберемся до вершины и поскорее вниз.

– Хорошо, что высота Мавензи не превышает семнадцати тысяч футов. Это ободряет. Если Телеки до высоты семнадцать тысяч не страдал от кровотечения, мы тоже можем не опасаться. У нас должно получиться.

– Но Телеки находился на Кибо. Кибо, конечно, не подарок, однако Мавензи куда коварнее. Мейер и Пуртшеллер упоминают, что им повсюду встречались участки с практически отвесными стенами. Ты читала, как Мейер поднимался на ледник? Двадцать ударов ледорубом – вот чего ему стоила каждая ступенька. Добавь к этому склон в тридцать пять градусов и борьбу с горной болезнью. Наши склоны будут еще круче.