Эта безумная Вселенная - Эрик Фрэнк Рассел

Если корабль, на котором прилетел этот двурукий, и впрямь является секретной нилеанской разработкой, понятно, что построившие один корабль легко смогут построить второй и десятый. К тому же неведомая раса двуногих, которую нилеанцы заманили себе в союзники, плюс какие-то крылатые жалящие существа — чем тебе не возрождение старого мифа о солярианцах?

Очень может статься, что на какой-нибудь нилеанской планете уже стоит второй «межгалактический корабль», и его охотно продемонстрируют представителям нейтральных сил, а то и его посланцам. Нилеанцы пойдут даже на такой шаг. Они тщательнейшим образом подготовятся и постараются убедить его, что выдумка — это правда, а потому он должен очистить космическое пространство от всех боевых кораблей своей империи. Что будет дальше — легко предугадать: врагу не понадобится много времени, чтобы одержать победу. Когда обман раскроется, будет слишком поздно.

От этой, пусть мысленной, перспективы Маркхамвиту стало тошно. Ему требовались хотя бы крохи утешения. А что, если солярианцы — вовсе не бессовестная выдумка и правитель Ни-леи сейчас терзается аналогичными раздумьями? Вдруг нилеанцев обуревают те же страхи, только в зеркальном отображении? Вдруг они спрашивают себя: не является ли прилетевший к ним корабль внушительным подтверждением безграничной дальновидности Верховного Правителя Маркхамвита?

Маркхамвит представил себе мрачные лица нилеанцев, и эта картина сумела унять желчь, разлившуюся по всему его телу.

— А каких шагов, хотелось бы знать, ты ждешь от меня в качестве признания этого вашего закона?

— Приказа о немедленном возращении всех боевых вооруженных кораблей на свои планетарные базы, — ответил Лоусон.

— А какой нам от них толк, если они будут торчать на поверхности планет?

— Я же не говорю о необходимости разоружить ваши корабли. Они по-прежнему будут находиться в боевой готовности на случай отражения любого нападения. Мы не отрицаем ничье право на самозащиту.

— Именно этим мы и занимаемся, — заявил Маркхамвит. — Защищаем себя от нападения.

— Нилеанцы тоже утверждают, что защищаются от нападения.

— Я тебе уже говорил: нилеанцы — отъявленные и неисправимые лгуны.

— Да, помню, говорили, — отмахнулся Лоусон, не желая вторично выслушивать доводы, шитые белыми нитками. — Вы имеете полное право густо покрыть каждую из своих планет боевыми кораблями, готовыми уничтожить всякого, кто на вас нападет. Но сражение не должно выходить за пределы планет. Недопустимо, чтобы ваши корабли летали куда им вздумается и разносили войну по галактике.

— Но…

— Я еще не договорил, — перебил его Лоусон. — У вас может быть миллион кораблей, летающих куда угодно. Их численность, маршруты и конечные точки никого не касаются, даже нас. Мы ничего не имеем против торговых, исследовательских и пассажирских кораблей, чьи экипажи занимаются достойным делом и не нападают на корабли других рас.

— Вы ничего не имеете против? — переспросил Маркхамвит. Он чувствовал, как в нем опять нарастает злоба. Какой самоуверенный наглец! — Как это великодушно с вашей стороны!

— Сильные могут позволить себе быть великодушными, — с прежним спокойствием ответил Лоусон.

— По-твоему, мы не сильны?

— Разумность — сила. Неразумность — слабость.

Маркхамвит хватил кулаком по одному из четырех подлокотников.

— Меня можно упрекнуть во многом, — с пафосом изрек он. — Но в одном меня не упрекнет никто: я никогда не был неразумным.

— Что ж, нам осталось лишь убедиться в этом, — без тени улыбки сказал Лоусон.

— И вы в этом убедитесь! Все! Безмозглый дурак не смог бы управлять громадной империей. Мои подданные не стали бы служить правителю, единственное качество которого — слабоумие. При достаточном времени на размышления и благодаря искренней лояльности моих подданных я сумею справиться с этой ситуацией, как всегда справлялся с остальными.

— Я очень надеюсь, — смиренно ответил Лоусон. — Это в ваших же интересах.

Маркхамвит наклонился, еще раз обнажил свои зубы и неспешно произнес:

— Вне зависимости от принятого мной решения и его последствий, одно я знаю наверняка: опасность грозит не мне. Она грозит тебе!

Великий Правитель выпрямился, давая понять, что аудиенция окончена.

— Утром я дам свой ответ. Советую подумать над своей дальнейшей судьбой. Она у тебя, прямо скажем, незавидная.

Лоусон подошел к массивным дверям кабинета.

— Солярианец, озабоченный своей судьбой, — что волосок, которому не хочется падать с головы, — сказал он. Открыв дверь, он выразительно посмотрел на Великого Правителя и добавил: — Волосок может упасть и превратиться в пыль, но голова останется.

— Как это понимать?

— Вы имеете дело не лично со мной. Вы имеете дело со всеми солярианцами.

Увидев вышедшего Лоусона, охранники мгновенно оживились и отвели его в центр дознания, остановившись у дверей помещения, откуда они его забирали. Лоусон вошел внутрь и спокойно закрыл двери, показывая охранникам, что они свое дело выполнили. Столь же спокойно он прошел мимо многочисленных столов, за которыми восседали погруженные в бумаги дознаватели. Прежде чем кто-нибудь из них попытался его остановить, Лоусон достиг выхода из здания.

Путь ему преградил какой-то офицер с тремя кометами на погонах.

— Куда ты направляешься?

— Назад, на свой корабль.

Офицер немного удивился.

— Так ты виделся с Великим Правителем?

— Конечно. Я только что от него. — Лоусон сделал серьезное лицо и добавил: — У нас состоялась в высшей степени интересная беседа. Маркхамвит сказал, что обязательно встретится со мной завтра утром.

— Ого!

Отношение трехкометного офицера к Лоусону сразу же изменилось. Офицер отличался сообразительностью и быстро понял: угодить гостю Маркхамвита — значит угодить самому Великому Правителю. Поэтому он тут же предложил:

— Я возьму вездеход или грузовик и сам отвезу тебя.

— Очень любезно с вашей стороны, — ответил Лоусон и одарил офицера таким взглядом, словно у него на погонах было не три, а целых шесть комет.

Взгляд возымел свое действие. На дворе тут же нашелся свободный вездеход, который отъехал прежде, чем Ганн, Казин или кто-нибудь могли спросить, кто эго позволил двурукому пришельцу покинуть центр дознания. Вездеход катился на приличной скорости. Водитель болтал, не закрывая рта.

— Великий Правитель — личность, исключительная во всех отношениях, — вещал офицер, надеясь, что завтра эти слова достигнут нужных ушей. Вообще-то про себя он называл Маркхамвита «напыщенным вонючкой». — Нам здорово повезло, что в нынешние тяжелые времена у нас такой мудрый и дальновидный вождь.