Эта безумная Вселенная - Эрик Фрэнк Рассел

Итак, корабль (в конце концов, не так уж важно, чей он и откуда прилетел) сел в непосредственной близости от правительственного центра могущественной империи, ведущей войну. Пилот отличается бойким и дерзким языком и подстраивается под древний миф о том, как неведомые пришельцы якобы стерилизовали целую планетную систему. И все-таки, что же эго на самом деле: учебный снаряд или настоящая бомба? Есть лишь один способ узнать правду. Нужно, образно говоря, взять молоток и ударить по детонатору.

Решится ли он, Великий Правитель Маркхамвит, на такой шаг?

Пока что Маркхамвит пытался выиграть время.

— В войне всегда участвуют две стороны, — сказал он. — И в космическом пространстве находятся не только наши патрульные боевые корабли.

— Мы это знаем, — равнодушно сообщил Лоусон. — Нилеанцев мы тоже не оставили без внимания.

— Вы и к ним послали корабль?

— Да, — с едва заметной улыбкой ответил Лоусон. — Нилеанцы сейчас находятся в том же положении, что и вы, и считают прилетевший к ним корабль одной из ваших уловок.

Маркхамвит воспрянул духом. Ему было приятно узнать, что и врагам тоже приходится не сладко. Он представил, какие проклятия они посылают в его адрес. Неожиданно разум подсказал Маркхамвиту простую возможность хотя бы отчасти проверить правдивость заявлений самоуверенного пришельца.

— Планета Вайле соблюдает нейтралитет и поддерживает контакты с обеими воюющими сторонами, — обратился он к Ганну. — Отправь им срочный запрос. Узнай, не прилетал ли к нилеанцам корабль якобы солярианского происхождения.

Ганн ушел. Ответ мог поступить лишь к ночи, однако первый министр вернулся на удивление скоро. Дрожа от возбуждения, он сообщил:

— Совсем недавно с Вайле пришел такой же запрос. Нилеанцы интересовались, не прилетал ли к нам солярианский корабль.

Маркхамвит стиснул зубы. Обстоятельства заставляли его становиться на точку зрения Алемфа. Допустим, решил он, легенда имеет под собой реальную основу. Хорошо, пусть так оно и было. Возможно, они теперь столкнулись с запоздалыми следствиями, причины которых лежат в далеком прошлом.

Маркхамвит неумолимо приближался к выводу о реальности солярианцев, и вдруг его пронзила простая мысль. Если появление корабля — уловка нилеанцев, успех их замысла непременно должен зависеть от всесторонней поддержки своего посланца. Тогда их запрос, отправленный на Вайле, — не что иное, как тщательно спланированный дополнительный маневр. Нилеанцы рассчитывают сделать свою уловку еще правдоподобнее. В таком случае самое первое его предположение совершенно правильно, и Солярианский миф — заурядная легенда.

Так правда или ловкий вымысел? Однозначного ответа у Маркхамвита не было, и это бесило его больше всего. Он привык принимать быстрые и окончательные решения и вовсе не желал качаться на рогах дилеммы. А эти рога меж тем ощутимо придавливали его.

Проще всего было сорвать злость на Лоусоне.

— Наши корабли тоже имеют право на беспрепятственное перемещение в космосе, — рявкнул он Лоусону.

— Это право не относится к боевым кораблям, которые вы наделяете другими правами: перехватывать, обыскивать и задерживать любые корабли, показавшиеся подозрительными. Добавлю к этому допрос экипажа захваченных кораблей. Нарушители закона не вправе требовать, чтобы тот же закон их защищал.

— Быть может, ты знаешь какой-нибудь иной способ ведения космической войны, когда можно обойтись без вооруженных боевых кораблей? — язвительно спросил Маркхамвит.

Лоусон равнодушно махнул рукой.

— Такие вопросы нас вообще не занимают. Это ваши беды.

— Но вы понимаете, что с этим вашим законом война становится невозможной? — выкрикнул Маркхамвит.

— Какая жалость, — с притворным сочувствием ответил Лоусон. — Получается жуткая ситуация: прямо-таки мир по принуждению.

— Ты намерен шутить?

— А разве мир — это шутка?

— Война — тоже дело серьезное, — скрежетал зубами Маркхамвит, отчаянно пытаясь не давать волю своему характеру. — Ее не прекратишь, щелкнув пальцами.

— Об этом стоило бы заранее подумать тем, кто безрассудно начинает войны, — предложил Лоусон, по-прежнему оставаясь безучастным к гневу Великого Правителя.

— Войну начали нилеанцы.

— А они утверждают, что вы.

— Нилеанцы — неисправимые вруны.

— Между прочим, они такого же мнения о вашей империи.

У Маркхамвита перекосилось лицо.

— И ты им веришь?

— Мы никогда не верим ничьим мнениям.

— Ты уклоняешься от ответа на мой вопрос. Кто-то должен быть лжецом. Кто, по-твоему?

— Мы не углублялись в главные причины ваших недоразумений с нилеанцами. Я же говорил, нам нет дела до ваших споров. Тем более, не располагая достоверными данными, мы можешь лишь строить догадки.

— Давай, строй догадки. Строй их прямо здесь, — вдруг предложил Маркхамвит, облизывая пересохшие губы.

— Скорее всего, обе стороны не слишком-то уважают правду, — сказал Лоусон, которому вовсе не хотелось выступать в роли пророка. — Это обычная завязка войны. Чем сильнее разгорается война, тем все более наглой становится ложь. С обеих сторон, учтите. Весь вопрос в том, кто победит, поскольку лжецы-победители расправляются со лжецами-побежденными.

Если бы Лоусон оправдывал нилеанцев, можно было бы обрушить на него всю лавину накопившегося гнева. Но он не оправдывал никого, и Маркхамвиту было не за что уцепиться. В глазах пришельца и они, и нилеанцы выглядели одинаково.

Маркхамвит решил избрать иную тактику.

— А теперь представь, что я отвергну твой закон и прикажу тебя немедленно расстрелять. Что будет дальше?

— Вы об этом пожалеете.

— С какой стати я должен верить твоим словам?

— Если вам нужны доказательства, вы знаете, где и как их получить, — сказал Лоусон.

Воцарилось тягостное молчание. Великий Правитель размышлял, ненавидя собственные мысли. Он впервые осознал: неслыханная дерзость — тоже оружие, способное поражать врагов. В ней таились такие возможности, о которых он никогда не задумывался прежде. А ведь из такой стратегии можно извлечь немалую пользу и добавить неприятностей врагу… если, конечно, враг не додумается до этого первым и не применит новую стратегию против него.

Вот в чем проблема проблем! Ему обязательно нужно любым мыслимым или немыслимым способом узнать, не является ли все это действо уловкой нилеанцев. Если да, они будут всячески стремиться скрыть свою причастность. Если нилеанцы ни при чем, они все равно с большим удовольствием поводят его за нос, попытавшись убедить, что и у них те же беды.

Тогда другой вопрос: как глубоко простирается их военная хитрость? Сумеет ли он разгадать их замысел целиком? И не постараются ли они скрыть свои истинные цели за дымовой завесой разговоров о мире и сотрудничестве?