Земля обетованная - Татьяна Николаевна Зубачева

– Да всё хорошо, Тимочка. Ты пойди отдохни.

Он кивнул, но не двинулся с места. Зина снова заворковала над Машенькой, приговаривая что-то неразборчиво ласковое.

В спальню тихо вошла Катя и встала рядом с Тимом. Он обнял её, приподнял и посадил к себе на колени. Катя прижалась к нему, и они так молча сидели, пока не зазвонили в дверь.

– Ой, – подняла голову Зина. – Это Димочку, верно, привели, вы идите, Машенька докушает, и я встану.

В спальню быстро вошла Баба Фима.

– Лежи пока, там откроют, а вы налюбовались, так обедать идите.

Тим ссадил Катю с колен и встал.

– Идите-идите, – закивала Зина.

Но тут в спальню ворвался Дим и затараторил сразу обо всём, запрыгал вокруг кровати. И Баба Фима их всех сразу выгнала. Чтоб не мешали.

И только сели за стол, снова звонок. На этот раз пошёл открывать Тим.

– Привет, – улыбнулся ему Андрей. – Я на пару слов.

– Привет, – улыбнулся Тим и посторонился, впуская его. – Через порог не разговаривают.

– Значит, так, – Андрей вошёл и, мимоходом скорчив рожу глазевшим на него Диму и Кате, заговорил серьёзно: – На работе нормально, три дня тебе отпуска дают и от профсоюза тебе будет, что положено. От всех поздравления и пожелания. Теперь, крестины когда?

– А на Марию и окрестим, – вмешалась вышедшая в прихожую Баба Фима. – Одиннадцатого ноября как раз по святцам.

– Машенька, значит, – хмыкнул с непонятной Тиму интонацией Андрей и улыбнулся. – Ну, лады, давай пять, – он протянул руку Тиму, и тот ответил на рукопожатие. – Поздравляю ещё раз. Зине от меня и всех наших.

И весело распрощался, хотя Баба Фима и попыталась пригласить его пообедать с ними.

– Идите на кухню, – сказал Тим Диму и Кате. – Я только к маме зайду.

– Успеешь, – вышла из спальни Баба Лиза. – Спит она. А ты иди поешь, а то аж с лица спал.

И Тим не смог не подчиниться её командному тону.

Жени ещё не было, и Андрей хотел без помех поговорить с Эркином. Задуманное им без Эркина никак не получится. Правда, без ещё целого ряда условий – тоже. Если… если он договорится с Бурлаковым… если у Фредди всё пройдёт благополучно и в срок… вот уже три «если», Эркин – четвёртое. Но без согласия Эркина он к Бурлакову не поедет. Андрей поймал себя на том, что даже мысленно не называет Бурлакова отцом, усмехнулся и кивнул: да, всё так, всё правильно, вот когда… Да, есть кровь, да, Фредди прав во всём, когда говорил о семье, но его семья – Эркин, Женя и Алиска. Женю уломать ничего не стоит, да она и сама ему уже и не раз намекала, что нехорошо тогда вышло и надо бы если не помириться, то извиниться за устроенный скандал, ну, так он с ней и не спорит. Алиска… ну, так там ещё проще, хват-пацанка, своего не упустит и чужого прихватит, а тут ей дедушка с подарками и тортиками. Но против Эркина Женя не пойдёт, это только со стороны Эркин при ней, а он-то знает, кто главный. Эркин глаза опустит и замолчит, и Женя всё по его сделает. Надо с Эркином решать. А он тогда здорово лопухнулся, не с той карты зашёл. Эркин же ему рассказывал про того старого негра, скотника, Зибо, кажется, да, так, как их столкнули и велели зваться отцом и сыном, и видел же ещё тогда, как Эркин из-за этого психует. Но допёк его… профессор этот, вот он и сорвался.

Всё это Андрей передумал и прикинул, и просчитал, но… всего не предусмотришь. И вдруг Эркин спросит: «С чего ты передумал?». И что отвечать? Про Фредди, про его слова о семье не расскажешь, потому как придётся и объяснить: где, когда и зачем такой разговор состоялся. Да и не авторитет Фредди для Эркина. Братик-то… с характером. Упрётся вдруг… и всё тогда, придётся на профессора крест положить, Эркин ему важнее.

– Привет, – вошёл он в квартиру. – Эркин, ты где?

– Здесь я, – откликнулся Эркин из кухни.

Андрей быстро сбросил на вешалку куртку, переобулся и пошёл на кухню. Эркин ворошил ножом на сковородке груду нарезанной картошки.

– Был у Тима? – спросил он, не оборачиваясь.

– Да, всё в порядке. Там Баба Фима и Баба Лиза.

– Они знают, – кивнул Эркин, искоса посмотрел на вставшего у мойки Андрея и улыбнулся. – Давай, говори, пока Алиски нет. Я же вижу.

– Да, – согласился Андрей. – Всё так. Такое дело, Эркин. Я вот что… думаю, – и замолчал, подбирая слова.

– Ну? – Эркин потряс над сковородкой солонкой и перевернул картошку ещё раз.

Андрей глубоко вдохнул и резко сквозь зубы выдохнул.

– Я думаю в Царьград съездить. Поговорить.

Он не сказал, с кем именно, уверенный, что Эркин поймёт. Но Эркин молчал, занятый, казалось, только картошкой. И Андрей не выдержал молчания.

– Что скажешь?

– А что? Ты решил, а я при чём? – голос Эркина очень ровен и спокоен. – Он твой отец, тебе и решать.

– Ты мой брат, – так же спокойно ответил Андрей. – Без твоего слова я не поеду. Скажешь: нет, забуду о нём, как и не было. Решай, Эркин.

Эркин усмехнулся.

– На меня свалить хочешь? Понятно. Нет, Андрей, тут я тебе не советчик. Я в семье дня не прожил, отца своего в глаза не видел. И мать тоже. И кровь у меня… Нет, брат, это твоё дело, – и по-английски: – That's your problem.

– Если он мой отец, то и твой, – возразил Андрей.

– Угу. Ну, меня ты не спросил, понятно. – Эркин за ручку приподнял сковородку и потряс, чтобы картошка легла ровным слоем. – Я сам сказал, что всегда на твоей стороне. А вот зачем ему такой сынок, как я, ты подумал?

– А чем ты плох?

– Так не об этом речь, Андрей, – поморщился Эркин, досадуя на себя, что не получается у него объяснить. – Ладно. Раз тебе это нужно, то езжай, говори. Я не поеду.

– Замётано, – кивнул Андрей. – Теперь вот что. Ты об отпуске говорил? – Эркин кивнул. – С какого дают?

– С тринадцатого октября. А выхожу двадцать девятого.

Андрей подошёл к календарю, быстро перелистнул.

– Ага… С умом подгадано. Уходишь в пятницу, а выходишь в понедельник. Кто рассчитывал?

– Старшой, – улыбнулся Эркин. – Он на всех рассчитывает. Ну, чтоб за раз не больше двоих уходило.

– Сразу дал?

– Ну да. Как раз остальные с хозяйством управятся.

Андрей кивнул. Так, Эркин успокоился, повеселел, теперь можно и другую идейку подкинуть.

– Я вот что придумал.

– Ты придумаешь! – хмыкнул Эркин и выключил