Мировая история - Одд Уэстад

Население Европы в целом росло как никогда прежде, но неравномерно – на севере и западе больше, чем в Средиземноморье, на Балканах и в Восточной Европе. Объяснение лежит в плоскости снабжения продовольствием, то есть в продуктивности земледелия и рыбного промысла. Они на протяжении долгого времени служили единственным возможным источником тогдашнего изобилия. Больше продовольствия удалось получить за счет освоения новых земель и увеличения их отдачи. Таким образом, началось повышение продовольственной производительности, продолжающееся с тех пор. Европа обладала огромными естественными преимуществами (которые у нее сохранились), обусловленными ее умеренным климатом, обильными осадками, и в сочетании с рельефом местности, где преобладала просторная северная равнина, это давало большую площадь потенциально продуктивных пахотных земель. К 1000 году огромные все еще дикие и заросшие лесом территории удалось перевести в разряд возделывающих в последующие несколько столетий.

Земли в средневековой Европе хватало на всех, а с ростом численности населения появлялись необходимые трудовые ресурсы для очистки угодий от леса и возделывания целины. Пусть медленно, но европейский пейзаж все-таки изменился. Жители деревень ради расширения своих полей упорно изводили дремучие леса. В некоторых местах владельцы земли и правители по собственной прихоти распоряжались об открытии новых поселений. Возведение монастыря в медвежьем углу, а многие из них строились в глухих местах, часто служило открытием нового очага земледелия или животноводства в практически не обжитом крае природы. Некоторые площади отвоевывали у моря или болота. В восточных землях много трофеев досталось от первой колонизации за счет первого немецкого «Натиска на восток». Переселение немцев туда поощрялось точно так же сознательно, как позже в Англии эпохи королевы Елизаветы поощрялся первый этап колонизации Северной Америки.

Притом большинство народа оставалось предельно нищим. Некоторым крестьянам произошедшие перемены пошли на пользу, но возросшее изобилие обычно шло к феодалу, забиравшему себе львиную долю прибылей. Подавляющее большинство европейцев все еще жило бедно, едва сводя концы с концами: питалось хлебом из муки грубого помола и кашами из различных видов зерна, приправленными овощами, и только изредка они могли позволить себе полакомиться рыбой или мясом.

Судя по расчетам, крестьянин потреблял приблизительно 2000 калорий в день (практически столько же, сколько в день доставалось суданцу в конце XX века), и при этом ему приходилось заниматься весьма тяжким трудом. Если он выращивал пшеницу, то муку из нее сам не ел, а продавал ее богачу. Сам же перебивался ячменем или рожью. Для себя у него пропитания оставалось в обрез. Даже когда юридическая власть господина, навязанная крестьянину посредством трудовой повинности, становилась менее тяжкой, на практике у владельца сохранялась монополия на мельницы и повозки, за использование которых крестьянину приходилось тяжело работать в поле. «Оброки» или подати за покровительство собирали без учета различий между титульными владельцами земли и арендаторами, к тому же возразить на них было практически нечего.

Увеличение объемов сбора товарной части урожая в интересах растущих рынков послужило постепенному превращению самодостаточных поместий в производственные единицы, предназначенные для выпуска товаров на продажу. Их рынки следует искать в городах, неуклонно разраставшихся между 1100 и 1300 годами; городское население увеличилось быстрее, чем сельское. Это явление можно назвать весьма сложным. Жизнь в таком новом городе развивалась в том числе в связи с развитием торговли, но также за счет роста численности населения. Естественно, тут встает философский вопрос первичности курицы и яйца: что из них появилось первым? Несколько новых городов выросло вокруг собственного замка или монастыря. Иногда в таком городе требовалось учреждение базара.

Многие новые города, особенно в Германии, осознанно создавались в качестве колоний. Существовавшие уже давно города разрослись еще больше – в 1340 году население Парижа могло достигать около 80 тысяч жителей, в Венеции, Флоренции и Генуе могло проживать практически столько же народа – хотя таких крупных городов в Европе насчитывалось немного. Новые города совершенно определенно тяготели к складу хозяйственной деятельности края. Они служили рынками сбыта товаров или стояли на великих торговых путях, таких как реки Мез и Рейн, группировались в районах специализированного производства, таких как Фландрия, где уже в конце XII века шла слава о таких городах текстильщиков, как Ипр, Аррас и Гент, или как Тоскана, где велось изготовление тканей и их доработка. Одним из первых товаров сельскохозяйственного производства, пользовавшимся высоким спросом во внешней торговле, оказалось вино, и им подкреплялся изначальный рост города Бордо. Столичными центрами морских областей часто становились порты, такие как Генуя и Брюгге.

Заметнее всего возрождение торговли наблюдалось в Италии, где торговля с внешним миром возобновилась в первую очередь через Венецию. В этом крупном торговом городе впервые произошло отделение предприятий по предоставлению банковских услуг от денежных менял. К середине XII века при всех изменениях текущей государственной политики европейцы вели непрерывную торговлю не только с Византией, но и с арабским Средиземноморьем. Более того, торговля шла с отдаленными уголками всего мира. В начале XIV века за счет поставки золота из Мали через пустыню Сахару удалось ликвидировать в Европе нехватку золотых слитков. К тому времени итальянские купцы уже давно наладили торговые связи с государствами Центральной Азии и Китаем. Они продали рабов из Германии и Центральной Европы арабам Африки и Леванта. Они покупали фламандские и английские ткани, чтобы продавать их в Константинополе и на Черном море. В XIII веке впервые совершен вояж из Италии до бельгийского города Брюгге; до того использовались торговые пути по Рейну, Роне и сухопутным трассам. Проложили дороги через альпийские перевалы. Торговля подпитывалась торговлей, и на ярмарки северной Европы с северо-востока потянулись новые купцы. Торгово-политический союз северогерманских городов в XIV–XVII веках под названием «Ганза», в ведении которого находилась Прибалтика, обеспечил новый рынок для текстиля из Западной Европы и специй из Азии. Но транспортные издержки при транспортировке товаров по суше всегда считались едва подъемными; доставка товара из Кракова в Венецию обходилась в четыре раза дороже самого товара.

При таком раскладе европейскую экономическую географию пришлось коренным образом менять. Во Фландрии и Нидерландах по мере экономического возрождения в скором времени начался прирост населения, ставшего достаточно многочисленным, чтобы стимулировать очередной виток аграрных нововведений. Повсеместно, где города освобождались от монопольных оков древнейших производственных центров, наблюдался самый стремительный, невиданный до тех пор расцвет. Одним из осязаемых результатов следует назвать мощную волну городского строительства. Речь идет не только о домах и ратушах переживающих расцвет новых городов; данная волна оставила нам в наследство великолепные храмы Европы, и не только в виде грандиозных соборов, но и, например, множества роскошных приходских церквей английских городков.