Княжна для викинга - Анна Лакманова

– Княгине пока нельзя вставать, – предупредила развеселая повитуха.

– Почему это? – встрял Рёрик.

– Так надобно, князь, – объяснила повитуха таким голосом, которым обычно разговаривают с детьми.

– Почему она плачет? – волновалась измученная Дива. Только теперь она поняла, что свой покой потеряла навеки. Отныне она всегда будет тревожиться. За своего ребенка.

– Нужно попробовать покормить ее, – предложила повитуха.

Бабка забрала девочку у Рёрика и положила ее возле Дивы, принявшись объяснять, что нужно делать. Малютка сразу успокоилась, в бревенке стало тихо.

Князь опустился на лавку и вздохнул. Порядком утомленный ожиданием и переживаниями, он тем не менее не хотел идти в избы, где его ждала Вольна, и где он обещался быть. Он желал остаться здесь и любоваться малышом. Это так успокаивало. А он так устал от забот и рож головорезов! Да и к тому же мало ли что потребуется. Если он будет рядом с дочуркой, то все устроится, как надо: батюшка обо всем позаботится! Но с другой стороны Вольна что-то вчера твердила про сегодняшний день. Какой-то праздник у нее, что ли…Сейчас уже и не вспомнишь. Не придешь, орать будет, как умалишенная…

– Нег, не уходи, – взяв Рёрика за руку, прошептала Дива. Она была счастлива тому, что все, кажется, благополучно. – Останься с нами…

– Остаюсь, – князь поцеловал Диву в лоб, позабыв про праздник Вольны окончательно. Как можно думать сейчас о чем-то другом, как не об этом дивном младенце, который кричит совсем как его батюшка!

****

Вольна сидела у распахнутых ставен, смотрела на луну и маленькими глотками попивала квас, смакуя его кисловатый вкус. Несмотря на то, что праздничный день прошел не так, как она задумывала, настроение у нее было отменное: Дива родила девчонку! Теперь ей самой, Вольне, и ее детям ничто не угрожает. А сколько было тревог и беспокойств! Кажется, именно из-за них она стала грубой и нетерпеливой, когда желала быть ласковой и кроткой. Но теперь все изменится. Как славно они заживут с Рёриком отныне. Должно быть, как в старые времена…

Большинство жителей уже заснуло в своих избах, а Вольна все сидела у окошка и ухмылялась. Да, Рёрик сегодня не с ней. Они весь день не виделись. А теперь он в гриднице. Кажется, пирует со своими душегубами. Ну и пусть. У нее ведь и самой праздничное настроение. Мысли такие приятные, что она даже не заметила, как наступил вечер, а за ним пришла ночь. Полдня она провела в жутких волнениях, сравнимых с пыткой. В ожидании новостей она в отчаянии бегала по горнице взад и вперед, молилась богам, проклинала роженицу и весь этот город. А когда на пороге появилась Рада со странным лицом, Вольна уж решила, что беда – мальчишка уродился у княгини. Но оказалось, что нет – дочь. И чуть только это слово слетело с уст Рады, Вольна подскочила на месте, не веря своим ушам. Она даже несколько раз переспросила, дабы исключить ошибку.

– О, боги, вы услышали мои мольбы! – Вольна прижала руки к груди, носясь туда-сюда на сей раз от радости. Кажется, никогда в жизни она не получала новость более желанную. – Пустозвонное трепло…Слов на мешок, а дел на вершок, – рассмеялась Вольна, доставая из серебряной скрыницы замшевый мешочек и протягивая его Раде. – Отнеси это в храм Макоши. В благодарность за благополучное разрешение…Нашей княгини, – прыснула смехом Вольна.

– Как угодно…– Рада спрятала кошелек под передник. – А вдруг ей посчастливится в другой раз…

– Ты что?! – Вольна вперила свирепый взгляд в помощницу. – Никакого иного раза. Не будет у нее больше детей. Только разве что от дождика за окном, – усмехнулась Вольна, не заметив, как Рада насупилась. – Я сразу предупредила его: никаких других женщин. Только я. Иначе к себе не пущу! – гордо похвасталась Вольна.

– Ясно, – покривилась Рада, но Вольна даже не заметила того на радостях.

– Теперь, ступай…– Вольна сладко потянулась. – Отныне все пойдет на лад…

Фризия погрузилась во мрак. Вечер выдался пасмурным, улица опустела раньше обычного. Собаки уползли в свои конуры, кошки упрятались под крыши, а курицы давно уснули на насестах. Лишь суровая стража обходила дозором вдоль стен, да филин ухал где-то среди веток.

Улицу поглотил монотонный шум дождя. Сквозь непрерывный стук капель о кровли домов, еле доносилось приглушенное хихиканье из сенника. Освещения там, как водится, не было. Но кто-то явно присутствовал внутри. Под навесом возле сарая стояло двое молодцов, запахнувшихся в длинные плащи, защищающие их от дождя, ночной стыни и ветра. Этими людьми были Торвар и Льет – ближайшие други Синеуса. За расположение правителя им приходилось платить высокую цену – они почти постоянно находились при ним. Их жизни были лишь частью его собственной.

Торвар и Льет о чем-то разговаривали между собой, когда завидели, как по дорожке, ведущей к их укрытию, спешит один из стражников.

– Беда приключилась, – сообщил страж, достигнув навеса, где от дождя скрывались Торвар и Льет. – Этот пленник…Что покушался на принцессу…Смежил очи, кажись…Нашли его сейчас бездыханным…

– Как это?! – лицо Торвара вытянулось. – Что с ним приключилось?!

– Не понятно…Лежит мертвенный, точно истукан, – пожал плечами страж.

– Глупое обдувало, чего мелешь?! – Торвар ухватил стража за шиворот, как будто у того был какой-то личный интерес в смерти заключенного. – Кому нужен этот побродяга?! Не доглядели, поди, так и скажи! Велено же было, не спускать с него глаз! Как мы теперь узнаем, кто наводчик?!

– Стерегли мы его на совесть, – клялся стражник. – И все было, как по обыкновению. Только вот после того, как съел он краюшку хлеба да выпил водицы, что ему принесли на сон грядущий, вскоре сразу и замер, словно каменный…

– Пошел отсель! – разозлился Торвар, вытолкнув стража из-под навеса.

– Так князю надо ж доложить…– напомнил страж. – Велел он – буде что – к нему тотчас…

– Без тебя ясно. Иди вон, – кивнул Льёт.

Торвар не стал медлить и прошел в сенник, откуда по-прежнему доносилось сдавленное женское хихиканье. Распахнув дверь, он ничего не разобрал в темноте. Была лишь слышна какая-то возня в углу.

– Князь…Дело срочное…– кашлянув, Торвар обратился в ту сторону, откуда шел неясный шум.

– Ну что еще?! – после недолгого промедления послышался недовольный голос Синеуса.

– Да этот…Коротышка…– кашлянул Торвар. – Неладно там с ним…

– Погоди, Сигрун, я сейчас, – пообещал Синеус кому-то.

Торвар вернулся под навес, где дожидался Льёт, ежившийся от порывов усиливающегося с моря ветра. Из сенника вышел и Синеус, на ходу застегивающий ремень с повисшим на нем длинным кинжалом.

– Ну чего там у вас? – Синеус взял кожаную флягу из рук Льёта и сделал несколько больших глотков, затем утер рот.

– Дело такое…– начал Торвар, неуверенно переглядываясь с Льётом. – Тот убивец…Что на принцессу твою покушался…Он будто того…Помер.