От Ленина до Путина. Россия на ближнем и среднем Востоке - Алексей Васильев

Автор. 2014–2015 годы – достаточно быстрое сокращение территории, контролируемой правительством Сирии.

М.Л. Богданов. Да, сначала в руках правительства было 60 % территории, потом 30, а в 2015 году – 20 %. Правда, там жила большая часть населения. Военная логика подсказала: на войне без линии фронта невозможно защитить каждое селение или оазис, нужно сосредоточиться на главных центрах и на коммуникациях. Но к середине 2015 года боевики установили полный контроль над населенной провинцией Идлиб на северо-западе, на границе с Турцией, было прервано сообщение между Дамаском и Латакией, Дамаском и той частью Алеппо, которую удерживали правительственные силы. Шло наступление боевиков и с южного направления. Правда, там друзские районы выступили на стороне правительства.

Автор. Но если представить себе, что черный флаг ИГИЛ стал бы развеваться над президентским дворцом в Дамаске, на очереди были бы Ливан и Иордания. Об этом мне говорили в Ливане все собеседники без исключения.

М.Л. Богданов. Это так. Экспансия ИГИЛ могла распространиться и на Саудовскую Аравию. Была угроза и для Израиля, но у него была особая позиция.

Автор. Ситуация драматическая. Всего пять лет назад сирийская армия – 350 тыс. человек – была второй в регионе по численности после турецкой, с хорошим тяжелым вооружением, танками, самолетами, вертолетами. А летом 2015 года стояла как бы на последних рубежах.

М.Л. Богданов. Не совсем. Ведь вооруженные силы в целом сохранили преданность Б. Асаду, сохранили свое вооружение. Было дезертирство, но никакая крупная военная часть не перешла на сторону оппозиции. Конечно, ситуация сложилась опасная. По сути, шла региональная война через посредников. В войне против режима участвовали десятки тысяч иностранных джихадистов. Потери правительственной армии были большие. Сказывалась усталость: ведь не могли же люди воевать двадцать четыре часа в сутки в течение почти пяти лет.

Автор. А давали ли эффект бомбежки позиций ИГИЛ и ан-Нусры коалицией во главе с США?

М.Л. Богданов. По этому поводу начну с самого начала. Сентябрь 2014 года. Нью-Йорк. Подходят к нам американцы и говорят: «Мы собираемся бомбить ИГИЛ и ан-Нусру в Сирии. Передайте в Дамаск, что мы будем бить по террористам, а не по сирийской армии, чтобы они не беспокоились. При этом мы не собираемся координировать действия с режимом Б. Асада, но трогать его войска не будем. При этом вы его предупредите, чтобы в тех районах, где террористы будут уничтожаться, не появлялась сирийская армия. Мы эти районы освобождаем для своих людей». Тогда мы сказали американцам: «Вы сами сирийцам скажите об этом, потому что у вас есть прямые контакты. В Нью-Йорке находится сирийский мининдел В. Муаллем». Сообщили. Приходят к нам сирийцы и говорят: «Американцы будут бомбить ИГИЛ без нашего разрешения. Но если они выгонят откуда-то террористов, то мы не должны занимать эти территории, туда вой дет умеренная оппозиция. А они нам дают гарантии, что нас не тронут. Но мы не верим их гарантиям»…

Автор. И правильно не верили. Через год с небольшим натовская авиация «по ошибке» ударила по сирийским позициям в Дейр-эз-Зоре. Было убито и ранено более ста сирийских солдат.

М.Л. Богданов. «По ошибке» или намеренно, хотели или не хотели, но это действительно произошло, и тут же началась атака игиловцев на сирийские позиции. Но вернемся к сентябрю 2014 года. Вялая американская операция в Сирии привела к тому, что многие «умеренные» оппозиционеры перешли на сторону ИГИЛ или ан-Нусры. Вместе с оружием. Полмиллиарда долларов американцы затратили на их подготовку, а эффект – противоположный.

Автор. Что нас подтолкнуло к окончательному решению о военном вмешательстве в конфликт?

М.Л. Богданов. Ситуация все более осложнялась. Нужно было спасать не только правительство, а страну, государственность, миллионы людей. Во что превратился бы Дамаск с его культурой, древностями, памятниками? Было бы море крови и разрушений. Кроме того, мы давали Западу четкий сигнал: нельзя уничтожать государственные структуры. Если падет правительство, никакого политического урегулирования не будет. Будет полный развал, разгул терроризма и экстремизма. Хаос. Взгляните на Ливию.

Реакция джихадистов и их спонсоров была предсказуемой. Шла война, жестокая и беспощадная. Со стороны джихадистов, как всегда и везде, это была война без правил. Сорок группировок экстремистов, включая Ахрар аш-Шам, Джейш аль-Ислам и другие, заявили, что они будут нападать на русских в ответ на воздушную кампанию Москвы784. Ан-Нусра объявила награду в 13 тыс. долларов за любого русского солдата, захваченного в плен785. ИГИЛ выпустило в Интернете музыкальный ролик, в котором рефреном звучала песня «Русская кровь будет течь рекой»786. Пятьдесят пять саудовских улемов выпустили обращение, призывая «всех здоровых мусульман в Сирии» воевать против русских «наследников советских коммунистов», против «нусайритского» (то есть христианского) режима, против «сафавидов» (то есть иранцев).

За призывами последовали действия. 31 октября 2015 года игиловские агенты заложили взрывное устройство в самолет Airbus A321 с российскими туристами из Шарм аль-Шейха. Самолет взорвался над Синаем, 224 пассажира и члена экипажа погибли. Президент Владимир Путин тогда заявил, что террористы, устроившие взрыв на борту самолета с российскими гражданами, будут найдены. «Мы будем искать их везде, где бы они ни прятались. Мы их найдем в любой точке планеты и покараем», – сказал В. Путин на заседании Совета безопасности РФ787.

Готовились теракты в самой России и за ее пределами. 19 декабря 2016 года террорист выстрелами в спину убил российского посла в Турции Андрея Карлова.

Спустя многие месяцы после начала операции российских ВКС эта война продолжалась. За примерно полтора года после 30 сентября 2015 года Россия потеряла в самой Сирии, по официальным данным, 30 человек: военнослужащие, медсестры, гражданские лица, но по неофициальным данным – больше.

Пропагандистская реакция США и других стран Запада была ожидаемой: требовалось найти предлоги, чтобы «осудить» действия ВКС России, обвинить их в ударах по умеренной оппозиции, убийствах гражданского населения и т. п. 2 октября президент Б. Обама на пресс-конференции заявил, что российские действия «загоняют в подполье» умеренную оппозицию, и это «усиливает ИГИЛ»788. Ему вторил премьер-министр Великобритании Дэвид Кэмерон: «Они [русские] поддерживают мясника Асада и помогают ему»789.

НАТО «осудило российские бомбардировки в Сирии» и призвало Россию «прекратить поддержку режима Асада». Коалиция США и их союзников призвала РФ «немедленно прекратить нападения на сирийскую оппозицию и гражданских лиц» и сосредоточить свои усилия на том, чтобы «воевать против ИГИЛ»790.

Не отстала и Саудовская Аравия. Ее представитель в ООН потребовал, чтобы Россия «прекратила свое вмешательство», повторив утверждение, будто Россия наносит удары по неназванной умеренной антиправительственной оппозиции, а не по ИГИЛ791. Но голос Эр-Рияда прозвучал отнюдь не в унисон с оценками ситуации, сделанными другими арабскими государствами. 3 октября 2015 года министр иностранных дел Египта Самех Шукри заявил, что российское вмешательство в войну в Сирии «дало эффект и привело к ограничению терроризма в Сирии с целью его уничтожения»792.