За гранью преодоления - Алексей Сергеевич Архипов

драгоценное время. В любом случае мои возможности самые максимальные, любые помощники могут оказаться для меня обузой, и вы хорошо понимаете, о чём я. Перепрыгнув сам, я не смогу продолжить движение, бросив напарника в океане, а вытаскивать его из разлома — это значительная потеря времени.

— Хорошо, я понял тебя, Хэлбокс! Не будем терять времени! — скомандовал Джонс.

— Береги себя, амиго! — попрощался Вэндэр со своим другом.

— До встречи на той стороне! — ответил Хэлбокс.

И пилоты разъехались в разные стороны, для реализации этой системной тактики прохождения чрезвычайно сложного препятствия. Группа теперь уже из пяти человек просто ушла к материку по ровной глади края разлома на максимально допустимой скорости, их задача не содержала в себе ничего особо сложного, а лишь носила некоторый расчёт на потерю допустимого времени. А вот перед Хэлбоксом стояла гораздо более серьёзная проблема. Теперь ему необходимо было не только быстро обнаружить допустимое место для прыжка, а ещё и удачно выполнить его. При этом задача носила в себе сразу три основные переменные, очень сильно зависящие друг от друга и серьёзно влияющие на главный окончательный фактор, а именно на то же затраченное время, от которого зависел основной конечный результат их миссии. Итак, в первую очередь необходимо было оптимально подобрать допустимую ширину разлома, от которой во вторую очередь зависела сложность прыжка, а третьим фактором выступало уже время на поиск такого места. Таким образом, чем больше времени Хэлбокс тратил на поиски, тем меньше был риск, но больше общая потеря времени и наоборот, чтобы сократить это время, ему нужно было рискнуть в достаточной степени, и эта мысль с каждой пройденной милей всё больше захватывала его сознание. В одиночестве он по-другому чувствовал возложенную на него ответственность, а практика скалолаза серьёзно сказывалась на его характере в плане отношения к риску. К тому же и сам разлом оказался на редкость мерзопакостным и вовсе не собирался сдаваться здесь вот так вот возможно даже за тысячу прошедших лет перед горсткой обывателей, которые посмели попытать здесь свою удачу.

Пройдя несколько миль, Хэлбокс обнаружил на снегу следы от прыжка Андрэ Марсо и пришёл в изумление. Он отчётливо видел полу занесённые линии следов от лыж его сновигатора на другой стороне, уходящие вдаль существенно заметным вектором, нарушающим общую гладь снежной поверхности. Также он обратил внимание и на огромную выбоину, образовавшуюся от удара при приземлении его машины. Хэлбоксу стало не по себе. Он совершенно не ощущал какой-либо сопернической зависти или превосходства французского пилота над собой, а скорее, во-первых, был поражён невыполнимостью данного прыжка, а, во-вторых, резким обострением чувства необходимости выполнить такой же прыжок из-за фактической вероятности его выполнения на практике в виде явных тому доказательств перед собой. «Ну, уж нет! Здесь я прыгать точно не буду!» — сказал Хэлбокс вслух и быстро продолжил свой путь вдоль разлома, выискивая отрезок хотя бы немного уже предыдущего.

Наконец ещё через пятнадцать миль он обнаружил довольно неплохое место с выпирающим с другой стороны краем на пять метров от основной линии обрыва и примерно такой же шириной. Возникала некоторая опасность удачного приземления в эту область, но она не сильно озадачила Хэлбокса. Он решил не тратить времени попусту и на кураже предвидимого успеха ушёл манёвром на разгонную прямую. Удаляясь на хорошую дистанцию, которую для такого прыжка было естественно рассчитать любому пилоту, Хэлбокс всё-таки поторопился, одурманенный адреналином и взвинченным состоянием своей психики. Он не столько не предположил, что на такой скорости нужно будет острее ловить момент манёвра задним антикрылом, чтобы выполнить прыжок вовремя, сколько не учёл всех связанных с этим факторов. К ним можно было сразу отнести видимость на снегу с учётом интенсивности солнечного света, возможность установки ориентиров, как в случае с Андрэ Марсо, да и сам факт того, что с определённой точки при разгоне, когда он фактически сможет осознать свою ошибку, тормозить будет уже поздно, так как машина по инерции в любом случае уйдёт в разлом. Всё это ушло от его внимания, и было окончательно заперто неотлагаемой силой решимости, интенсивностью волнения и оттенками спортивного куража, который так или иначе всегда присутствовал в нём в такие моменты.

Отойдя на две мили, которых в принципе при правильном соотношении всех факторов, было достаточно, он незамедлительно начал разгон, используя форсаж на максимуме. Примерно к середине отрезка разгонной дистанции, когда скорость перевалила за двести узлов, он начал понемногу осознавать свою ошибку, но было уже поздно, — с каждой секундой момент прыжка был неимоверно близок, и возможности уйти на манёвр поворота оставалось всё меньше и меньше. В результате, пока он соображал в попытках принять какое-то конечное решение, времени совсем не осталось и в последние секунды, чтобы как-то прогарантировать безопасный интервал, который необходимо было отступить от края для возможности правильного толчка, он рванул правый штурвал на себя раньше положенного времени, и машина на пределе скорости взлетела вверх, только вот приземлилась она совершенно критически. Чрезмерно завалившись назад, её воздушное сопротивление резко сбило прямолинейную инерцию, что и спасло в каком-то смысле Хэлбокса от тотального разрушения в результате мощного удара о стену ледяного обрыва. Но удар пришёлся ровно посередине лыж об угол противоположного края, смяв их внутрь до основания фюзеляжа, что также демпфировало удар. Внутри моментально сработали все подушки безопасности, в стороны полетели куски карбоновой обшивки, элементы деталей и льда. Ещё одним фактором, спасшим Хэлбоксу жизнь от критического сотрясения внутренних органов, являлось то, что сам прыжок происходил под действием максимально активной гидравлики подвески, и при ударе она вместе с лыжами приняла на себя основную нагрузку, динамично подавив набранную при разгоне инерцию. Но, несмотря на это Хэлбокса ждал ещё дикий полёт вниз в океан с высоты пятнадцати метров внутри машины. Мгновенно сориентировавшись, что произошло, он изо всех сил ударил по большой кнопке «Sea Threat» в центре приборной панели, но это было бесполезно. От перелома обоих лыж пополам, в полостях на их внешней поверхности были полностью порваны аварийные буи, в результате чего в момент падения они выстрелили в разные стороны ошмётками оранжевой ткани и белым наполнителем взрывной смеси пиропатронов. «Progressor» Хэлбокса с размаху ударился о водную гладь тёмного океана, подняв вверх шквал воды и брызг, и мгновенно ушёл под воду под собственным весом. Хэлбокс ощутил прикосновение смерти, его адреналин зашкаливал, он мгновенно осознал, что сновигатор уходит с большой скоростью на бесконечное дно и, быстро откинув крышку кабины аварийными красными рычагами по бокам кресла, выстрелил сам себя