Русский медведь. Цесаревич - Михаил Ланцов

– Вот как? – удивилась Софья.

– Именно. Петр ей пообещал, что никаких намерений жениться на Анне у него нет, и та об этом знает. У них просто любовь, которой ему не хочется стыдиться. Вероятно, лавры Людовика XIV Французского прельщают. Уверен, что Франц Лефорт, ныне служащий ему, поведал вашему брату о Париже не меньше, чем мне. А там много изысканных и утонченных отношений вне банального и пошлого брака.

– То Петр, а это рыжая шалава? Ведь если родит, да ребенок выживет, может и уломать братика. Особенно если мальчика.

– Наталья Кирилловна и с ней беседовала, после чего успокоилась, – усмехнулся Василий. – Твой братец, как оказалось, еще в первую ночь все доходчиво объяснил.

– И она согласилась?

– А чего ей не согласиться? Царевич ведь. Прижить от него детей – благое дело. Тем более что он ее полностью на содержание взял и пылинки сдувает.

– Да уж… – покачала головой Софья. – А что еще кроме дороги он затевает в нынешнем году?

– Ничего особенного. Затевает новую лесопильную мануфактуру в Переславле, купил пороховые мельницы и бумагоделательную мануфактуру на Яузе, стекольный заводик в Измайлово и так далее. Какая-то совершенно безобидная возня.

– Погоди, – напряглась Софья. – Ведь завод стекольный в Измайлово был казне приписан. Как он его купил?

– Он предложил за него хорошие деньги. А они нам нужны в предстоящем деле. Тем более что заводик был захудалым. Чего бы и не продать? Пусть лучше заводами занимается да дороги с мостами сооружает, чем с нами бодается за право сидеть на престоле. И нам польза, и ему занятие.

– Что правда, то правда, – усмехнулась Софья. – Только не нравится мне это все. Не знаю почему, но не нравится. Вроде делом хорошим занимается и со мной он вежлив, но… что-то во всем этом не так. Взгляд у него совершенно недетский. Пугающий.

– Душа моя, так и что с того? Пока он слишком слаб. Бояре на нашей стороне, даже те, что хотели бы Нарышкиных поддержать. Ведь мал еще братик твой, мал. Да вон с рыжей учудил. Даже союзники Нарышкиных обиделись, так как надеялись, что кого из их рода Петр возьмет в жены. А потом воинская слава да надежные войска позволят венчать тебя на царство, и никто этому уже помешать не сможет.

– Твои слова да Богу в уши, – тяжело вздохнув, произнесла Софья. – Ты уверен, что братец эту рыжую шалаву в жены не возьмет?

– В таком деле нельзя быть абсолютно уверенным, – уклончиво ответил Василий. – Но…

– Тогда вот что, – потерев переносицу, перебила его Софья. – Поговори с боярами. Расскажи им по секрету, что Петр собирается на этой рыжей жениться да католичество принять.

– Так она же протестантка, – поправил возлюбленную Василий.

– Скажи, что протестантка. А потом попугай о том, как их веру и интересы будут после этого ущемлять.

– Душа моя, – настороженно спросил Василий. – А ты уверена, что нам нужно все это затевать? Вдруг бояре начнут переживать и сделают чего Анне. Петр ведь не простит. Это он с мануфактурой да фортами закрыл глаза на то, что мы слегка шалим. Ему и допрашивать не нужно было, так все понял. А с этой рыжей у него любовь. Погоди пару лет. Вот вернусь с победой, тогда и видно будет. А после твоей коронации и подавно. Не спеши. Мы еще свое возьмем. Негоже так рисковать в канун великого дела.

7 ноября 1687 года. Преображенское

Для обеспечения определенного удобства работы Петру уже на второй год своей обновленной жизни потребовалась личная резиденция. И деревянный дворец, выстроенный еще при Алексее Михайловиче, его отце, был совершенно для такого непригоден. Посему уже в начале лета 1684 года, получив источник стабильных доходов в лице действующей ткацкой мануфактуры, юный царь принялся строить Малый дворец в Преображенском.

Мощные кирпичные стены довольно компактной постройки терялись за внешней эстетикой, близкой к неопалладинизму лорда Берлингтона, напоминая во многом его виллу в Чизвике, которую он должен будет построить только спустя четыре десятилетия. Не копия, конечно, но общий вид и пропорции вполне выдержаны. Разве что использование для покрытия крыши красной глиняной черепицы и внешней облицовки стен из песчаника слегка контрастировало с идеями Берлингтона. Впрочем, при внешней схожести отличий было немало, но крылись они прежде всего в совершенно иной внутренней планировке и обширном подвале с помещениями самого функционального характера.

В общем и целом к лету 1687 года строительные работы были завершены, и оставалась только мелочевка внутренней отделки, так что Петр со своей фавориткой и слугами смог въехать в свою новую резиденцию – Малый дворец, стоящий буквально на берегу Яузы. Освободив старый дворец Алексея Михайловича в Преображенском, передавая его полностью в распоряжение мамы. Да и для Федора Юрьевича Ромодановского, проживавшего с ними, тоже места выделили больше. Чай не мальчик в трех комнатах ютиться.

– Поражаюсь я тебе, – произнесла Анна, томно развалившись на мягком диване в комнате отдыха Малого дворца. – Столько всего знаешь, умеешь… – на этом слове она слегка осеклась и покраснела, – а лет меньше, чем мне.

– Хочешь поговорить о легенде, что блуждает по Москве? – усмехнулся Петр. – Разве в ней не говорится, что я не горю желанием общаться на эту тему?

– Говорится, – кивнула Анна. – Но мне безумно любопытно. Понимаешь, я всегда рядом и вижу, что ты совсем не такой, как все. Совсем. Ты словно из иного мира.

– Тебя распирает любопытство и желание приоткрыть завесу священной тайны? – спросил Петр, внимательно смотря в глаза своей возлюбленной.

– Мне просто хочется лучше понять тебя, – совершенно серьезно произнесла Анна, твердо и спокойно смотря в глаза. – Ведь я всегда рядом. И чем лучше я тебя знаю, понимаю, тем больше будет пользы от моей помощи.

– Разумно, – кивнул царь и взял долгую паузу, рассматривая свою фаворитку. Можно ли ей доверять? Да, их сильная страсть перешла в крепкую любовь, причем сильную и обоюдную. Общий ребенок. Но что дальше? – Ты помнишь, как поступила моя мама, разболтавшая по секрету всему свету про апостола Петра? Хотя я просил ее помалкивать.

– То есть то, что я за два года, что мы вместе, ничего лишнего на сторону не сболтнула, для тебя не важно? Или ты не со мной несколько недель перебирал серебро и золото в подвале, не доверяя никому вокруг? А может быть, это не я была в курсе всех твоих сделок и их подноготных? Неужели такая верность для тебя ничего не значит?

– Поверь, все это для меня очень важно. У меня мало верных и преданных людей… тем более таких прекрасных и безукоризненных, как ты.

– Тогда что тебя останавливает? – надула губки Анна. – Ты пойми, я же вижу, что с тобой что-то не так. Днем и ночью вот уже на протяжении двух лет я рядом. Делю с тобой ложе, дела, жизнь. Я даже жизни без тебя не мыслю и делаю все, чтобы помочь тебе в твоих начинаниях. А потому прекрасно замечаю просто кричащие отличия тебя от всех остальных людей. Ты как будто… я не знаю даже… Помнишь, ты мне рассказывал легенду о Фаэтоне? Вот. Ты как будто с Фаэтона пришел. Иногда мне кажется, что ты знаешь если не все, то практически все. Совершенно иначе думаешь, причем эта особенность приводит тебя неуклонно к успеху и правильным выводам. – Она тяжело вздохнула и как-то осела. – Я уже не знаю, что думать. И если ты боишься, что я сболтну чего лишнего, то не говори мне ничего. Если, конечно, считаешь, что будет лучше мне самой все придумать.