Узник Кардиффа - Виктор Васильевич Бушмин

Замечу лишь, что когда корабль вернулся назад, а было это спустя еще две недели, он передал с его капитаном донесение, написанное на клочке грязного и провощенного пергамента, адресованное на имя… Гуго де Биго.

ГЛАВА VIII.   Кардифф в преддверии зимы.

Кардифф. 13 ноября 1133г.

Что сказать о Кардиффе в преддверии зимы? Да почти ничего. О нем и летом-то почти нечего было рассказать.

Маленький замок выглядел весьма уютно, но, вместе с этим, мощно и внушительно. Трехэтажный шестиугольный донжон, несмотря на свою ширину, совершенно не выглядел приземистым, скорее наоборот, каким-то несерьезно-игривым на вид, если его сравнивать с донжонами Корфа или Дувра. Он чем-то напоминал главную башню Тауэра, только намного изящнее и милее. Так выглядит ребенок, если знаком с его родителем: внешне похож, только чуть меньше, хотя и угловат, но мил и очарователен, сочетая в себе фамильные черты родителей и привнося в них шарм детства.

Куртины и две круглые надвратные башни не то чтобы портили вид донжона и всего замка, но и не украшали его. Внешние крепостные сооружения носили четкий оборонительный характер и, помимо всего прочего, должны были внушать местному мятежному уэльскому населения мысль о неотвратимой и непобедимой мощи нормандского короля, пришедшего сюда раз и навсегда и не желавшего уступать даже пяди захваченной им земли.

Бург, скорее разросшаяся вокруг замка большая деревня, был блеклым, почти ничем не выделялся из сотен таких же, как и он, маленьких городишек, выросших возле замков по всей Англии, кроме, разве что, огромного количества садов, окружавших дома жителей.

Завершал это серое скопище, разукрашенное голыми кронами садовых деревьев, глубокий вал, опоясывающий город с запада на восток, да местами обновленный частокол.

Хотя нет! На западе уже были построены куртины высотой в два с половиной туаза, да три полукруглые башенки, в каждой из которых жил рыцарь охраны города. Это было стратегическое направление обороны. В северной и восточной частях внешнего кольца укреплений рыцари жили в обычных домах, построенных из добротного местного камня.

В самом замке был большой дом о двух этажах, в котором жил и принимал гостей последний из живых детей мужского пола, оставшихся у короля Генриха, незаконнорожденный граф Робер Глостер. Кроме него у короля была еще дочь Матильда, которая была в девичестве выдана замуж за германского императора, быстро овдовела, после чего король, подумав-поразмыслив, выдал ее за молодого и красивого анжуйского графа Годфруа. Его, между делом, так и прозвали Красивым. Король отдал за Матильдой в качестве приданого Нормандию, но местным баронам было омерзительно даже помыслить о том, чтобы принести оммаж анжуйцу – их исконному и непримиримому врагу, поэтому молодоженам пока было недосуг отдыхать, всецело отдавшись делу любви и, в перерывах, пока еще неудачным попыткам покорения герцогства. Но это пока не имело отношения к нашим героям.

Итак. Самый обычный форпост королевства. Один среди враждебного населения, мятежных анархически настроенных валлийских князей-танов. Город-крепость и порт в одном лице. Кроме, пожалуй, двух весьма важных особенностей.

Опустим его сады и уютную компактную территорию, зажатую между несколькими холмами, на самом высоком из которых расположился замок.

Первой особенностью, превращавшую Кардифф в некое подобие теневой столицы королевства, было то, что именно здесь располагалась резиденция графа Робера Глостера – бастарда короля Генриха, все еще питавшего призрачные химеры надежд на то, что Папа Римский и Святой престол признают его сына-бастарда законным и единственным наследником стремительно стареющего и слабеющего отца.

Вторая особенность Кардиффа – плененный герцог Робер Куртгёз: старший сын покойного Завоевателя, человек, о котором уже при жизни слагалось множество легенд, рыцарь, покрывший себя неувядающей славой героя Первого крестового похода, неуязвимый паладин Дорилеи, Антиохии, Иерусалима и Аскалона. Его младший брат-король Генрих и, по совместительству, узурпатор и проходимец, каких свет еще не видывал, обманом захватил власть после таинственной и неразгаданной смерти Гийома Рыжего, вот уже почти тридцать лет держал в плену своего старшего брата – герцога Нормандии и единственного законного наследника короны. Робера Куртгёза несколько раз перевозили из замка в замок, пока Генрих не избрал Кардифф для места его последнего заключения.

Если кто-то решит, что король сделал глупость, то это не совсем верно. Именно Кардифф, с его удаленностью, расположением посреди вражеской и мятежной территории, с охраняемым портом и невозможностью проехать к нему по суше, являлся самым надежным местом содержания пленного герцога.

Единственная связь с Кардиффом осуществлялась по морю, а в самом порту постоянно находился добротный неф и галера на случай эвакуации гарнизона и его знатного пленника.

Герцог Робер не содержался в узилище. Ему была предоставлена относительная свобода. Он мог гулять по саду замка и городка, правда, в сопровождении воинов стражи, а, с недавнего времени, еще и трех нелюдимых сарацин, приставленных к нему мэтром Арнульфом – комендантом замка и главным тюремщиком герцога. Робер Куртгёз мог охотиться лишь в присутствии рыцарей гарнизона числом не менее десяти. Можно сказать, что только сон и любовные утехи герцог мог совершать без присмотра – и на том спасибо его «доброму и заботливому» брату.

И вот, 13 ноября 1133 года, к пристани Кардиффа пришвартовался большой грузовой неф и с него на берег сошла весьма интересная и разношерстная группа: высокий и рыжеволосый, несомненно очень знатный рыцарь, гордый и смелый профиль которого украшал ужасающего вида огромный сиренево-багровый шрам от удара ятаганом, одетый в красивый шелковый парадный сюркот желтого цвета, на груди и спине которого красовался незамысловатый герб его владельца: четыре вертикальные волнистые червленые линии по золотому полю; за ним следовал высокий, немного худощавый и гибкий телом сарацин, одетый на свой манер и вооруженный помимо кривого кинжала с искрящейся золотом и каменьями гардой и ножнами, двумя большими ятаганами, крест-накрест закрепленными у него за плечами; три викинга самого отъявленного и неустрашимого вида и, в завершении, гордые видом оруженосец с конюшим, которые вывели парадных лошадей этого отряда.

Матросы, тем временем, проворно вытащили из трюма поклажу гостя, вывели из люка пятерых ронкинов, груженых какими-то кожаными мешками и сундуками, а уж потом стали пропускать на берег остальных пассажиров судна.

Арнульф, по долгу службы находившийся на пирсе для встречи нефа, просто обомлел и остолбенел, увидев этого рыцаря. Его лицо побелело и вытянулось, застыв в маске удивления, испуга, растерянности и еще черт его знает чего, словно он внезапно столкнулся с чем-то потусторонним.

Филипп, он же граф Робер Бюрдет Таррагонский, маршал конницы