Пересвет. Инок-богатырь против Мамая - Виктор Поротников

— Гляди, гляди, приятель! Вот оно — благо, принесенное немцами в Пруссию и превратившее здешнее коренное население в рабов! — назидательно шептал Будивид Пересвету во время очередной прогулки по крепости, когда у них на пути оказывались батраки-пруссы, месившие глину голыми ногами или таскавшие на спине тяжелые камни. — Ты, дружок, вспоминай об этом, когда станешь обнимать и целовать свою Гертруду.

В душе у Пересвета бушевал хаос из самых противоречивых чувств. Он понимал, что немцы — враги не только литовцам, но и русичам, ведь крестоносцы в прошлом не единожды покушались на земли Пскова и Новгорода. Более того, ливонские рыцари отвоевали у псковичей часть земель у Чудского озера и захватили старинный русский город Юрьев, переименовав его в Дерпт. Все попытки отнять эти земли у немцев завершились крахом и для новгородцев, и для псковичей, и для суздальских князей. Пересвет был готов и дальше воевать с крестоносцами на стороне литовских князей, ему бы только вырваться из плена! Однако при этом в сердце у Пересвета никак не разгорался огонь неприязни к Гертруде. Красивая белокурая немка не скрывала своих чувств к Пересвету, искренне желая, чтобы он остался с нею навсегда. Пересвет сознавал, что он запутался в этих любовных сетях, что разорвать их одним решительным усилием, как советует ему Будивид, у него не хватит силы воли. Пересвет терзался днем и ночью, и все же он не мог пойти на убийство Гертруды ради бегства из плена, как ни уговаривал его Будивид.

В конце концов, Пересвет и Будивид окончательно разругались. Лекарь Карл Уммель очень удивился, когда Пересвет обратился к нему с просьбой, чтобы тот переселил его в другое помещение. Пересвет обосновал это тем, что Будивид якобы сильно храпит по ночам и мешает ему спать. Для Карла Уммеля давно не было секретом то, что Пересвета и Гертруду связывают любовные отношения. Лекарь пошел навстречу Пересвету, решив, что истинная причина такого желания русича — это иметь возможность чаще видеться по ночам с Гертрудой. Карл Уммель поместил Пересвета в комнату, куда должен был вселиться новый капеллан здешнего церковного прихода и которая пока пустовала. При этом Карл Уммель заставил Пересвета поклясться на Библии, что он не сбежит, поскольку дверь в эту комнату не имела внешних запоров.

«Впрочем, как я понимаю, отныне вместе с тобой будет почивать на одной постели прелестный страж с длинными белокурыми волосами, — заметил Карл Уммель, с добродушной улыбкой похлопав Пересвета по плечу. — И в этом нет греха, друг мой, ведь любви покорны даже князья и короли! Любовь правит миром!»

Будивид был не просто возмущен таким поступком Пересвета, но даже посчитал это предательством. Он перестал здороваться с Пересветом и всячески избегал его, когда выходил из своей каморки подышать свежим воздухом.

Вскоре Будивид исчез из крепости среди бела дня самым загадочным образом. Лекари и стражники хватились Будивида, когда он не пришел на вечернюю трапезу. Была немедленно объявлена тревога, воины местного гарнизона обшарили все помещения, подвалы и закоулки в Рудавском замке, но Будивид так и не был найден ни живым, ни мертвым. Но уже на другой день стало понятно, что Будивид сбежал, взяв в сообщники одного из батраков-пруссов. Этот батрак жил в замке, занимаясь починкой телег и ушатов, кроме этого он каждый день вывозил из крепости бочки с помоями. Будивид каким-то образом сговорился с этим прусским батраком, видимо, пообещав ему щедрую награду. Спрятавшись в одной из помойных бочек, Будивид незаметно выбрался из крепости, так как стражники у ворот брезговали поднимать деревянные крышки на вонючих бочках, хотя были обязаны это делать. Отъехав от крепости подальше и очутившись в лесу возле оврага, куда обычно сливали нечистоты, Будивид и его сообщник выпрягли из повозки лошадей, сели на них верхом и окольными лесными дорогами поскакали на восток. Погоня, снаряженная за беглецами начальником гарнизона Рудавского замка, не смогла их настичь и ни с чем вернулась обратно.

* * *

Спустя две недели после бегства Будивида лекарь Карл Уммель вызвал к себе Пересвета и сказал ему, что с ним желает побеседовать знатный рыцарь Ансельм фон Райс, приехавший в Рудавский замок из Мариенбурга. При этом лекарь сообщил Пересвету, что этот рыцарь и взял его в плен, одолев в поединке, предварявшем сражение на реке Рудаве. «В какой-то мере твоя дальнейшая судьба будет зависеть от милости этого рыцаря, — с загадочным намеком произнес Карл Уммель, глядя в глаза Пересвету, — поэтому отнесись со вниманием ко всему, что скажет тебе Ансельм фон Райс. И не торопись с ходу отвергать его предложения, друг мой».

Ансельм фон Райс был очень красив внешне. У него были большие синие глаза, густые золотистые брови и длинные вьющиеся волосы такого же цвета. Прямой благородный нос придавал молодому рыцарю облик прекрасного древнегреческого бога. У него не было ни усов, ни бороды. На вид ему было не более двадцати пяти лет.

Пересвет сразу вспомнил, где и когда он впервые увидел этого рыцаря. Это было во время его первого пленения, когда он очутился в стане крестоносцев. Его связанного привели к шатру великого магистра, возле которого стояли два стража и Ансельм фон Райс как начальник стражи. Уже тогда Пересвет был поражен красотой этого знатного крестоносца. Сражаясь с ним в поединке, Пересвет не мог видеть его лицо, скрытое глухим шлемом с узкими прорезями для глаз. Оказывается, этот красавчик с вьющимися волосами не только силен физически, но и весьма опытен во владении оружием! Вторая встреча с Ансельмом фон Райсом едва не стоила Пересвету жизни.

И вот судьба свела их в третий раз.

Ансельм фон Райс был приятно удивлен тем, что Пересвет за время пребывания в плену неплохо освоил немецкий язык и вполне мог обходиться без толмача. Рыцарь и пленник встретились в небольшом зале с колоннами и высокими узкими окнами, забранными буковыми рамами со вставленной в них мозаикой из разноцветного стекла. Пол в этом зале был выложен квадратными плитами из белого мрамора, стены были сложены из серого гранита. На одной из стен прямо напротив окон висели в ряд старинные гобелены, на которых искусной вышивкой разноцветными нитками были изображены сцены из крестовых походов. На гобеленах, благодаря умелым рукам златошвеек, можно было видеть крестоносцев первой волны, переваливающих через горы, скачущих в атаку на сарацин, преодолевающих раскаленные азиатские пустыни, штурмующих крепости мусульман, плывущих на кораблях по бурному морю к Святой земле…

Пересвет, сидя на стуле, внимал своему собеседнику, сидящему напротив, а сам не мог оторвать глаз от роскошных гобеленов, вернее, от изображенных на них сюжетов, показывающих извечное противостояние креста и полумесяца.

— Мне пришлась по душе твоя честность, витязь, — молвил Ансельм фон Райс. — Ты поклялся на Библии лекарю Карлу Уммелю не предпринимать попыток к бегству, перебравшись в комнату без внешних запоров, и сдержал слово. Это означает, что ты достойный христианин. Я уверен, боярин Будивид, бежавший из крепости и некоторое время деливший с тобой кров, сговаривал тебя к побегу. Однако ты не поддался на его уговоры. Почему?

— Зачем мне рисковать жизнью, ежели меня и так освободят за выкуп рано или поздно, — пожал плечами Пересвет.