Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов

Не имел старик власти и над молодым воином, одиноко стоявшим на главной вершине. Красный и золотой свет, исходивший от знамени, бил в глаза самому подземному Владыке ветров, и эти смертоносные глаза не выдерживали света маленького солнца. А Всеслав чувствовал это и улыбался, вспоминая себя самого, дрожавшего при виде того, как Ардагаст рубил дерево-истукан Чернобога. Теперь он, княжич из глухой Дрегвы, был перед лицом страшного бога (не того ли самого?) один — и не один. Да у какого бога хватит мощи одолеть всю ту добрую силу, что проходила сейчас через знамя в руке дреговича? Или истребить всех воинов этой силы? Нет, пусть сначала справится с ним, Всеславом, хоть он и не могут вроде Вишвамитры с Сигвульфом!

Косматый старик ещё больше нахмурился и яростно взмахнул крыльями. Из недр Злой горы вылетела целая стая ветряных дэвов. Ветер завыл так, что не стало слышно ни голосов людей, ни криков грифонов, ни даже рёва нечисти. С запада на Золотую гору двинулся шквал. Гребень хребта Бахты вмиг оголился — деревья полегли, будто трава. Чёрная мохнатая стая летела с торжествующим воем, и вместе с ней неслась масса воздуха, способная смести всё на своём пути. А дэвы с аримаспами не испугались, даже не ослабили своего натиска — ведь они, особенно аримаспы, были сродни ветру.

На малой вершине русоволосая женщина, за плечами у которой развевался белый плащ волхвини, воздела руки. Рядом присели на задние лапы и грозно подняли передние лев и львица. «Словно Мать Богов со своими львами», — подумал Всеслав. Вот уже шквал долетел до них — и вмиг ослаб. Ни один дэв не смог пролететь дальше. Ветер, однако, не остановился и не стих. Он усилился так, что стало невозможно пользоваться луками. Грифоны не могли уже летать и дрались теперь не менее яростно на земле. Сильные воины шатались, валились с ног. Особенно плохо пришлось амазонкам.

И лишь немногие догадывались, что, если ослабнет магическая преграда, воздвигнутая волхвами, ураган ударит в полную силу и просто-напросто сдует с горы всех её защитников. Сдует вниз, под мечи аримаспов и дубины дэвов.

У подножия ветер был не так силён. Но и тут луки стали бесполезны, а многие грифоны уже могли держаться в воздухе и бросались сверху в самую гущу врагов, дорого отдавая свою жизнь. Всё труднее становилось управляться с конями. Вдруг в мозгу Ардагаста, уже не слышавшего собственного голоса, ясно прозвучало: «Обернись!» Он оглянулся и увидел, как со Злой горы взлетает ещё одна чёрная стая дэвов и устремляется вниз, неся с собой новый шквал. Как под косой, падали могучие кедры и ели, заваливая долину Авляра. Бежать из долины поредевшей коннице росов было некуда, кроме как под копыта исполинских коней. Ещё миг, и... «Чаша, Ардагаст! Останови их!» — снова раздался в мозгу голос Вышаты.

Остановить такую лавину, из самого пекла вырвавшуюся? Сколько их ещё там? Сто тысяч без одного? Мысли вихрем проносились в мозгу, а рука уже направляла золотой луч на воющий чёрный рой, двигаясь с размахом слева направо, а другая рука разворачивала коня навстречу новому врагу. В сердце огоньком вспыхнула радость, когда на пути косматой своры возникла знакомая золотистая полупрозрачная завеса. Она дрожала, трепыхалась, словно тонкая тень или пламя костра под порывами ветра. Но пробиться сквозь неё бесы не могли. Ветер по-прежнему ревел, пронизывал холодом, но свалить с ног не мог уже ни людей, ни лошадей. Ферганский конь Зореславича воинственно ржал и бил копытом. Если нужно, он был готов биться с дэвами не только на земле, но и на небе — недаром звался «небесным».

Ардагаст поднял глаза к небу, откуда непрерывно доносились раскаты грома. Там ещё одна свора дэвов наседала на Гремислава и его бойцов. Огненные стрелы, похоже, уже вышли, в ход пошли сверкавшие синим пламенем мечи и секиры. То один, то другой дэв, кувыркаясь в воздухе, с воем и визгом летел вниз — прямо в бурелом, на острые скалы или в речку, словно в те дни, когда Чернобожья рать шла приступом на небо. Привыкшие наваливаться стаей на слабых, бесы не могли справиться с десятком опытных и хорошо вооружённых бойцов и не столько сражались, сколько суетились, шумели и прятались друг за друга.

Назад Зореславич не оглядывался. Он знал: там его дружина бьётся с ордой, прикрывая его, Солнце-Царя. Выстоят ли они без него и Огненной Чаши? Что с Ларишкой? Сердце ныло, тревожилось, но он не давал тревоге ослабить свою волю. Ещё в Индии Зореславич усвоил: сила всякого оружия богов зависит от силы духа того, кто им владеет. А владеть Колаксаевой Чашей как оружием из всех росов мог только он.

Он не видел, как царь аримаспов, дождавшись наконец момента, когда можно было не бояться солнечного пламени, обрушился на росов с отборной дружиной. Росские воины падали один за другим под его натиском. И вот уже между великаном в золотом шлеме и царём росов осталась одна Ларишка. Огромный меч аримаспа взвился над её головой. «Только бы Ардагаст не обернулся!» — мелькнула мысль в голове царицы. Прикусив губу, чтобы не вскрикнуть, тохарка вздыбила коня. Отбить громадный клинок своим кривым мечом-махайрой она даже не пыталась. Остриё меча мелькнуло перед самым её лицом, чиркнуло по индийской кольчуге. Но прежде, чем великан успел снова поднять меч, острая махайра с быстротой молнии рассекла ему запястье. Яростно взревев, аримасп выпустил оружие.

И тут увесистый кедровый ствол, пролетев по воздуху, ударил царя одноглазых в голову. Это Шишок, увидев царицу в беде, метнул свою дубину. Он оказался безоружным перед двумя аримаспами и получил несколько ран, но Серячок уже разорвал горло коню одного из них, и великан свалился на землю, где на него немедленно набросились грифоны. Второго леший, уклонившись от меча, сбил с коня одним ударом громадного кулака и побежал на помощь Ларишке.

Царь аримаспов был столь могуч и крепок головой, что даже удар кедром и кровотечение из руки не заставили его потерять сознание. Он упал с коня, но тут же приподнялся и выхватил здоровой рукой акинак величиной с длинный сарматский меч. Пытаясь встать на ноги, он отбивался этим оружием от кривого меча царицы. Великан звал на помощь своего коня, но того уже терзали два грифона. Поглощённый схваткой, аримасп не заметил, как сбоку на него бросился Седой Волк. Достать акинаком князя-оборотня, вцепившегося ему в горло, великан уже не успел и повалился на бок, заливая кровью порыжевшую хвою.

— А шлем-то кому? Мы вроде втроём кривого царя завалили, — сказал подоспевший Шишок, указывая на железный, покрытый золотом шлем царя аримаспов.

Ларишка от души рассмеялась, подняла шлем и вручила его лешему. Тот сразу же напялил его себе на острую макушку. Затем отсёк голову царю его собственным мечом, высоко поднял её и загоготал, засвистел так, что заглушил даже вой ветра. Увидев гибель своего царя, аримаспы стали отходить. Даже ветряные дэвы, так и не одолев золотистой преграды, бросились врассыпную. Тем более, что сверху приближались на крылатых конях воины Гремислава, уже разогнавшие их сородичей. Натиска грозовой дружины не выдержали не только нападавшие на неё дэвы, но и другая стая бесов, сильно изнурённая магическим поединком с Вышатой и волхвинями.

Только теперь Ардагаст позволил себе оглянуться и увидел едущую к нему Ларишку. Скуластое лицо тохарки светилось радостной улыбкой.