Ардагаст и братство тьмы - Дмитрий Баринов

Вскоре вся долина Тюлюка была завалена громадными трупами, а сама речка покраснела от крови. Тогда Ардагаст разделил своё войско надвое. Одна часть спешилась и во главе с Вишвамитрой, под знаменем двинулась наверх, по каменистым осыпям, недоступным для лошадей. Остальных царь снова выстроил в клин и повёл на юг, в долину Авляра, между горой и хребтом Бахты. Амазонки пошли с индийцем, нуры — с царём.

Вишвамитра словно помолодел лет на десять. Тогда, в страшной битве у Таксилы, в Индии, он нёс сквозь огонь священное Знамя Солнца — алое с золотым львом-меченосцем. Теперь он снова шёл под красным стягом с золотым трезубцем — символом Солнечной Богини, едущей на колеснице с двумя конями. Но тогда он был одинок: беглый храмовый раб-стражник, случайный спутник росского царевича без царства... А сейчас он вёл дружину Солнце-Царя. И рядом шла в бой любимая, лучшая в мире женщина — златоволосая царица амазонок. Такая же отчаянная и такая же весёлая и добрая, как её брат. И как сам индиец, ушедший в Скифию из мест, где торговали и людьми, и чувствами, и собственной семьёй.

Аримаспы и дэвы, штурмовавшие северный склон, оказались теперь между росами и грифонами. Дэвы попросту бросились наутёк. Великаны тоже недолго продержались на крутом склоне против наседавших со всех сторон врагов. Особенно опасны оказались для одноглазых амазонки с их луками. Одна меткая стрела — и ослеплённый исполин мог уже только, ревя от боли и ярости, беспорядочно махать оружием, покуда не срывался со склона. А мужчины надёжно защищали своих отважных лучниц, соревнуясь с ними в бесстрашии.

Достигнув наконец верхней части горы, росы были немало удивлены. Где же золотые дворцы богов, где сады Ирия? «Если это — блаженная золотая вершина Меру, то почему здесь так холодно? Где тенистые леса, полные зверей и птиц, обители святых мудрецов, музыка божественных небожителей?» — недоумевал индиец. Ничего, одни сопки, поросшие травой и мхами, да странные, уродливые деревья: те же берёзы и ели, только низенькие, кривые, стелющиеся по земле, врастающие в неё верхушками. Да и как им было иначе расти под неутихающим ветром, могучим, холодным? Такой сделал лучшую из гор злобный Повелитель ветров. Хоть бы до небесного Ирия не добрался!

Но долго удивляться и размышлять росам не пришлось. Со стороны Аваляка на вершину уже ворвались аримаспы и с победным рёвом устремились к самой высокой сопке. Следом неслись с воем и визгом их прихвостни — дэвы. Опережая нечисть, на главную сопку взбежали Вишвамитра, Ардагунда и дрегович Всеслав со знаменем. А снизу уже лез, сметая всё на своём пути огромным мечом, рыжий аримасп, превосходивший ростом и мощью всех своих сородичей. Шлема на нём не было, и всклокоченные ветром густые волосы напоминали разворошённую копну. Длинная рыжая борода воинственно задралась кверху.

Ардагунда пустила стрелу, но из-за нараставшего ветра трудно было попасть даже вблизи. Стрела вонзилась в край глазницы и не ослепила, а лишь разъярила гиганта. Взмах его меча сбил с амазонки шлем и едва не снёс ей голову. Оглушённая, поляница упала. Аримасп замахнулся снова, но тут Вишвамитра с криком «Харе Кришна!» двумя руками подставил под его удар свою кханду. Индийская сталь выдержала. Отбив громадный клинок, кшатрий следующим ударом разрубил запястье великана, и тот выронил меч. Взбешённый исполин двинул своего противника ногой. Могучий индиец отлетел назад. (Кто-то другой остался бы после этого с переломанными костями).

Рыжий исполин со злобным рёвом протянул волосатую руку к знамени и вдруг отдёрнул её, словно обжёгшись. Испугался он меча Всеслава или чего-то другого? Вдруг Ардагунда вскочила на ноги и, с силой взмахнув острой секирой, подрубила аримаспу сухожилие. Гигант, потеряв равновесие, упал и покатился с сопки вниз. Прежде чем он успел встать, копья Сагсара и Неждана пригвоздили его к земле.

— Куда полез? Ты не Солнце Красное — над святой горой всходить, — сказал Неждан.

— Кривой от роду — так иди лучше в преисподнюю мёртвых стеречь, — добавил Сагсар.

У Ардагунды после удара в голове ещё шумело, и, не поддержи её муж, амазонка упала бы снова.

— Понимаешь, мне сама Артимпаса явилась. Берёт за руку и говорит: «Вставай, сестра, бой ещё только начался». А ты её не видел? Она часто так является — одним только женщинам.

Вместе с воинами на гору поднялись и волхвы. Вышата и Лютица шли в бой, оборотившись львом и львицей. И не простыми: серовато-жёлтыми, безгривыми, гораздо крупнее и сильнее обычных львов. Немногие волхвы теперь умели принимать облик детей Великого Льва — могучего зверобога, некогда царившего на холодных заснеженных равнинах вместе с Великим Медведем и косматым Индриком-зверем[21]. Мощные, как сталь, лапы и клыки льво-оборотней дробили кости аримаспов, рвали глотки и мускулы. На дикую древнюю силу волосатых исполинов нашлась сила столь же страшная и древняя.

А Милана сражалась в человеческом обличье. От всех опасностей боя её надёжно охранял Сигвульф. Она же умело и сноровисто отводила врагам глаза, и те били своих, а то и вовсе переставали понимать, где оказались.

Вишвамитра, собрав воинов, повёл их оборонять южные склоны горы. Хотел взять и знамя, но Вышата велел держать его на вершине, пояснив: «Оттуда солнечная сила идёт». При знамени остался Всеслав. Молодой воин малость досадовал, что его вывели из боя, но был горд поручением. Он всем телом и душой чувствовал, как идёт снизу, из золотоносных недр горы, и сверху, от светила, скрытого за облаками, могучая и добрая сила. Та сила, без которой воин не воин, а разбойник. Два потока сливались здесь, на вершине, и растекались, наполняя воздух золотистым свечением. И тела защитников горы наполнялись силой, а души — отвагой и упорством. И слабела одноглазая орда, и стихал хоть немного ветер.

Всеслав не чувствовал холода, а ветер словно обтекал его, не в силах ни свалить с ног дружинника, ни сорвать знамя, ни сломать древко. Непокорно трепетало над головой дреговича алое полотнище — Ардагаст не пожалел на него дорогого ханьского[22] шёлка, а тамгу вышивала золотом младшая царица Добряна. Словно маленькое красное солнце, испускало оно золотые лучи, и при виде его у аримаспов и дэвов прибывало злобы, но не силы.

А внизу были видны бесконечные хребты в тёмно-зелёной одежде хвойных лесов и речные долины между ними. Вот Юрюзань, Инзер, вот и серебристо-белая река Ра, а за ней — широкий Даик. Взор дреговича внезапно приобрёл невиданную остроту. Словно всевидящее око Даждьбога, он охватывал на севере дремучие леса и тундры до сурового седого моря, на юге — степи и пустыни до широкого Каспия и заснеженных гор, на востоке — бесконечные степи, на западе — днепровские леса, и болотистую полесскую Дрегву, и новую землю его племени у подножия Карпат... И всей этой огромной стране, прозванной греками Скифией, нужна была Золотая гора — святая, недоступная никакой нечисти, алчной и жестокой. И нужна была текущая с этой горы солнечная Ра-река, Рос-река, великая и святая, несущая с белой водой добро и правду.