Долго тебя ждала - Юлия Резник

– М-мы у-уже и-идем.

– Ну-ну! – хмыкнула Сандалова, демонстративно оставляя дверь открытой. Сучка!

Мариам вздохнула.

– Нам и впрямь нужно идти.

– Или нет, – оживился Кравец. - Давай уедем. Прямо сейчас. Ты же на колесах?

– Д-да, – кивнула Мариам болванчиком и тут же, противореча себе, покачала головой из стороны в сторону.

– Так да или нет? – насмешливо переспросил Женя, соскальзывая пальцем на ее губы. Ох, что она ими вытворяла! Он хотел еще… Теперь, когда знал, что никого у нее нет. Никого, кроме него, конечно.

– Да, я на колесах. Нет – мы не можем уйти.

– Почему?

– Потому что все поймут, куда мы делись!

– А тебе не все равно? Ну же! Решайся… Ты не пожалеешь. – Женя соскользнул с шеи Мариам на плечо, прошелся, будто вскользь, по груди, задевая вершинку. Превращая ее уверенное «нет», в несмелое «да».

Ну, а вы как думали? Конечно, Мариам не смогла ему отказать. Действуя, как под гипнозом, она послушно достала курточку из шкафа.

– Я ребят предупрежу, – заметил Кравец, скользя по ней жадным взглядом. Господи, сколько часов, сколько лет своей жизни она провела, мечтая об этом? Вечность… Целую вечность. Не меньше.

– А я прогрею мотор. И… и отдам последние распоряжения персоналу.

Пусть не думает, что она – пустое место! Пусть знает, что ее мечты, ее, Мариам Омоян, мечты, по крайней мере, те, что не были связаны с ним, сбылись. Она больше не та неуклюжая жируха, до которой никому нет дела. От нее зависит хоть и маленький, но коллектив. У нее есть любимое дело, сын, друзья, личная жизнь… И шикарный оттюнингованный фасад. Проходя мимо зеркала у гардероба, Мариам не забыла задержать взгляд на собственном отражении. У нее все хорошо, и точка. Мариам уверенно кивнула и направилась через парковку к машине. Под ногами скрипел снежок, и прохладный ветер, раздувая так и не застегнутые полы курточки, холодил ее разгоряченную кожу. Мариам скользнула на остывшее сиденье, сжала в руках ледяной руль. И поймав свой полубезумный взгляд в зеркале заднего вида, настойчиво повторила:

– У меня все хорошо.

«Ага. Как же. Да он же тебя за шлюху принял! Сама подумай», – пробасил в голове Гурген.

И в кои веки Мариам не стала затыкать его мерзкий голос. Потому что он был прав, и спорить с этим было глупо. Женя действительно решил, что она из тех необремененных моральными принципами женщин, что спят с кем попало. С другой стороны, а что ему было думать?

Ой, не с того начались их отношения! Не с того.

«Ты имеешь в виду секс? Отношениями здесь и не пахнет», – внес ясность в происходящее зануда Гурген.

– А хоть бы и секс?! Что с того? Разве я не имею права спать, с кем мне хочется? – спросила Мариам у собственного отражения, вызывающе вздернув подбородок.

«Имеешь. Конечно, имеешь. Но будет ли тебе достаточно только секса?» – в диалог Мариам со своим альтер эго вмешался еще один голос. До боли знакомый голос безобразно толстой девочки, что до сих пор жила в ней.

– А вот и я! – прерывая ее размышления, интимно шепнул Кравец, усаживаясь на пассажирское кресло.

Мариам заполошно осмотрелась.

– Пристегнись.

Она водила машину более десяти лет, но сегодня у нее почему-то дрожали руки. И страх заглохнуть где-нибудь посреди узкого серпантина был таким же острым, как тогда, когда Мариам впервые села за руль. Чтобы не отвлекаться, Мариам не стала включать радио. В повисшей тишине, плотной, как вода на глубине в тысячу метров, громыхало  шекспировское «быть или не быть?».

Быть! Быть… Ведь это, оказывается, так невозможно приятно. Почувствовать в момент близости чужое тепло. Сладость губ. Шелковистую, влажную от испарины кожу под пальцами. Услышать стон. Знать, что этот момент, момент прохождения наивысшей точки наслаждения, ты разделила с тем, кого всегда любила. И что ваши души соприкоснулись там, на небесах. Может, всего на какой-то миг, но раньше ведь и на это нельзя было рассчитывать. Быть…

Или не быть! Потому что ничего кроме этой близости он ей не предлагает. А Мариам её мало. Так мало! В ней столько нерастраченных чувств к нему, распирающих ее грудь чувств, что этот выплеск – так, капля в море. Ничто.

И так остро, проходясь под кожу, по нервам… Он рядом. Он так близко, что если сместить руку с коробки передач правее, можно его коснуться. И, кажется, ничего больше не нужно. Даже секса. Зачем? Если можно держать его за руку. Впитывая по капле тепло. Втирая его, как анестезию. В заскорузлые давнишние раны.

Мариам переключила скорость и, почувствовав, как он касается ее руки пальцами, захлебнулась набранным в легкие воздухом.

Нет. Нет! Так нельзя. Так ее надолго не хватит. Нужно очертить какие-то границы. Жесткие границы! И себя заточив в них, как в клетке, перестать заниматься глупостями.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Мы должны установить некоторые правила, – заявила Мариам, останавливая машину на обочине. Кравец удивленно моргнул:

– Правила? Прямо сейчас?

– Да. Очертить рамки.

– Зачем? – нахмурился Женя.

– Затем, что у каждого из нас могут быть свои представления о ни к чему не обязывающем сексе.

– Например?

Например?! Она не придумала! Поэтому выпалила первое, что пришло в голову:

– Например, я считаю, что пока мы спим друг с другом, мы не можем спать с кем-то еще.

Женя насмешливо приподнял бровь:

– Детка, если наш секс будет каждый раз таким, каким он был в ту ночь, у меня просто не останется сил ни на кого другого. – Он осторожно заправил выбившуюся из ее хвоста прядь и, будто в замедленной съемке, склонился к ушку: – Ты выжала меня досуха, – добавил хрипло, раздувая своим горячим дыханьем пожар в ее теле.

– И-и все же.

– Заметано, – легко согласился Кравец. – Что еще?

– Думаю, мне стоит знать, как надолго ты собираешься задержаться, чтобы скорректировать свои планы.

– Я буду здесь по меньшей мере месяц.