Долго тебя ждала - Юлия Резник

Мариам прогрела мотор, сдала задом и чуть было не зацепила выбежавшую ей навстречу Наталью.

– Ты в своем уме? Что случилось?!

– Катастрофа! Этот… этот безрукий идиот… бармен… упустил банку на мой торт!

– Какую банку?

– С опятами!  Ты только представь! Я  украшала его всю ночь, эта гадская мастика никак не хотела ложиться как следует. А он… Он все испортил! Одним неверным движением руки. Вот скажи мне, какого черта он полез в мою холодильную камеру?! Как вообще он управляется с шейкером, если не в состоянии удержать в руках чертову банку?!

– Так, стоп. Прекрати. От твоих криков ситуация не изменится. – Мариам отстегнула ремень, понимая, что ее отъезд отменяется. – Давай так, ты возвращайся на кухню, а я попытаюсь исправить последствия падения банки. Это вообще реально?

– Да прямо посреди торта огромная вмятина!

– Эм… Может быть, мы это как-нибудь обыграем? Торт, кажется, заказали в форме сердца? Может, пусть оно будет разбитым?!

– Это свадебный торт! – сощурилась Наталья.

– Вот же черт. Ладно. Я… что-нибудь придумаю.

На самом деле Наталья несколько преувеличила проблему, но, конечно, Мариам пришлось попотеть, пряча вмятину под новыми кремовыми розочками. Эскиз торта их наличия не предполагал, но делать было нечего. На все про все у нее ушло почти два часа. Мариам взглянула на часики и чертыхнулась. Тайком осмотревшись по сторонам, она вышла из холодильной камеры и на носочках прокралась к черному ходу. Где ее и поймал…

– Семен! Господи, ты напугал меня! Привет! Как же я рада тебя видеть, – ничуть не соврав, выпалила Мариам, разглядывая своего лучшего друга. Детство у него было совсем невеселое, с ранних лет Сема был вынужден подрабатывать в баре ее отца. Поэтому с Красновым Мариам проводила гораздо больше времени, чем с остальными одноклассниками.

– А если рада, то почему не вышла поздороваться?

– Да у нас на кухне ЧП, – отмахнулась Мариам, прикидывая, как бы ей теперь сбежать.

– ЧП – это плохо. Но, как я понимаю, последствия устранены?

– Не то чтобы до конца… – занервничала Мариам.

– Так давай я подсоблю! Не бросать же тебя в беде! – Краснов обнял Мариам за плечи, а следом, дурачась, приподнял ее над землей. Мариам захохотала. Ударила его кулачком в плечо, повернула голову и… наткнулась взглядом на застывшего в проходе Кравца.

Он еще, пожалуй, никогда так тщательно не готовился к встрече. Хотя подумаешь, глупость какая – встреча с одноклассниками! Неприятной она может быть лишь в одном случае – если за пятнадцать лет с выпуска ты ни хрена не добился. Потому что эти самые встречи обычно затевались как раз для того, чтобы те, кто поднялся, показали собравшимся – смотрите, мол, какой я крутой. А те, кто остался на прежнем уровне, или, не дай бог, опустился – завистливо повздыхали. Кравец, безусловно, относился к первой категории. Впрочем, это не их случай. Собирались они не всем классом, а тесным дружеским кругом, в котором, кстати, имелись люди и посерьезнее его. Вон, хоть бы тот же Бык!

– Ромка! Поверить не могу… Ну, ты какой! В костюме, ты только подумай! – захохотал Кравец, обнимая давнего друга и не торопясь размыкать объятья. За минувшие годы Бык еще больше заматерел. Раздался, но не безобразно, обошлось без выпирающего пуза. А вот черты его простецкого лица, напротив, будто заострились. Проступили явственней, четче. И неожиданно оказалось, что Бык – вполне себе интересный мужик. Насколько стопроцентный гетеросексуал Женя мог об этом судить.

– Да вот, отменял-отменял встречи, а все равно на одну пришлось ехать. Привет, Жек… Сколько лет, сколько зим! Думал, уж и не увидимся. Совсем ты нас забыл, – усмехнулся Роман, от души приложив Кравца по спине ладонью в знак своего дружеского расположения.

– Дела. Сам знаешь, как это, – неловко, как провинившийся пацан, отвел глаза тот.

– Угу. Ты первый, выходит, приехал? – Бык обвел взглядом территорию перед рестораном.

– Ага. Хотел осмотреться. Настроили здесь… Не узнать. Я уж хотел сказать таксисту, что он меня не туда привез. А потом разглядел-таки знакомые пики.

– На самом деле это – небольшая часть большого проекта. Но тебе об этом лучше с Юль Санной поговорить.

– С Юлькой, что ли? Карауловой?

– Ну, положим, теперь Быковой. Ты ж и свадьбу нашу пропустил. Кстати, зря. Было весело. – Бык растянул губы в улыбке и перевел взгляд на симпатичную русоволосую девушку, которая выглянула из ресторана и, ускорившись на ступеньках, кубарем влетела прямо в его раскрытые объятья.

«Хорошенькое дело, – подумал Кравец. – Интересно, как Юль Санна смотрит на такие вот обжимания?»

– Ну, все, все! Метелка, слезай с отца! Тебе уже не два года, и даже не десять, – пропыхтел Роман.

Чего? С отца? Это что… это дочка Ромки?! Кравец застыл, ну, точный придурок, с открытым ртом. Мелькнула мысль, что и у него уже могла быть такая дочка, сподобься он залететь в выпускном классе. Охренеть. Нет, Женя, конечно, знал, что у Юльки с Ромкой родилась девочка, просто не был готов к тому, что она такая… такая… Большая! С формами, накрашенными губами и ресницами. Ни хрена себе!

Пятнадцать лет прошло с выпускного. Пятнадцать лет… Оказывается, вон, как это много – целая жизнь. Вот такой симпатичной девчушки.

– Познакомься, Кира. Это мой друг Евгений Васильевич Кравец.

– Так вот ты какой! Я столько о тебе слышала, что кажется, будто мы знакомы, – открыто улыбнулась Кира.

– Правда? – Женя стушевался! Серьезно. Не из-за девочки, а потому, что его, оказывается, регулярно вспоминали друзья, о которых он сам забыл и думать.

– Кира! Ну-ка прекрати тыкать! Это неприлично.

– Да пускай, – пожал плечами Кравец, –­ не такой уж я и старый.

Ага. До недавних пор он вообще-то считал, что у него все впереди…

– А вот и Юль Санна…

Кравец обернулся. Из шикарного Мерседеса вышел водитель, открыл дверь, из которой тут же выкатились девчушка в яркой розовой курточке и мальчишка поменьше.

– А вот и мы! – заорала детвора. – Папа-папа! Я пелвый!

– Нет, я.

– Нет, я!

– Мама, эта вонючка бросила в меня снегом!

– Брось в нее, – философски заметила Юль Санна.

– Не слишком ли кровожадно? – улыбнулся Кравец, обнимая свою давнюю подружку.

– Я не теряю надежды, что они друг друга поубивают, и я, наконец, заживу по-человечески, в тишине и покое, – мрачно заметила та.

– Я все слышу, мама! – возмутилась Кира.

– О, ты уже готова? Ну, тогда собирайтесь, Геннадий Борисович отвезет вас домой.

– Да мы и пешком можем, тут недалеко. И погода хорошая.