Навеки твой - Барбара Мецгер

Она вытерла глаза носовым платком, который сама вышила, и выпрямила спину. Она выглядит как леди и намерена действовать как леди, а не рыдать в ожидании Инквизиторов, двух самых страшных офицеров королевской армии.

Рекс потерял дар речи. Откинувшаяся на спинку кресла женщина не могла быть мисс Амандой Карвилл, обвиняемой в убийстве. Это был ангел с взъерошенными белокурыми локонами и большими карими глазами. В платье густо-розового цвета она напоминала малиновое пирожное. Этакая фарфоровая статуэтка – изящная и прекрасная. Черты у нее тонкие и нежные, а грудь, поднимавшаяся над вырезом платья, больше, чем ему показалось ранее. Мисс Карвилл ждала, что он представит ей кузена, который подталкивал его в спину.

Рекс поклонился и шагнул в комнату. Взял руку Аманды и поднес к губам.

– Я счастлив видеть, что вы выглядите лучше, – сказал он. Это было колоссальное преуменьшение. Она выглядит как… Нет, он в эту бездну снова не угодит. Он солдат, а не поэт. – Позвольте представить вам моего кузена, мистера Дэниела Стамфилда.

Дэниел отстранил его, тем самым напомнив Рексу, что пора отпустить руку Аманды, столь маленькую и изящную, что она затерялась в огромной лапище друга.

– Уверяю вас, для своего размера он мягкий парень, – с угрюмым видом добавил Рекс.

– К вашим услугам, мисс, – с подобающим поклоном сказал Дэниел.

Хоть мистер Стамфилд пугающе огромен, но у него искренняя дружелюбная улыбка, решила Аманда. В отличие от лорда Рексфорда, который вовсе не улыбался, а свирепо смотрел на нее, своего кузена и комнату, будто ему было крайне неприятно здесь находиться. С больной ногой и красным распухшим носом он казался злым медведем. У него, наверное, головная боль. У сэра Фредерика после бурной ночи часто болела голова.

Несмотря на хмурый взгляд и безупречный мундир, лорд Рексфорд выглядел несерьезно. Его кузен вырядился как клоун. И это непревзойденные армейские следователи? И если на то пошло, ее единственная надежда на спасение?

Аманда переключила внимание на мистера Стамфилда, который, вежливо взяв ее руку, сказал:

– Если вам что-то нужно, я прослежу, чтобы Рекс это обеспечил.

Она не посмеялась над дружеской насмешкой.

– Вы очень добры.

– Любой друг моей тети – мой друг, – заверил Дэниел, осторожно опускаясь в обитое ситцем кресло.

Лорд Рексфорд остался стоять у камина.

– Значит, вы верите в мою невиновность? – спросила Аманда.

– Я этого не говорил. По виду ничего не определишь, некоторые из моих лучших друзей – настоящие прохвосты, а моя собственная тетушка способна на шантаж, чтобы добиться своего. Но я и не сказал, что вы виновны. Это мы должны выяснить. Тогда и решим, как действовать.

Лорд Рексфорд шагнул ближе. Аманда увидела напряжение в его синих глазах, белевший на загорелой коже шрам.

– Полагаю, вы наслышаны о нашей репутации?

Она не задрожит.

– Что вы добиваетесь правды любым способом?

Это он вздрогнул от такого откровенного заявления.

– Не надо бояться. Просто отвечайте на наши вопросы, это все, что я прошу. Как и обещал, я помогу вам, даже если вы скажете, что долгие месяцы вынашивали план убийства отчима и сейчас об этом не жалеете.

– Я всем говорила правду, – ответила Аманда, ненавидя себя за дрожащий голос и влагу в глазах. – Я никогда не пыталась лгать. Никто не слушал меня. Теперь вы велите мне отвечать честно. Почему я должна думать, что вы поверите моим словам?

Рекс большим пальцем стер побежавшую по ее щеке слезу.

– Поскольку я знаю, что это будет правда.

– Я не понимаю.

– Я на это и не рассчитываю.

Аманда ждала объяснений, но их не последовало. Вместо этого лорд Рексфорд, казалось, снова рассердился.

– Это к делу не относится, мы тратим время впустую. Сэр Найджел Терлоу требует вывести обвинительный приговор, черт бы его побрал! Извините, пожалуйста.

Аманда кивнула, ей самой хотелось выругаться.

Лорд Рексфорд превратился из ласкового пастыря в волка, пожиравшего овец. Он заметался по комнате, а собака внимательно смотрела на него, сидя у кресла Дэниела.

– Приговор вынесут приблизительно через месяц, но с каждым уходящим днем доказать невиновность все труднее.

– Я… я понимаю. – Аманда видела петлю палача, толпы зевак, толстую веревку. Она снова стиснула плед.

– Стоп, Рекс, разве ты не видишь, что пугаешь бедную женщину?

Рекс и сам испугался того, что ее жизнь зависит от него.

– Еще раз прошу прощения, мисс Карвилл.

– Ничего страшного. Я сознаю свое тяжелое положение и ваши трудности.

– Но вы вряд ли знаете, что сэр Найджел презирает моего отца и стремится дискредитировать его еще больше. Полагаю, леди Ройс в смятении. Иначе зачем бы она втянула меня в эту вендетту?

– Значит, я всего лишь заложница в чужой схватке? И не оказалась бы в таком положении, если бы эти два джентльмена не враждовали?

– Сэр Найджел ведь не вкладывал пистолет в вашу руку?

– Нет, я сама его взяла.

– Очень хорошо, тогда давайте начнем. Оружие было у вас в руках. Сэр Фредерик убит. Вы застрелили его? Это простой вопрос, требующий простого ответа.

– Нет. Я много раз желала ему смерти, но я не убивала его. Не убивала!

– Не спеши, – предостерегая, поднял руку Дэниел. Рекс кивнул.

– Синяя правда, – только и сказал он.

Все молчали, обдумывая его слова. Аманда решила, что ее спасители сумасшедшие. Наконец виконт сказал:

– Было бы легче, если бы вы убили подонка.

– Почему?

– Тогда можно было бы доказать, что вы защищались при угрозе жизни, найти смягчающие обстоятельства. Вы думали, что в дом забрался грабитель, и тому подобное. Тогда мы смогли бы добиться, чтобы вас осудили условно и отпустили под опеку леди Ройс или навсегда выслали из страны.

– На каторгу в Австралию? – задохнулась Аманда. – Далеко не все мужчины выживают по дороге туда, что уж говорить о женщинах.

– Нет, я имел в виду Индию или колонии. Или даже одно из отдаленных владений моего отца.

– Но я не могу жить на содержании у вашего семейства. Или довести вашу матушку до того, что она станет изгоем в Лондоне. – Она повернулась к Дэниелу: – Вы видели, что произошло из-за вашей мелкой бестактности. Леди Ройс подвергнут остракизму, если она предоставит кров убийце. – Аманда вскинула подбородок. – Я никого не убивала и признаваться мне не в чем.