Завтра октябрь. Несветские истории - Елена Есина

– Мариааннааа! Что делать?

Марианна спокойно смотрит на таро и говорит:

– Деньги будут. Придут легко.

– Откуда?!

– Не знаю, но придут точно, – уверяла нас медиум.

– Когда?

– Когда надо.

– Надо было вчера.

– Деньги придут к той ситуации, которую вы имеете сегодня.

– Блин, Маша, где ты находишь этих аферисток? – спрашивала меня Ира. – Тебе деньги некуда девать?

– Знаешь, все-таки она хоть в какой-то узде держала мозги твоей ненормальной подружки.

– А ты бы в ее ситуации была нормальная?

– А у нее вообще бывают нормальные ситуации? Я так уже думаю, что Поле эта ситуация и дана, чтобы этот паразитирующий на ее теле элемент сам отвалился, раз девушка ничего не видит и сама его еще долго не погонит. Вместо этого будет выбирать позиции, в какой его встретить и меньше боли получить. Мы ж по ее рассказам можем Камасутру для инвалидов написать. А в той семье ребенок родился, ему отец нужен.

– Ну да, – соглашалась Ира: – Хотя он и несильно от семьи отвлекался.

– Вот пусть вообще не отвлекается. Или отвлекается, но не на нашу. Что сейчас об этом? Где деньги брать будем? Сколько ты сможешь найти? Где сможешь найти? Чего делать-то будем? – сыпала я вопросы.

– Не-зна-ю.

– И я не знаю.

И никто не мог знать, что из их города приедет на конференцию еще одна подруга Иры, которая тоже знакома с Полей. Тамара сидела на Полининой кухне, обхватив руками голову, и повторяла: «О Господи, а что же делать? Что же делать?» Мы уже жили в этой истории, а она как-то тоже очень близко ее восприняла. Дальше, я думаю, действовал Бог! Ой, что я говорю, конечно, он всегда здесь был.

Рассказывает Тамара: «Еду с учебы, центр Москвы, солнце яркое летнее, настроение какое-то игривое и дай, думаю, позвоню…»

Чтобы коротко, позвонила она бывшему любовнику, который жил теперь в Москве и жил не так себе, а олигархом. Встретились они, если мне не изменяет память, в гостинице «Украина». Что-то в веселом рассказе было про ванну с обливанием шампанским. За всем этим увлекательным действом Тамара наша рассказала олигарху про Полину. Он Полину знал, мало того, Виталик, ее любовник, работал на него и словом не обмолвился.

– Вот урод, – сказал олигарх. – Он у меня сейчас такие деньжищи под строительство дома берет. Ладно, сколько денег надо?

– Пять тысяч – имплантат и лечение. Операцию как медику обещали провести бесплатно.

Ира с Тамарой съездили к олигарху в офис, он дал пять тысяч на операцию и какую-то сумму Тамаре. Из которой Тамара опять-таки выделила часть Полине.

Поле делали операцию в одной из самых хороших клиник города Москвы. После был еще почти год реабилитации. В том числе санаторий, где Поля встретила Толю.

Ох, этот Толя хромал на обе ноги!

Виталик к этому времени окончательно испарился. Поэтому…

Конечно, мы все являемся заложниками своего тела. А женское тело понятие не только эстетическое, но еще и медицинское. Поля в данный свой период очень хороший тому пример. Я сейчас не про ногу. Я часто наблюдала, в том числе и на себе такие моменты, когда гормоны наши включают какой-то понятный только им анализ. И что бы ни казалось окружающим, что бы ни диктовали простые логические, практические, социально-нравственные – да какие угодно истины. Человек ведет себя так, как ведет.

Господи, как-то в нашей больнице встретила ее, Полининого, мужа – Фиму. Иду по лестнице, он спускается.

– Ой, – говорю, – Ефим! Ну так нельзя, я чуть с лестницы не упала от такой красоты!

Фимка парень самодовольный, и все это нарисовалось на его физиономии – не сотрешь.

А Поля наша, когда пыталась начать с ним по новой жить, говорила: «Я столько не выпью… Я печень посажу. Без водки с ним спать не могу». Кроме того, Фима врач серьезной специальности, научной работой занимается, преподает, недавно тут его в передаче у Малышевой видела. А Толя наш – водитель, после последней аварии в которой размозжил обе ступни, остался без профессии. Но с ним как раз Поля спала с удовольствием. Может, молодежность сказывалась – Толя на одиннадцать лет младше Поли.

Когда они вернулись из санатория в Полину квартиру, ну не в Подмосковье же ехать к Толе. О Боже! Он нам стол накрыл, усадил, шампанское разлил, посидел с нами и вежливо похромал в другую комнату, провожаемый та-аким нежным взглядом возлюбленной. Камера! Где камера?

Когда напились, Поля показала его фотографию в кошельке. Там в прозрачном окошечке – Толино счастливое лицо. После еще нескольких фужеров Поля показала фото, хранившееся под предыдущим. Там оказался Толин… ох, как это сказать по-русски?! Толино главное, наверное, достоинство. И даже не в сильном своем положении! Понятно?

– Поля! – завопила я. – Поля! В кошельке должны быть деньги!!! Ты ж с Марианной занималась, она что, тебе не говорила, что подобное притягивает подобное?

Поля взирала на нас волооко – «ничего вы не понимаете» – читалось у нее в глазах.

Такая вот история.

Полина выздоровела, пошла работать. Выучила Толю на зубного техника. Два года учила, работая днем и ночью в частной клинике. Живут как-то. Квартиру купили, успели еще до роста цен: родственники вернули Полинины деньги с процентами, Толя что-то продал в Подмосковье, и купили. Даша вышла замуж, стало быть, живут они теперь одни. До недавнего времени все пытались забеременеть. Как сейчас – даже не знаю, созваниваемся два раза в год, в дни рождения друг друга, и то не всегда, когда вспомним.

Ира, моя любимая Ира умерла три года спустя от онкологии. Тамару видела после этого один раз, когда она приезжала в Москву. Встретились на часок в кафешке. Поговорили о Полине, об Ириных девчонках.

Но зато теперь, когда я слышу фразу – «женской дружбы не бывает»…

Я улыбаюсь.

Купили цифровое пианино для Лизы и взяли преподавателя. Теперь преподаватель, можно сказать, живет у нас. Занимается Лиза (7 лет), Павел (25) и я (47).

Ну Лиза, понятно, что у нее все впереди, Павел, впервые взявшись, очень забавно смотрится. Я вчера с удовольствием наблюдала за его усердием, когда он разучивал маленькую пьеску, как-то очень необычно укладывал пальцы на клавиши. О себе вообще молчу. Хотя преподавательница распознала во мне хороший слух и нераскрытые способности. Есть в кого, мой папа играл на всем, что звучало. Дома были пианино и аккордеон и, естественно, он отдал меня в музыкальную школу. Но родители развелись, когда мне было девять лет. Мама разрешила мне не мучить себя музыкой. Кода я сказала маме, что теперь жалею, мама заняла жесткую оборонительную позицию:

– Спасибо должна сказать, то я тебе психику здоровой сохранила, – парировала мама.