Покорная для Короля Нагов - Герда Куинн

Потому что Эйрин, неопределённо улыбнувшись и аккуратно высвободившись из его рук, удалилась в купель.

Наг едва удержался, чтоб не взвыть и не кинуться следом.

Глава 12

… Утром, после завтрака Король и Королева отправились прогуляться по парку. День был неяркий, небо заволокло тучами, но дождь намечался только к вечеру.

Было душно и тревожно. Словно кто — то собирался заплакать и давился рыданиями.

— Сир, — обратилась Эйрин к мужу — мне надо кое о чем спросить…

Тот вздохнул. Совсем бесполезны были его увещевания относиться к нему, как к мужу. Может, надо просто дать ей время? Да, наверное…

Подождать. Скрепить сердце, тело, разум и подождать.

— Что, Эйрин?

— Боюсь, вы откажете… — девушка смотрела на него и сквозь него.

— Детка, не верти хвостом. Я не люблю этого. Говори, что надо. Что хотела?

Эйрин набрала полную грудь воздуха и выдала наконец:

— Привезите мне Лавинию, сир.

— Кого?!!

— Лавинию. — повторила Эйрин, чувствуя, как сердце, начав биться в груди, прыгает уже где то в животе — Мою Кормилицу.

— Зачем? Тебе недостаточно слуг?

Сердце прыгнуло ещё пару раз и прочертив прерывистую ломаную линию, упало куда — то в правую туфлю.

— Просто привезите! Она мне нужна.

Он хотел возразить, но, вспомнив о больных ночах и холодной статуе в его объятиях, кивнул:

— Хорошо, как хочешь.

И ведь ввинтился тогда в грудь Эсмонда болтик сомнения… Но… Но…Но…

К вечеру уже, стараниями кучера, старая Кормилица прибыла в Королевский замок.

Лавиния, в отличии от своей молочной дочери, не боялась, похоже, ничего.

Присев в реверансе перед Королём, поднялась. Охая и кряхтя от боли в коленях, обняла узловатыми руками Эйрин за плечи.

— Ох, дочушка! — запричитала Кормилица — Похудела, с лица спала…

Потом, спохватившись, раскланялась перед Королём и Советником.

— Простите глупую старуху! Не гневайтесь…

Эсмонд рассмеялся:

— Ладно, бабка… Иди, я отдал распоряжения насчёт твоего места и приличной одежды. Не хочу видеть в своём доме засохший гриб в пыльных тряпках! Пошла вон…

Лавиния ещё раз откланялась и удалилась в сопровождении высокой горничной в темно — синем платье.

Эйрин проводила их взглядом и поджала губы. Ненависть к мужу, уже начавшая было остывать, закипела с новой силой. Ещё немного и она вырвалась бы, как кипящее молоко из плотно закрытой кастрюли.

…Сорвав крышку, и ещё неясно, в кого бы полетели брызги!

Он почувствовал её, эту ненависть. Ощутил, как ежа в руке. Сжал кулак, иголки впились в захолодевшую мякоть пальцев.

— Что такое, дорогая?

В ответ — взгляд, полный тёмных ежиных иголок и репья:

— Ничего. Всё в порядке, сир Король.

Что делать с ней? Удавить? Убить? Исхлестать плёткой до кровавых полос? Запереть в темнице?

ЧТО?! С НЕЙ?! ДЕЛАТЬ?!

— Не сверли меня глазами, Эйрин.

Девушка вспыхнула и, резко развернувшись на каблуках, удалилась к себе и до конца дня так и не вышла. Закрылась. Заперлась. Отстранилась…

… Вечером, после ужина, Королева велела позвать Кормилицу к себе.

Когда Лавиния явилась, Эйрин упала в слабые обьятия старухи и разрыдалась, как простолюдинка.

— Ну что ты, дочушка… — Кормилица погладила девушку по спине — Негоже тебе выть, как кухарке… Ты Королева Экрисса. Успокойся… Не плачь! Такова воля Богов…

— Лавиния… — Эйрин давилась слезами — Я не могу здесь…

— Что поделаешь? Стерпится — слюбится. Долг выше всего.

— Долг?! — Королева вскрикнула так, что высохли слезы — Чей долг?! Перед кем?!

— Перед Миром. — кивнула старуха — Перед Богами. Перед батюшкой и Королём.

— Я ненавижу их всех…

Эйрин отёрла слезы и села в кресло. Затем протянула руку и достала из потайного кармана платья немного помятый конверт.

— Возьми, Лавиния. Завтра утром поедешь вместе с кучером в город. Отдашь письмо в дом Терранит, сыну хозяина. Лично в руки. Поняла?

Старуха отпрянула.

— Нет… — она изменилась в лице и замахала руками — Ты, верно, лишилась разума… Деточка, семья Терранит — опальные дворяне! Их не сегодня — завтра заберут в Башни!

— Я знаю. И тем не менее! Лавиния, отдай письмо Бергу. Моему…

Не договорив, Королева отвернулась к окну.

— Девочка, одумайся…

— Это ты одумайся, Лавиния. Я приказываю тебе, так и делай.

— Но…

— Лавиния! Я твоя Королева! И я приказываю.

Старуха, поклонившись низко, удалилась, спрятав конверт с письмом в глубокий карман новой юбки.

Королева смотрела в окно, уперевшись затылком в спинку кресла.

На губах её играла холодная усмешка.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Глава 13

Днем супруги практически не виделись. Она избегала его.

Если Эйрин встречала Короля в коридоре — тут же разворачивалась в другую сторону, если они сталкивались на лестнице, то она проходила мимо, не сказав ни слова, словно она здесь чужая. Как лишняя деталь интерьера. Впрочем, так оно и было, по её ощущениям.

Эсмонд терпеливо сносил ее молчание, сжимая кулаки от бессилия и ее упрямства. Сколько раз он брал в руки плеть, но что — то его всегда останавливало.

Он хотел ей сделать больно, как делала она ему каждый день и каждую ночь, отравляя своей неприступностью, холодностью и безразличием.

Он уже не понимал ее, как раньше.

Король горел, пытаясь достучаться до нее своими ласками, пытаясь согреть, но все было напрасно.

Эсмонд медлил, боясь войти в их общую спальню и увидеть в глазах жены лед. Надежда, что она когда — нибудь откликнется на его ласки, захочет его горячих поцелуев, позовет сама — таяла с каждым днем.

Он ненавидел ее и себя. В брачную ночь не смог совладать со своим зверем, не смог быть ласковым и терпеливым, быть может тогда был еще маленький шанс завоевать ее, но не теперь.

Он решительно открыл дверь, проходя в спальню.

Его жена стояла в сорочке, очень похожую на ту, которую он разорвал.

Эйрин услышала, как он вошел, но не говорить, не поворачиваться к нему не хотела. Она ловко скинула с себя рубашку, представ перед ним обнаженной, распустив волосы, которые шелковым водопадом заструились по спине, легла на кровать, зажмурив глаза и раздвинув ноги.

— Сделайте это быстро сир. Я сегодня очень устала.

Король в изумлении уставился на нее, сердце предательски дрогнуло, он улыбнулся, но улыбка быстро сползла с его губ, как только она произнесла эти слова.

Эти чертовы слова… Снова они…

Которые тут же впились в мозг, въелись в душу, разрывая и высасывая жизненную энергию, превращая нага в пустую оболочку. Как змея сбрасывает свою шкуру, вот именно сейчас он был этой шкурой. Сухой, противной и никому не нужной.

В данную