Будущее Земли. Наша планета в борьбе за жизнь - Эдвард Уилсон

Как и во многих других ошибочных философских доктринах, за благими намерениями поклонников идеи антропоцена скрывается обычное невежество. В своем призыве перейти к новому, антропоцентрическому подходу к сохранению природы, то есть, по сути, отказаться от ее сохранения, они исходят из нескольких предпосылок. Первая — неверная трактовка истории природоохранных организаций. Вторая — недостаточно глубокие знания о биоразнообразии. Третья, менее очевидная, — акцент на экосистемах как на основном уровне биологической организации и почти полное игнорирование видов и родов.

Предполагать, как это делают наиболее радикальные сторонники антропоцентризма при продвижении идей «нового консервационизма», что традиционные организации, занимающиеся охраной природы, в своей деятельности практически не уделяют внимания благополучию общества, — значит просто ничего не знать о них. Мой личный тридцатилетний опыт работы в качестве члена органов управления и консультативных советов нескольких крупнейших международных организаций свидетельствует об обратном. Например, я был свидетелем того, как в 1980-е гг. американское отделение Всемирного фонда дикой природы радикально пересмотрело принципы своей работы. Все началось с обсуждения цели существования организации и стоящих перед ней задач. Какие группы животных и растений защищать, в каких частях света, как и, наконец, зачем? Достаточно ли ограничиться несколькими популярными видами животных и растений, надеясь, что они станут своего рода «щитом», за которым укроются все остальные формы жизни? Какую пользу сохранение большого красивого мира природы может принести человечеству? Было очевидно, что пытаться отгородить особо охраняемые природные территории от людей, которые уже живут рядом с ними или непосредственно в них, — неправильно, да и просто бесполезно.

Реализация наших инициатив проходила в два этапа. Сначала мы перешли от защиты культовых видов вроде большой панды и тигра к защите целых экосистем, даже если в них не было видов, которые были на слуху. Затем мы внедрили принцип содействия экономическому и социальному благополучию людей, живущих на особо охраняемых природных территориях и в непосредственной близости от них.

Другие природоохранные организации также пересмотрели принципы своей работы, сделав приоритетом интересы человечества. К примеру, Conservation International сконцентрировала свое внимание на работе по оказанию содействия руководству развивающихся стран, предлагая им различные варианты решения проблемы сохранения биоразнообразия в рамках работы по повышению благосостояния и уровня жизни сельского населения. The Nature Conservancy всегда отличалась особой заботой о людях, не просто занимаясь охраной территорий, известных богатством биологического разнообразия, но и делая их доступными для всех желающих, включая экологов и специалистов по биоразнообразию. Являя собой редкий пример небольшой успешной природоохранной организации, она сосредоточила свои усилия на работе по защите культовых видов и природных экосистем, относясь к ним как к неотъемлемой части культуры местного населения.

Ведущие специалисты в области изучения биоразнообразия и охраны природы давно осознали, что сохранившиеся до наших дней островки дикой природы не должны превращаться в некое подобие музеев искусства. Это не сады, за которыми следует ухаживать так, чтобы мы могли получать от них эстетическое удовольствие. Это не рекреационные центры, не запасники природных ресурсов, не санатории, не отсталые территории без каких-либо перспектив для бизнеса, причем любого рода. Дикая природа и подавляющее большинство земного биоразнообразия, выживание которого она обеспечивает, — это совершенно другой мир, отличающийся от того беспорядочного нагромождения всякой всячины, которое представляет собой мир людей. Что она нам дает? Она обеспечивает стабильность глобальной экосистемы, среды обитания на всей планете, и само существование дикой природы — это самый настоящий подарок для нас. Мы — ее смотрители, а не хозяева.

Пока еще трудно прогнозировать возможный ущерб от реализации инициатив, исходящих от идеологов антропоцена, в особенности их идей о полудиких садах, чужеродных и новых гибридных видах, а также бизнес-ориентированных территориях. Если судить по списку цитируемой литературы, который никак не назвать исчерпывающим, становится очевидно, что авторы, предлагающие все эти меры, недостаточно хорошо осведомлены о составе и структуре экосистем, на которые они покушаются. Поэтому будет полезным взять в качестве примера национальный парк «Большие дымчатые горы» (Great Smoky Mountains), одну из наиболее хорошо изученных особо охраняемых природных территорий Америки, и посмотреть на разнообразие известных видов в каждой группе организмов. В конце этой главы приводится таблица с обобщенными данными. Результатом 50 000 человеко-часов, затраченных на поиски учеными и специально обученными добровольцами, стала картотека из 18 200 видов. По оценкам, фактическое число видов — в особенности если добавить к нему все предполагаемые, но пока еще не зафиксированные, переходные виды и микроорганизмы — может достигать от 60 000 до 80 000.

Если какой-нибудь из этих 18 200 видов кажется вам лишним, пожалуйста, подумайте еще раз. Вы, как и многие даже самые преданные своему делу исследователи, просто ничего о нем не знаете.

В национальном парке Great Smoky Mountains обитают колючеголовые черви, щетинохвостки и симфилы, исчезновение которых не приведет к каким-либо серьезным последствиям для остальной флоры и фауны (впрочем, даже здесь я могу ошибаться), но я уверен, что среди остальных видов вряд ли найдется много таких, отсутствие которых не приведет к значительному снижению численности популяций и разнообразия среди каких-либо других групп видов. Чтобы проиллюстрировать свою мысль, предлагаю вам задумываться, что будет, если исчезнут представители любого из следующих пяти блоков, выбранных мною наугад из перечня в таблице: немертины, моллюски, кольчатые черви, тихоходки и паукообразные. Полное исчезновение любого из этих пяти блоков может не только привести к нарушению обычного течения жизни в экосистеме, но даже спровоцировать ее разрушение.

Получается, что исследование самодостаточной природной экосистемы непременно должно начинаться с работы по выявлению всего разнообразия населяющих ее видов, наподобие той, что ведется в национальном парке Great Smoky Mountains. При этом нужно понимать, что это — только первый шаг. На самом деле требуется намного больше информации, включая сведения о том, где обитают представители каждого вида, когда они активны, каков их жизненный цикл, как изменяется численность популяций, как они взаимодействуют с особями других видов внутри экосистемы и за ее пределами. При этом следует помнить, что даже внутри таксономических групп, таких как бабочки-парусники, хищные птицы, стебельчатоглазые улитки, пауки-кругопряды и далее по таксономическому перечню, как правило, виды весьма значительно отличаются друг от друга по своим базовым биологическим характеристикам и воздействию на другие организмы.

Во время первой поездки в национальный парк Great Smoky Mountains больше всего меня поразили ногохвостки — существа, относящиеся к группе, которая обозначена в таблице термином «коллемболы». У этих крошечных и очень скрытных существ в нижней части тела есть похожий на рычажок отросток с одним свободным концом, который может оттопыриваться и схлопываться подобно перочинному ножу. При приближении хищника коллембола оттопыривает свободный конец отростка, который с силой ударяет по земле. В расчете на миллиграмм веса создаваемое этим движением усилие можно считать одним из самых мощных в животном мире. В результате коллембола взмывает высоко в воздух и летит вперед на такое расстояние, которое, будь она человеком, было бы равно длине футбольного поля.