Мила Рудик и кристалл Фобоса - Алека Вольских

В последующие полтора часа Гарик рассказывал, как живут в Черной кухне златоделы и через какие испытания им приходится проходить, чтобы их приняли в братство. Меченосцам показалось самым дурацким последнее испытание: испытуемому давалось десять плевков, и если хоть один раз у него получалось плюнуть золотом, то он смело мог считать себя членом братства Черная кухня.

— Ну да, согласен, — посмеиваясь, сказал Гарик, провожая своих подопечных к выходу из особняка, — плеваться — то еще интеллектуальное занятие! — Но тут же с наигранной важностью воскликнул: — Но ведь золотом, черт подери, золотом!

Меченосцы засмеялись.

— Нет, в принципе, понятно, чем руководствовались те, кто когда-то, сто лет назад, это испытание выдумал, — продолжал Гарик. — Если человек даже плюет золотом, то златодел из него выйдет первоклассный.

Весело обсуждая нелепые, но забавные традиции братства, меченосцы спускались по лестнице. Мила только сделала шаг с верхней ступеньки, как ее окликнул Гарик.

— Мила, постой!

Она обернулась и подождала, пока Гарик подойдет ближе.

— Слушай, я хотел извиниться за этого… — Он кивнул головой в сторону открытой двери, и Мила догадалась, что речь идет о Лютове.

Она неопределенно пожала плечами и несмело улыбнулась.

— Ну, ведь это не ты испортил его характер.

Гарик улыбнулся в ответ.

— И все-таки… Я вас привел в гости и должен был следить, чтобы никто вас здесь ничем не обидел… — Он наморщил лоб. — Нужно будет в воспитательных целях его наказать.

— Как? — удивилась Мила.

Гарик с деланно экзекуторским выражением лица ответил:

— Поставим к стенке и будем плеваться в него всем братством.

Мила засмеялась.

— Золотом?

— Обойдется! — искренне возмутился Гарик, пряча улыбку в искристых синих глазах.

Представив себе оплеванного Лютова, Мила не сдержалась и снова засмеялась.

— Мила! — раздался в этот момент оклик.

Она обернулась и увидела ждущего ее внизу Ромку, в паре шагов от которого нервно топталась Белка. Лапшин махнул Миле рукой и крикнул:

— Ты идешь?!

Мила живо кивнула и обернулась к своему куратору, чтобы сказать, что ей пора. Гарик оценивающим взглядом окинул Ромку и спросил у Милы:

— Это твой друг?

— Ромка? — Она немного удивилась, что Гарик об этом спрашивает. — Он мой лучший друг. Ближе, чем Ромка, у меня друзей нет.

Гарик снова перевел взгляд на Лапшина и с непонятным выражением на лице пару раз кивнул головой. Мила не стала задумываться, отчего Гарик вдруг заинтересовался ее друзьями. Возможно, он просто проявлял внимание к своим подопечным и хотел узнать их лучше. В конце концов, никогда не будет лишним больше знать о тех, над кем берешь шефство на целых два года.

Она почти на бегу бросила Гарику короткое «Пока!», показавшееся ей до ужаса неуклюжим, и поспешила к ожидающим ее друзьям.

* * *

До обеда у меченосцев по расписанию был только один урок — криптография.

Профессор Чёрк увлеченно рассказывал, как создать магический палимпсест — так называлась формула, с помощью которой текст письма делался невидимым и лист казался чистым. Поверх такого листа можно было писать другой текст, но, когда истекало действие заклинания, на поверхности бумаги, пергамента или другого писчего материала вновь проявлялось первоначальное письмо. «Палимпсест минутус», «Палимпсест хора», «Палимпсест диес» — на минуту, на час, на день с помощью этой формулы можно было заколдовать любой текст.

Ромка на первом же уроке тайнописи умудрился получить высшую оценку — Сфинкса, когда ровно на одну минуту заставил текст исчезнуть с пергамента. Белке повезло гораздо меньше: когда с ее пергамента исчезла каждая вторая буква, и продержалось все это колдовство от силы пять секунд, профессор Чёрк оценил попытку Белки как невразумительную и поставил ей Минотавра. Больше никого на первом уроке профессор не оценивал, и сразу после звонка отпустил меченосцев на обед.

Ромка вылетел из кабинета криптографии с видом триумфатора и заявил, что готов съесть целое племя людоедов, а Белка выползла вялой походкой, тихонько бормоча себе под нос, что у нее «как-то совсем нет аппетита», но тем не менее вместе с друзьями отправилась в Дубовый зал.

Проходя мимо лестницы, ведущей в башню Геродота, ребята увидели, как укутанная в свою белую с бахромой шаль Мнемозина мягким голосом уговаривала полную светловолосую девушку:

— Юленька, давайте вместе поднимемся в башню, и вы сами увидите, что там нет ничего страшного. Вы ведь уже за эти годы столько раз бывали на моих уроках. Право, не понимаю, что вас вдруг так испугало.

Но девушка только отрицательно качала головой, словно заводная, и твердила виноватым голосом:

— Извините, профессор Мнемозина. Извините, пожалуйста, но я не могу подняться в башню…

Друзья с недоумением на лицах переглянулись между собой.

— Что это с ней? — с неподдельным сопереживанием в голосе спросила Белка, на ходу оглядываясь на Мнемозину и светловолосую студентку.

— Новый способ прогулять урок, — ухмыльнулся Ромка. — Прикинуться ненормальной.

— Ромка! — нахмурив брови, одернула его Белка. — Может, эту девочку и правда что-то очень сильно напугало!

— Ну конечно! — с неожиданным энтузиазмом согласился в ответ Ромка. — Средневековая дама, оседлавшая дракона, на витраже у Мнемозины. Она и правда страшная. — Он сделал большие глаза. — Веришь, сам ее боюсь?

Мила тихо рассмеялась Ромкиной шутке, а Белка обиженно шмыгнула носом.

— Вечно ты ерничаешь, — проворчала она себе под нос.

На входе в столовую Мила, Ромка и Белка столкнулись с Берти и Тимуром.

— О! Рудик, Лапшин и сестрица! — воскликнул Берти. — На обед пришли? У меня для вас плохие новости. Сегодня кто-то решил на нас сэкономить. Лично я остался голодным, как зверь. Порции нынче — на один зуб.

Тимур, как раз в этот момент шагнувший к двери, неизвестно по какой причине резко дернулся и, споткнувшись о порог, с глухим возгласом растянулся ничком прямо на проходе.

Берти бросился его поднимать.

— Ты чего дергаешься-то, дружище?! — удивленно спросил он, помогая приятелю подняться с пола. — Что это ты нервный такой?

Встав на ноги, Тимур зачем-то ухватился за щеку, словно у него разболелись зубы.

— Я не нервный, — страдальчески морщась, ответил Тимур. — Только об обеде больше ни слова, ладно?

Мила с Ромкой озадаченно переглянулись.

— Как скажешь, — не менее озадаченно вытаращился на своего друга Берти. — А за щеку ты чего ухватился? У тебя что, зубы болят?