«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

Послания главы Русской Православной Церкви носили не только призывный и консолидирующий характер, но и имели разъяснительные цели. В них определялась твердая позиция Церкви по отношению к захватчикам и войне в целом, независимо от положения на фронте. Так, 4 октября 1941 г., когда Москве угрожала смертельная опасность и население переживало тревожные дни, митрополит Сергий выпустил послание к московской пастве, призывая к спокойствию верующих[145].

В ноябре 1941 г., уже находясь временно в Ульяновске, владыка Сергий издал новое обращение, укрепляющее в народе уверенность в близком часе победы: «Премудрый же и Всеблагий Вершитель судеб человеческих да увенчает наши усилия конечной победой и да ниспошлет успехи воинству русскому, залог нравственного и культурного преуспевания человечества»[146].

Особое внимание в своей патриотической деятельности Русская Православная Церковь уделяла работе с верующими на оккупированной территории. В январе 1942 г. в специальном обращении к православным людям на временно оккупированной немцами территории Патриарший Местоблюститель напомнил, чтобы они, находясь в плену у врага, не забывали, что они – русские, и сознательно или по недомыслию не оказались предателями своей Родины. Одновременно митрополит Сергий призывал содействовать партизанскому движению. Так, в послании было подчеркнуто: «Пусть ваши местные партизаны будут для вас не только примером и одобрением, но и предметом непрестанного попечения. Помните, что всякая услуга, оказанная партизану, есть заслуга перед Родиной и лишний шаг к нашему собственному освобождению от фашистского плена»[147].

Обращаясь к населению и пастырям оккупированных территорий, владыка Сергий писал: «Участник партизанской войны не только тот, кто с оружием в руках нападает на вражеские отряды. Участник и тот, кто поставляет партизанам хлеб и все, что им нужно в их полной опасности жизни; кто скрывает от предателей и немецких шпионов; кто ходит за ранеными и прочее. Не давайте врагу чувствовать себя хозяином вашей области, жить в ней сытно и безопасно. Пусть тыл для него будет не лучше фронта, где громит его наша Красная армия»[148].

Сотрудничавших с оккупантами отлучали от Церкви и лишали сана. Об этом говорилось в постановлении Архиерейского Собора от 8 сентября 1943 г. «Осуждение изменников вере и отечеству»[149]. Всего за годы войны Патриарший Местоблюститель обращался к верующим с патриотическими посланиями 24 раза, откликаясь на все основные события в военной жизни страны.

Патриотическая позиция Русской Православной Церкви имела важное значение для верующих граждан страны, которые сражались на фронте, в партизанских отрядах или трудились в тылу. Тяжелые испытания и лишения войны стали одной из причин значительного роста религиозности в стране. Представители разных слоев населения искали и находили в Церкви моральную опору и утешение, своеобразную психологическую нишу. Существует множество свидетельств активного проявления религиозных чувств, начиная с 22 июня 1941 г. Так, упоминавшийся торжественный молебен 26 июня в Богоявленском соборе Москвы «прошел при исключительно большом стечении народа, как внутри, так и вокруг храма»[150].

В посланиях иерархов и проповедях священников Русская Церковь не только утешала верующих в скорби, но и призывала их к самоотверженному труду в тылу, мужественному участию в боевых операциях, поддерживала веру в окончательную победу над врагом, способствуя тем самым формированию высоких патриотических чувств и убеждений среди тысяч соотечественников. Кроме того, и от имени Церкви подвергались осуждению дезертирство, сдача в плен, сотрудничество с оккупантами. Все это способствовало изживанию пораженческих настроений, получивших определенное распространение в первый период войны, и в конечном итоге, по словам митрополита Ленинградского Алексия, создавало «нравственные условия победы», которые в значительной мере изменили ход военных событий.

Проявления патриотической деятельности Русской Православной Церкви были очень многообразны. Сотни священнослужителей, включая тех, кому удалось вернуться к 1941 г. на свободу, отбыв срок в лагерях, тюрьмах и ссылках, были призваны в ряды действующей армии. Так, уже побывав в заключении, заместителем командира роты начал свой боевой путь по фронтам войны С.М. Извеков, будущий Патриарх Московский и всея Руси Пимен. Наместник Псково-Печерского монастыря в 1950-х – 1960-х гг. архимандрит Алипий (Воронов) воевал все четыре года, оборонял Москву, был несколько раз ранен и награжден орденами. Будущий митрополит Калининский и Кашинский Алексий (Коноплев) на фронте был пулеметчиком; когда в 1943 г. он вернулся к священнослужению, на груди его блестела медаль «За боевые заслуги». Протоиерей Борис Васильев, до войны диакон Костромского кафедрального собора, в Сталинграде командовал взводом разведки, а затем сражался в должности заместителя начальника полковой разведки и т. д.[151]

В докладе председателя Совета по делам Русской Православной Церкви Г.Г. Карпова секретарю ЦК ВКП(б) А.А. Кузнецову о состоянии Московского Патриархата от 27 августа 1946 г. указывалось, что многие представители духовенства награждены орденами и медалями Великой Отечественной войны, и приводились конкретные примеры: священник Ранцев (Татарская АССР) – орденом Красной Звезды, протодиакон Зверев и диакон Хитков (Крымская область) – каждый четырьмя медалями и др.[152]

Активно участвовали священнослужители и в партизанском движении. На оккупированной территории они подчас являлись единственным связующим звеном между населением и партизанами. Священники укрывали отставших при отступлении от частей красноармейцев, сбежавших из лагерей военнопленных, вели патриотическую агитацию среди населения, сами вступали в ряды антифашистских отрядов. Десятки их были награждены медалью «Партизану Великой Отечественной войны». В том же докладе Г.Г. Карпова говорится, что в Курской области священник Говоров скрывал у себя бежавших из фашистского плена летчиков и помог им перейти к своим, а протоиерей Семыкин не только помогал пленным красноармейцам, но и после прихода советских войск мобилизовал местное население для дежурства и ухода за ранеными в полевом госпитале[153].

Помогавших партизанам священнослужителей можно разделить на три категории: активно участвовавших в партизанском движении, в частности, проводивших разведку, оказывавших содействие в агитации и пропаганде и помогавших денежными средствами и продовольствием. Третья категория была самая распространенная, по некоторым сведениям, к ней относилось более половины от всего числа священнослужителей[154]. Многие священники на оккупированной территории в своих проповедях говорили об обязательной победе русского оружия и служили молебны об успехах Красной армии.

Особенно многочисленны были примеры участия священнослужителей в антифашистской борьбе на оккупированной территории в «партизанской республике» – Белоруссии. Так, протоиерей Александр Романушко из Полесья с 1942 по лето 1944 гг. лично участвовал в боевых операциях, ходил в разведку. В 1943 г. он при отпевании полицая при большом скоплении народа и в присутствии вооруженной охраны, прямо на кладбище сказал: «Братья и сестры, я понимаю большое горе матери и отца убитого, но не наших молитв и “Со святыми упокой” своей жизнью заслужил во гробе предлежащий. Он – изменник Родины и