«Господь дарует нам победу». Русская Православная Церковь и Великая Отечественная война - Михаил Витальевич Шкаровский

убийца невинных детей и стариков. Вместо “Вечной памяти” произнесем же: “Анафема”». Подойдя к полицаям, он просил их искупить свою вину, обратив оружие против фашистов. Эти слова произвели на людей очень сильное впечатление, и прямо с кладбища многие ушли в партизанский отряд. Из письма отца Александра, посланного осенью 1944 г. митрополиту Алексию (Симанскому), известно, что число священников в Полесской епархии уменьшилось на 55 % в связи с расстрелами их фашистами за содействие партизанам[155]. Можно привести множество подобных примеров. Не случайно даже в выпущенном в годы войны кинофильме «Секретарь райкома» священник помогает партизанам, и в конце фильма набат церковного звона призывает на защиту Отечества.

Необходимо отметить не только присутствие священнослужителей в составе действующей армии или антифашистского подполья, но и обращение к вере многих солдат, офицеров, партизан, в том числе старших командиров. Из свидетельства очевидцев известно, что начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников (полковник царской армии) носил финифтевый образ святителя Николая и молился: «Господи, спаси Россию и мой народ!» Его преемником на посту начальника Генштаба стал сын священника из Кинешмы маршал А.М. Василевский. В освобожденной Вене в 1945 г. по приказу маршала Ф.И. Толбухина (двоюродный брат которого – протоиерей – служил все годы блокады в Ленинграде) были отреставрированы витражи в русском соборе и отлит в дар храму колокол с надписью «Русской Православной Церкви от победоносной Красной армии». После Сталинградской битвы стал посещать православные храмы маршал В.Н. Чуйков. Широкое распространение среди верующих получила убежденность, что всю войну с собой в машине возил образ Казанской Божией Матери маршал Г.К. Жуков. В 1945 г. он вновь зажег неугасимую лампаду в Лейпцигском православном храме-памятнике, посвященном «Битве народов» с наполеоновской армией. А в конце 1940-х гг., отправленный командовать Одесским военным округом, проезжая Киев, Г.К. Жуков принес в храм и попросил оставить в алтаре свою «военную» икону Казанской Божией Матери[156].

Естественно, что верующими становились и рядовые солдаты, ежедневно рисковавшие своей жизнью. В одном из писем с фронта, характеризующем типичность ситуации того периода, солдат М.Ф. Черкасов писал домой матери: «Мама, я вступил в партию…Мама, помолись за меня Богу»[157]. О росте религиозности в армии в годы войны свидетельствуют архивные документы, очевидцы и даже литераторы, например, писатель В.Ф. Тендряков[158]. Некоторые из обратившихся в годы войны к вере на фронте в дальнейшем приняли сан священника. Так, среди поступивших на открытые в 1945 г. в Ленинграде Богословско-пастырские курсы около половины составляли бывшие военнослужащие.

О проявлениях религиозных настроений в войсках, как правило, быстро становилось известно в вышестоящих инстанциях, но те в основном ограничивались пассивным наблюдением. Так, в декабре 1941 г. после освобождения Ельни местный священник отец Василий, по предложению командовавшего советской частью полковника, отслужил благодарственный молебен о победе, произнести многолетие Сталину и отслужил панихиду по павшим воинам[159].

Подобные молебны о даровании победы советской армии происходили в дни освобождения и в некоторых других городах Смоленской области в Гжатске, Вязьме и т. д. 16 февраля 1944 г. при взятии г. Луги советскими войсками генерал Лобанов вызвал в д. Заозерье ранее помогавшего партизанам священника Михаила Образцова и предложил ему в присутствии населения окрестных деревень, работников штаба и красноармейцев отслужить благодарственный молебен об одержании победы. После молебна генерал публично поблагодарил священника за антифашистскую деятельность[160].

После освобождения Севастополя протоиерей Иоанн Крышановский с разрешения генерала Ветрова созвал горожан в полуразрушенный немцами собор, где совершил благодарственный молебен о даровании победы, на котором «присутствовали воинские части», и, по отзывам свидетелей, произнес «замечательную речь, навсегда оставившую след в сердцах слушателей»[161].

В отчете уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви в Марийской АССР за 1944 г. отмечалось: «… к великому сожалению, церковь посещает даже командный состав воинских частей. Характерный случай: верующие переносили в сентябре месяце иконы из Цибикнурской церкви в Йошкар-Олу, и по пути следования к этим иконам прикладывались… командиры воинских частей и жертвовали деньгами – было собрано 17 000 рублей»[162].

Г.Г. Карпов, докладывая в ЦК ВКП(б) о праздновании Пасхи в московских и подмосковных храмах в ночь с 15 на 16 апреля 1944 г., также подчеркивал: «Почти во всех церквах города в том или ином количестве были военные офицерского и рядового состава, общим числом более 500 человек… В области были также посещения церквей офицерским и рядовым составом. Так, например, в Казанской церкви (с. Коломенское Ленинского района) военных было 50 человек, в церкви Александра Невского (пос. Бирюлево Ленинского района) – 275 человек, в Троицкой церкви г. Подольска – 100 человек»[163].

Были случаи, когда с фронтов посылались в Москву телеграммы с просьбами направить в действующую армию материалы с проповедями духовенства Русской Церкви. Так, 2 ноября 1944 г. в Главное политуправление РККА с 4-го Украинского фронта поступила телеграмма, заверенная подполковником Лесновским, с просьбой «по встретившейся надобности в самом срочном порядке выслать материалы Синода для произнесения проповедей в день празднования годовщины Октября, а также ряд других руководящих материалов Православной Церкви»[164]. Таким образом, командование хотело откликнуться на настроения солдат. Есть свидетельства о выступлениях в действующей армии не только священников, но и архиереев[165]. Например, о совершении в ноябре 1942 г. под Сталинградом, на другом берегу Волги, митрополитом Николаем (Ярушевичем) молебна перед Казанским образом Божией Матери[166].

Когда эта решающая битва войны близилась к концу, 19 января Патриарший Местоблюститель в Ульяновске возглавил крестный ход на Иордань. Он горячо молился о победе русского воинства, но неожиданная болезнь заставила его слечь в постель. В ночь на 2 февраля 1943 г. митрополит Сергий, как рассказывал его келейник, архимандрит Иоанн (Разумов), пересилив недуг, попросил помочь подняться с постели. Встав с трудом, он положил три поклона, благодаря Бога, и затем сказал: «Господь воинств, сильных в брани, низложил восстающих против нас. Да благословит Господь людей своих миром! Может быть, это начало будет счастливым концом». Утром радио передало сообщение о полном разгроме немецких войск под Сталинградом[167].

Показательно для определения значительного роста религиозности рождение в военные годы легенд, объясняющих все крупнейшие победы советских войск: под Москвой, Курском, Сталинградом и другие – помощью Небесных сил. Одна из них в современном изложении гласит: «Зимой 1941 г…изрядно смутившийся Сталин вспомнил свое единственное незаконченное образование – Тбилисскую духовную семинарию… и призвал к себе в Кремль духовенство для молебна о даровании победы; тогда же…чудотворная Тихвинская икона Богоматери из Тихвинской в Алексеевском церкви была на самолете обнесена вокруг Москвы, и Москву от врага спасли»[168]. Но эта легенда,