Книга про свободу. Уйти от законничества, дойти до любви - Сергий Овсянников

Здесь же надо вспомнить и антиномию душевного и духовного человека, о которой я уже говорил. Павлу важно именно противопоставление, ведь антиномия – двигатель души. Человеку так проще идти – отталкиваясь от чего-то, направляясь от одного полюса к другому. Вот Павел нам и помогает – создает контрасты, которые, как правило, легко понять в их противоречивости.

В наших дальнейших поисках особую роль будет играть найденный апостолом Павлом контраст «внешнего» человека и «внутреннего» (по сути, апостол Павел в своих рассуждениях приравнивает ветхого человека к внешнему, а нового – к внутреннему). Он часто говорит об этом в разных посланиях. Например, так: Посему мы не унываем; но если внешний наш человек и тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор. 4: 16).

Обе пары возникли на живом примере новой, только рождающейся Церкви. Есть старая Церковь – ветхая синагога, и есть новая – построенная на Христе.

На самом деле всякая антиномия есть парадокс. Скажем, антиномия рабства и свободы – ведь она подобна полярности тьмы и света. Как можно перейти из тьмы к свету, если в данный момент вокруг тебя только тьма? Как из рабства перейти к свободе? Об этом я уже говорил – это возможно, если ты хоть однажды пережил радость этого состояния свободы. А ты его загадочным образом пережил, даже если это и стерлось из памяти. В этом загадка жизни – что Бог (не случайно в церковных текстах он называется «художник», что на славянском звучит как «хитрец»!) каким-то «хитрым» образом устраивает такое переживание в жизни каждого из нас.

Я уже говорил, что жизнь христианина есть пройденный путь. В этом смысле переход от рабства к свободе есть переход от одного состояния к другому, от одной ступеньки к другой. Антиномия внешнего и внутреннего человека проясняет такой переход и делает его трудовым моментом нашей жизни. Она говорит: усилие должно быть постоянно направлено на движение от внешнего человека к внутреннему, направлено на себя. Тогда и совершится переход.

Посмотрим, что об этом говорит апостол Павел. Вот его слова: Ибо по внутреннему человеку нахожу удовольствие в законе Божием; но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих (Рим. 7: 22–23).

Внутренний человек – это помощник, который помогает нам осуществлять волю Божию. А у внешнего свои задачи, он обслуживает множество членов тела, исполняет их желания и волю.

Есть две силы, которые действуют в человеке: одна притягивает нас к Богу, и когда она берет верх, то ей радуется ум – «находит удовольствие». Напомню, «ум» – это не рассудок, это орган духовного восприятия. Действительно, ведь мы радуемся тому, как нам хорошо, не рассудком, не мыслями, но радуемся всем своим существом. А есть другая сила, и если человек отдает предпочтение ей, то остается в том пространстве, где сильнее притяжение плоти. И в нас постоянно идет противостояние этих сил. Такое, что даже апостол Павел восклицает: Ибо не понимаю, что делаю: потому что не то делаю, что хочу, а что ненавижу, то делаю… Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю… Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7: 15, 19, 24).

Казалось бы, действительно, если душа наша настолько больная, настолько ветхая, то что с ней можно сделать? Влачить существование в состоянии «внешнего» человека? Видимо, так оно и было бы, если бы в этих антиномиях апостола Павла не было последней части – человека! Сам Павел говорит: человек – ветхий или новый, но человек! Внешний или внутренний – но человек! А это значит, что последнее слово за человеком, и он должен напрягать свои силы, чтобы выбирать, куда ему идти.

Про внешнее и внутреннее

Вместе с апостолом Павлом мы рассматриваем внешнего человека как то, что должно отойти в прошлое. Можем сделать более наглядным противопоставление внешнего и внутреннего, если мы контрастные сюжеты этой антиномии приведем в простой таблице. Но давайте сначала их перечислим.

Итак, внешний ориентирован на свою связь с внешним миром. Внутренний ориентирован на себя, точнее, на поиск себя. Этот тип подразумевает: «познай себя – спасешься».

Далее, у внешнего человека принято идти, отталкиваясь от чего-то, даже, скажем, от собственного раздражения. Например, он говорит так (возможно, сам себе): «Вчера я встретил человека Х и пришел в невиданное раздражение – ведь он дурак, явный дурак! Да еще и хам изрядный! Это же так очевидно. Но это было вчера, а сегодня, конечно, если я его и встречу, то уже останусь спокоен, приложу все свои силы и раздражаться не буду!» Что же происходит на самом деле? Возникло вполне естественное для внешнего человека «реактивное» действие, реакция на неожиданную ситуацию, на нежеланную встречу (о такой реактивной форме движения я уже говорил).

Попытка остаться спокойным – упражнение хорошее. Действительно, сегодня наш внешний человек вполне может сохранить спокойствие, исполнить свое решение. Но придет завтра, и тогда, скорее всего, все повторится сначала. Оказывается, что одного рационального решения мало – нужно, чтобы это решение было поддержано всем телом, по крайней мере, тем органом, который сжимает кулаки при чувстве несправедливости.

Упражнение «с понедельника – новая жизнь» тоже хорошее – только не надо полагать, что результаты будут именно в этот понедельник. Это упражнение по наблюдению своих пределов: наблюдай себя – «внемли себе»! Наблюдай и отмечай те точки, когда сдался и не выдержал. Упражнение быстро покажет наши возможности. И тогда, после очередного провала, придет время действовать в нас уже не внешнему, а внутреннему человеку.

Внутренний человек видит, что попытка быть новым «с понедельника» не работает, нужен иной подход. И тогда он выбирает в качестве способа движения не «отталкивание», а «притягивание», то есть тщательное и творческое следование выбранному образцу поведения. Так апостол Павел призывает жителей Коринфа: Будьте подражателями мне, как я Христу (1 Кор. 11: 1). В большой степени я следовал Антонию Сурожскому, особенно его практике молчания во время литургии. Меня действительно притягивала его способность к молчанию, из глубины которого рождались удивительные проповеди. Но я не подражал его практике проповеди, я притягивался к его глубине молчания.

Внутренний понимает, что внешний человек не исчез в нем от одного принятого решения, что нужно еще усилие. И при этом усилие должно быть постоянным, ежедневным.

В некотором смысле это усилие по преодолению в нас зверя. Я имею в виду не какого-то страшного зверя, готового разорвать первого встречного на клочки, хотя и такое чудовище может иногда в нас проснуться, а именно природное поведение, инстинктивное, при котором не включается душа, а работают животные механизмы.

Мы люди, но живущие в стае, среди себе подобных. Таким поведением человека и животного занимается наука этология[15]. Несколько лет назад мне попалась любопытная книга об этологии: «Непослушное дитя биосферы. Беседы о поведении человека в компании птиц, зверей и детей», автор В. Р. Дольник. Оказывается, что зачастую наше поведение совпадает с формами поведения животных.