Княжна для викинга - Анна Лакманова

– Нег, родимый, целый и невредимый, – Гуда поспешила обнять Рёрика.

Любава была все еще возле князя. Она с некоторой завистью смотрела на то, как он обнял старую няню, улыбнулся той добро. Он все же способен на чувства! Вот, как он рад этой бабке! А ее саму, прекрасную молодую Любаву, удостоил лишь равнодушной улыбки, с которой обычно приветствуют соседей и прочих безразличных людей.

– Ты здорова? – единственное, что успел спросить Рёрик.

– Я-то? Да…Что со мной сделается…– бросив странный взгляд на Любаву, няня вдруг отступила. – Пойду…Пойду пока в стряпную! Голодный ведь! – Гуда поспешно скрылась.

За дверьми покоев Умилы послышалась возня. Не дожидаясь, Рёрик распахнул двери и вошел.

Княгиня со страдающим лицом лежала в кровати, укутанная покрывалами. На столе возле нее громоздилось не меньше дюжины склянок, в которых, по всей видимости, находились лекарственные снадобья.

– Слава богам, ты жив…– Умила сделала попытку приподняться, но не смогла, обессиленно опустившись обратно в подушки.

– Что с тобой? – Рёрик обнял мать, помогая ей усесться.

– Да что я…– Умила тяжело вздохнула. – Главное, что ты жив и здоров, мой сокол, – покачала головой Умила, оглядев сына заботливым взглядом. – Отощал-то как…И выглядишь усталым…Дай же обниму тебя…Как я ждала тебя…Ты должен поесть и отдохнуть. Любава позаботится о тебе…– но вдруг улыбка княгини улетучилась. – А это еще что? – Умила в ужасе обнаружила, что плечо Рёрика перевязано. – Ты ранен?!

– Не…– Рёрик махнул рукой, не желая пугать мать.

– Что?! Что случилось?! – Умила подпрыгнула на месте, хотя минуту назад умирала.

– Свалился с мачты, – пошутил Рёрик.

– О, боги, тебя же ранили! – вот теперь Умиле сделалось по-настоящему плохо. – Тебя тотчас осмотрит мой лекарь. Слышишь? Тотчас! – постановила Умила.

– Нет уже надобности. Давно это было.

– Любава! – позвала Умила. Девушка тут же появилась в дверях. – Приведешь Негу лекаря. А сейчас ступайте в кухни, – Умила перевела взгляд на сына. – Я хочу, чтобы тебя поскорее накормили.

Выйдя из покоев матери, Рёрик пошел в сторону, противоположную кухням, а точнее туда, где прежде была размещена Вольна. Умила и Любава мельком переглянулись за его спиной.

– Он пошел искать ее, – прошептала Любава, побледнев.

– Было бы странно, если б не пошел, – цыкнула Умила. А потом поторопила Любаву нетерпеливым жестом. – Иди уже, накорми его. И спать уложи. Пусть отдохнет.

– А если он спросит о ней? – Любава нахмурилась.

– Мы же уже сто раз все повторили, – закатила глаза Умила. – Скажешь, что она ушла. Ушла и все тут.

– А если кто-то проболтается…– Любава уже еле дышала.

– Обязательно проболтается. Главное, чтоб не сегодня. А потом нас дома не будет. А лучше всего, пусть узнает где-нибудь в другом месте, подальше отсюда. А там где узнает, там пущай и бесится.

– Я боюсь, – выронила Любава испуганно. – Прошу, не оставляйте меня…Я одна не справлюсь.

– Как ты собралась за него замуж, если боишься его?! От солнца бегать, света не видать, – отругала Умила, поднимаясь с постели. – Ладно, я скоро подойду. Чуть позже…Иди же! Иди.

****

Обойдя весь дом, Рёрик не нашел Вольны. Не заметил он даже ее вещей. Как будто этой женщины здесь и вовсе никогда не было. Но самое странное, что он вообще никого не встретил на своем пути по обычно шумному дому. Будто все обитатели вымерли. Даже слуги куда-то подевались.

– Где Вольна?! – с порога спросил Рёрик, оказавшись в кухнях, где Любава и Гуда уже собирали стол.

Женщины обернулись на резкий голос. Рёрик стоял в дверях и теперь уже выглядел рассерженным. Еще бы. Он проделал такой путь, а Вольна его не встречает!

– Так ведь…– начала Гуда, но Любава тут же уколола старушку взглядом. Няня смешалась, схватила какую-то полупустую корзинку и стрелой вылетела из кухонь, что-то бормоча.

– Ну? – на сей раз Рёрик обращался к Любаве, которая, едва сдерживая дрожь в руках, накладывала в миску еду, видимо, для него.

– Ушла она, – после некоторых колебаний, выдавила из себя девушка. Промедлив, будто ожидая чего-то, она продолжила накрывать стол. Теперь уже она делала это чуть уверенней. Умила права, нет причин бояться. Нужно придерживаться первоначального замысла и все получится.

– Куда ушла? – удивился Рёрик, опершись на косяк ладонью.

– Куда-то…– Любава опустила глаза. Она следовала наставлениям Умилы четко. Отвечать на его вопросы пространно, не вдаваясь в детали.

Рёрик с полминуты стоял неподвижно, осмысливая услышанное. Он не понял, что имелось в виду. Ушла. Или вышла. Так куда же она все-таки делась посреди ночи?!

– Я бы непременно дождалась…– Любава развеяла сомнения Рёрика тихой репликой.

Он ничего не ответил на услышанное откровение. Чувства Любавы его мало заботили. Зато он уже явственно ощущал, как к нему подступает гнев. Он уже забыл, когда это в последний раз от него кто-то уходил. Тем более Вольна, с которой он всегда был столь терпелив. Уж ей-то не на что было жаловаться! Тем не менее ее тут нет. Как она посмела так поступить?! Предать, бросить, не дождаться!

В этот момент в дверях появилась закутанная в шерстяную шаль Умила. Она ступала нарочито тяжело, то и дело обессилено охая и прикладывая ладонь к сердцу.

– Мы ждали тебя много раньше…– начала Умила слабым голосом. Лоб ее напрягся паутинкой морщин. И она потерла виски, давая таким образом понять, что ее мучают нестерпимые боли. – Любава, завари мне травы…Те, что у знахарки забрала поутру…

– Где Вольна? – обратился Рёрик к матери.

Старая княгиня деланно вздохнула. Водворилась тишина. Лишь Любава, украдкой поглядывая на обоих, спешила приготовить отвар, громыхая котелком. Она была готова исполнять любые приказания Умилы, лишь бы только это помогло ей сделаться женой любимого князя.

– Ушла, – развела руки в стороны Умила.

– Куда ушла, я спрашиваю?! – нетерпеливо рявкнул Рёрик.

– Не знаю. Ушла и все…Нагрубив мне напоследок…– Умила оставалась возмутительно спокойна, словно речь шла о пустяках. Теперь она уже не выглядела умирающей, каковой была в своих покоях. Она с интересом потянулась к блюду с орехами и начала щелкать их один за другим. – Хлопнула дверью и ушла.

– Когда? – заорал взбешенный Рёрик. – Кто ей позволил?!

– Разве ей нужно чье-то позволение? Ты же знаешь: нрав у бабы этой строптивый. И скверный, – Умила выделила последнее слово особенно. – Видно, прискучило ей ждать тебя…Ты обещал, что вернешься летом, а теперь уж осень. Я не хотела тебя огорчать…Но это из-за нее мне сделалось дурно…Как она кричала…Как ругалась…Какие слова говорила…У меня язык не повернется передать тебе это…Из уст женщины такое сквернословие непозволительно, – княгиня сказала отчасти правду. В то злополучное весеннее утро брань в княжеском доме действительно звучала. Вольна ссорилась с Умилой и Любавой, и кажется, даже сумела переорать их обеих. Разозленная до крайности красавица в итоге, действительно, покинула дом. Но далеко не ушла. Почти сразу ее подкараулили горожане, науськанные по приказу Умилы. Останься Вольна в своих покоях, стерпи она обиды, в реке бы не оказалась. По крайней мере, в тот день. – В мои годы следует избегать волнений, сын…Если бы я не дожила до рассвета, это было бы на ее совести. Если конечно, она у нее есть.