Тридцать седьмое полнолуние - Инна Живетьева

Ник, вцепившись в ручки кресла, пытался рассмотреть в этой толчее л-рея. Его же не могли убить! Его нельзя убить! Но выстрел в упор… Камера металась, силясь заглянуть поглубже в магазин, потом успокоилась и отъехала, показав панораму. Л-рей шел через перекресток обратно. Руки он запихал в карманы джинсов, точно на прогулке.

Ему наперерез метнулись журналистка и накачанный парень в штатском, под распахнутым пиджаком у него виднелась кобура. Л-рей прошел молча, не обращая внимания на вопросы и микрофон, который совали ему в лицо. Глаза его были отрешенно-спокойными. Парень в штатском сердито посмотрел на журналистку и попытался оттеснить Дёмина в сторону начальственной кучки. Л-рей обошел его, точно столб.

Толпа напирала на оцепление, но стоило Дёмину шагнуть между полицейскими, и зеваки отступили. Только журналисты выбились в первые ряды, они спрашивали одновременно, перекрикивая друг друга. Дёмин, казалось, не замечал их. Он добрался до серой машины, припаркованной сразу за «Скорой», и сел на переднее сиденье. Камера, заглянув сбоку, показала седого мужчину за рулем. Машина не могла тронуться с места: набычившись, ей преграждал дорогу парень в штатском.

Мелькнула широкая спина в дорогом пиджаке. Изображение опять запрыгало, оператора отпихнули. Он успел снять, как в машину к л-рею садится один из чинов, а потом рывками – толпа, небо, полицейские из оцепления – и снова магазин. Оттуда выводили грабителя в наручниках. Встрепанный дядька обнимал зареванную продавщицу.

Ник откинулся на спинку кресла – все это время он напряженно просидел на краешке.

Значит, вот каков л-рей. Он редко мелькал в телевизоре, а уж имени его Ник вовсе не слышал. Точнее, не интересовался. Трудно понять человека, который спасает… оборотней. И платит за это собственной жизнью.

Ник пощелкал по каналам. В одном из выпусков новостей передали репортаж из Пауле, уже смонтированный: в трехминутном ролике снова показали Матвея Дёмина. Голос за кадром сообщил, что л-рей был в городе проездом и случайно оказался на том перекрестке. Отзывались о поступке Дёмина сдержанно, видно, не могли решить, считать это дуростью или геройством.

Экран заполнили черные поля, по которым двигался трактор. Мужчина в кепке начал вещать о ценах на горюче-смазочные материалы. Ник надавил на кнопку, и телевизор захлебнулся на полуслове. Боль в затылке сразу стала тише.

Ник вылез из кресла и прошелся вдоль полок, рассеянно читая надписи на корешках. Классическая литература, современники. Все расставлено по тематике: исторические хроники, мемуары, поэзия. Перешел на другую сторону: детективы, приключенческие романы. Как нарочно, под руку попались «Записки следователя УРКа» Льва Шеймирова. В библиотеке было сумрачно, и, чтобы разобрать текст, пришлось подойти к окну. Ник отвел портьеру, мельком глянув на открывшийся парк. Посыпанные разноцветной крошкой тропинки, аккуратно подстриженные деревья, бело-розовая стена беседки. Как на открытке. И вот тут его накрыло.

Что он здесь делает?

Он, Ник. Приютский щенок. Немой. Сумасшедший. Убийца.

Какой, к черту, из него Микаэль? Чистенький мальчик. Сын обеспеченных родителей. Внук влиятельного деда.

Смялась в кулаке портьера. В библиотеке горько, до изжоги, запахло кофе.

«Спокойно». Ник разжал пальцы – медленно, отлепляя один от другого. «Я – Микаэль Яров».

Отвернувшись от парка, машинально посмотрел в открытую книгу. «Каждый писатель приходит в литературу своим путем. И сегодня, когда мне стукнуло, увы, пятьдесят, я вспомнил о том, как все это началось». Знакомые слова. Может быть, уже держал в руках этот том? Именно этот?

– Ты здесь?

Ник поднял голову. На пороге стоял Георг и наблюдал за ним. Интересно, как долго?

– Что читаешь?

– Шеймирова.

Ник пересек библиотеку и вернул книгу на полку.

– Интересуешься работой УРКа?

– Скорее нет, чем да. Не больше, чем любой другой подросток в моем возрасте.

– Жаль, – сказал Георг. – А у нас к ужину гость. Пойдем, я вас познакомлю.

В малой гостиной стоял мужчина в сером пуловере – черноволосый, смуглый, с узкими карими глазами. Он с любопытством посмотрел на Ника.

– Майор Алейстернов, – представил дед. – Альберт… прости, как тебя по батюшке?

– Владислав.

– Ну, значит, Альберт Владислав. А это мой внук Микаэль Яров.

Гость протянул руку.

– Можно просто Альберт.

– Мик.

Ник сказал это без запинки, и дед одобрительно улыбнулся.

– Майор Алейстернов возглавляет оперативное подразделение УРКа в Северо-Западном округе.

На пороге возникла Александрина.

– Господа, прошу к столу.

– Наша очаровательная хозяюшка! – Майор прижал ладонь к груди и поклонился. – Чем же будете потчевать на этот раз?

– Вашими любимыми голубцами, господин Альберт.

Алейстернов собрал пальцы в щепоть и восхищенно чмокнул.

За столом Ник поинтересовался:

– Вы видели сегодняшние новости? Я про ограбление в Пауле.

– Слышал, – отозвался гость.

– Ну и как вам… л-рей? – спросил Ник и поймал странный, напряженный взгляд деда. Что-то не так? Нельзя задавать подобные вопросы? Майор УРКа под подпиской о неразглашении?

Но Алейстернов ответил не задумываясь:

– Мальчишество! Абсолютно глупое, безответственное мальчишество! – Его темные глаза сверкнули от гнева. – За такие вещи нужно серьезно наказывать. Он чуть не сорвал операцию!

– Но ведь все получилось, – возразил Ник.

– Удача. Мастерство снайпера. Бандиты, кстати, были под дурью. А если бы они соображали чуть-чуть быстрее? Если бы блокировали обе двери?

В разговор вмешался Леборовски:

– Нет, Альберт, увы, это не мальчишество. Внешне, конечно, выглядит как геройство, хоть и безрассудное. Однако герои рискуют собой, л-рей же подставил заложников. Если бы мы говорили о человеке, я бы назвал это подлостью. В случае л-рея скорее подойдет термин «профессиональная деформация».

– Что вы имеете в виду? – заинтересовался майор.

– Л-рей всегда решает сам, кого из отмеченных Псами освободить, а кого ждет резервация, спецклиника или ликвидация. Он привык распоряжаться чужими судьбами. Эдакий властитель, который утратил понятие о ценности человеческой жизни.

Ник вспомнил, как л-рей шел через перекресток – очень спокойно, ни малейшего волнения.

– А сколько лет Дёмину?

Снова тот же странный взгляд из-под бровей.

– Скоро исполнится шестнадцать, – сказал дед. – Он твой ровесник.

– На несколько месяцев младше, – уточнил Ник. – Я теперь знаю свой день рождения. Прочитал.