Лучшие годы Риты - Анна Берсенева

– Правда, интересно получилось?

Беттина вышла навстречу Рите из гостиной.

– Необычно, – наконец опустив взгляд, ответила Рита.

Она взглянула на всякий случай и себе под ноги. Здесь-то пол хоть обыкновенный или тоже прозрачный и соседи снизу разглядывают ее сейчас из своей квартиры?

Пол был обыкновенный. На нем лежал персидский ковер. Беттина рассмеялась, поймав Ритин опасливый взгляд на этот ковер.

– Мы только в мансарде прозрачный пол сделали. И то в одной гостиной, – сказала она. – Славно, правда? А если надоест, то можно и там ковер положить, и будет обыкновенно. Поднимешься наверх?

– Конечно, – кивнула Рита.

Любительницей острых ощущений она не была, но новые впечатления любила, а гостиная с прозрачным полом таковым впечатлением как раз и являлась.

Но, уже войдя в эту гостиную, Рита поняла, что сделала это напрасно. Она непроизвольно взглянула себе под ноги, и голова у нее сразу же закружилась. Да еще как закружилась! Наверное, Рита и на ногах не удержалась бы, видя под собою пропасть, если бы Беттина не поддержала ее под руку.

– Ритуль, что ты? – испуганно спросила та. – Я думала, ты с высоты смотреть не боишься, раз сюда пошла.

Одно дело смотреть с высоты, и совсем другое – стоять ногами на пустоте. Этого она, оказывается, не может.

Но объяснять такие тонкости Беттине Рита не стала. Зачем нагружать пусть и участливого, но постороннего человека ненужными ему сведениями о тебе?

– Да вот, оказывается, боюсь… – пробормотала она. – Затошнило даже.

И только сказав это, поняла, что тошнит-то ее, возможно, совсем не от вида пустоты под ногами. Или, вернее, пустоты она испугалась по той же причине, по какой ее тошнит.

Напоминание о досадном недоразумении, случившемся с нею, будто с глупой школьницей, было не из приятных. Рита поскорее выбросила мысль о своей беременности из головы.

– А все остальное можно посмотреть? – веселым тоном спросила она. – Или вы только на экстремальные аттракционы гостей водите?

Осмотр всего остального жизненного пространства оказался куда более приятным. Оно было здесь таким светлым, что беззаботность охватывала каждого, кто в него входил.

Мастерская занимала всю мансарду. Стены в ней были расписаны самой хозяйкой – большие, от пола до потолка, женские лица, пантера, ветер в ивах. Пол напоминал палитру – на него были нанесены эффектные пятна масляной краски. В кадке росло дерево, на его ветвях висели на длинных шнурах светильники.

– Очень красиво получилось! – восхитилась Рита.

– Вообще, конечно, я хотела бы сделать такой дом, как в высокой пустыне, – сказала Беттина.

– Что такое высокая пустыня?

– О, такое прелестное место в горах Аризоны. Там поселяются очень богатые люди, когда уходят на покой. Мы с Андреем однажды там были. Ты бы видела, какие там дома! – Беттина даже прижмурилась. – Пустынные дома и пустынное искусство, вот как это называется.

– А что в этих домах особенного? – спросила Рита.

– Все особенное. Они огромные, как пустыня, а внутри абсолютный минимализм, ни одной лишней вещи. И вместо стен картины. Такие, знаешь… Видно, как слеза дрожит на щеке, хотя это просто портрет.

«Как тебя-то занесло в пустынные дома Аризоны?» – чуть не спросила Рита.

Но спрашивать, конечно, не стала. Даже не столько потому, что не любила бестактных вопросов, сколько потому, что Беттина путешествовала постоянно, причем ни одно из ее путешествий не было предсказуемым. Рите даже неловко было бы ей рассказать о своем отдыхе на Менорке. Пожалуй, Беттина посмотрела бы на нее с недоумением: что можно делать в таких общеизвестных местах?

– В новую квартиру вселились, теперь поедем по Трансильвании, – словно в ответ на ее мысли, сказала Беттина. – На велосипедах.

Рита не сразу сообразила, где это – Трансильвания? Но вспомнила про графа Дракулу и поняла, что речь идет о Румынии.

– Почему по Трансильвании? – удивилась она. – Да еще на велосипедах.

– А почему нет? – Очередная улыбка мелькнула на губах у Беттины. – Мне показалось это забавным. Там просторы. Луга. По ним на автомобиле не проедешь. Гостиницы есть не везде. Будем ночевать в стогах или в чем-то вроде. Славно, правда?

Она смотрела открыто, говорила доброжелательным тоном. Да и в самом деле, почему не отправиться в велосипедное путешествие по Трансильвании? Или не забраться в горы Аризоны? Или не придумать для себя еще что-нибудь в том же духе? На свете немало мест, о которых потом приятно будет говорить, что они славные и забавные.

«Почему я злюсь? – с удивлением подумала Рита. – Что плохого в том, что люди хотят развлечь себя?»

Ничего плохого в этом, конечно, не было, а если бы и было, то с чего бы она вдруг взялась оценивать чужие занятия и интересы? У Андрея, мужа Беттины, был какой-то крупный бизнес, которым он, как Рита понимала, непосредственно уже не занимался; может, охладел к нему, а может, еще по какой-нибудь причине.

Дело было не в том, что ей нравился или не нравился образ жизни Беттины и ее мужа. Дело было вообще не в них.

Рите показалось вдруг, что перед ней простирается пустота. Эта пустота была даже нагляднее той, которая открывалась под прозрачным полом, и голова при взгляде на нее кружилась сильнее.

Это была пустота будущего. Каждый день самому, изнутри себя выдумывать, чем бы себя занять, потому что никакие сторонние обстоятельства от тебя усилий не требуют… И каждый день знать: стоит тебе только остановиться в этих поисках саморазвлечения, как ты сразу же повиснешь в пустоте, без единого ориентира, потому что если занятие для себя еще можно изнутри себя выдумать, то ориентиры, даже обыденные, житейские, выткать из одного лишь собственного воображения невозможно. Даже если воображение занято этим непрерывно, как вот Беттинино.

«Я так не смогу, – чувствуя внутри знакомый противный холодок, подумала Рита. – Я свихнусь, если со мной случится такая праздность!»

Именно об этом она размышляла все последнее время. Что будет, если ее бизнес остановится? Даже вопрос, на что она в таком случае будет жить, волновал ее при этих размышлениях меньше, чем другой вопрос: что она будет делать? Некоторое количество денег у нее отложено, некоторое время, положим, проживет даже совсем без доходов. Но что делать ежечасно, ежедневно, недели и месяцы напролет, когда никакого объективно существующего дела у тебя нет?

А подобное положение вырисовывалось у Риты впереди все отчетливее. Затеять какое-то новое дело? Но если бы это было возможно, то и нынешнее не пошло бы прахом. Занимать себя вояжами по Трансильвании и общением с жителями высокой пустыни? Даже если она предпримет что-нибудь такое, вряд ли это ее увлечет.

Нет сейчас у нее внутри того вещества, из которого она могла бы вылепить для себя внешнюю жизнь.