Чудеса творят чудеса. Почему нам помогают целители, но не помогают таблетки - Эккарт фон Хиршхаузен

Мы всегда говорим о детях, которые приходят на свет. Но не являются ли светом они сами?

Самое дурацкое свойство чудес – их нестабильность. Часто нам нужно одно крохотное чудо, а оно не случается. Или происходят вещи, которых никто не хотел. Жизнь непредсказуема и неподвластна нашему контролю, что в нашем понимании всегда вызов, а иногда даже оскорбление. Чудо жизни начинается не в момент первого вдоха, а уже с зачатием. Появление ребенка в матке – такой сложный процесс, что остается только удивляться, насколько спонтанно он происходит и как часто протекает хорошо без какого-либо вмешательства с нашей стороны. Однако многие пары, мечтающие о детях, не могут их завести (а те, что не хотели детей, заводят их). Но, дорогие родители, сейчас запаситесь мужеством: не все дети рождаются одаренными.

Не все водители хорошо водят машину, но абсолютно все уверены в своем профессионализме. Есть такой тренд и среди родителей: всем кажется, что их дети превосходят среднестатистических детей. Что за чепуха. Если бы это было так, то что было бы со средней величиной?

В классике еврейского юмора есть анекдот: у матери спрашивают, сколько лет ее детям. Она отвечает: «Юристу сейчас три, а врач в следующем году пойдет в школу». Конечно, всем хочется для своих детей крепкого здоровья, разных талантов и перспективной профессии. Но наша перфекционистская культура и повальное увлечение фитнесом заслоняют от нас один важный момент: каждый десятый ребенок рождается с хроническими заболеваниями, астмой, эпилепсией, ревматизмом, муковисцидозом, умственной отсталостью или оказывается малоодаренным, и врачи не всегда знают, в чем причина. Когда я работал врачом, то встречал много замечательных детей, и все они были замечательны по-своему. Многим из них просто не повезло: не досталось шестого гена, сказалось кислородное голодание при рождении или сложные нарко– или алкозависимые родители. Против большинства «отклонений» не существует таблетки или чудесного средства. В то же время область наибольших научных достижений – это не генная терапия и не молекулярная генетика, а дефектология. Тот факт, что дети с синдромом Дауна заканчивают школу, получают профессии и становятся взрослыми – настоящее чудо. Поколение назад этого и представить себе было нельзя, это бесшумная сенсация. Но кто «инвестирует» в жизнь, которая не приносит «дохода»? Попробуйте получить пожертвование для детей, больных эпилепсией. Для больных раком собираются миллионные пожертвования. Для таких случаев это, на самом деле, не очень большие суммы. И люди снова могут стать здоровыми. Но многие заболевания не уходят. Поэтому я очень уважаю не чудесных детей, а чудесные семьи, которые стремятся к счастью даже тогда, когда жизнь поворачивается к ним не самой радостной, а то и самой ужасной стороной.

В нашем отделении однажды лежал четырехлетний мальчик, который, надев резиновые сапоги дедушки, свалился с лестницы в подвал и тяжело повредил мозг. Я как сейчас помню тот момент, когда мне пришлось показать родителям снимки МРТ. Оба были врачами и понимали, что значат большие белые пятна на снимке. Йонас долго оставался в отделении. Потом его перевели, а я ушел из медицины. Я снова и снова вспоминал об этой истории, и через три года мне захотелось узнать ее продолжение. Фамилия и имена этой семьи отпечатались в моей голове навсегда, я нашел их адрес, написал им письмо и получил очень сердечный ответ. Мы встретились. Сын жив, он так и не вышел из комы, но каждый день вокруг него собираются родные, которые любят его. Родители до сих пор вместе, что далеко не всегда случается в семьях с хронически больными детьми. Часто матери остаются одни. Сейчас Йонас уже юноша, как и его брат.

Не все одаренные дети должны играть на пианино. Эта семья глубоко впечатлила меня своей любовью, самоотверженностью и принятием. И желанием жить дальше. Совсем не так, как можно было бы себе представить.

Иногда бывает просто согласиться с тем, что не все бывают здоровы. Но и нездоровые тоже часть общества.

Был ли у вас в детстве кровный брат или сестра? У меня был друг, с которым мы однажды решили заключить дружбу на крови. Это было не так-то просто, потому что мы хотели сделать себе по-настоящему больно, чтобы почувствовать себя очень мужественными. Тогда мы и не думали о том, что выполняем ритуал, который намного старше и глубже фантазий Карла Мая.

«Кровь есть совсем особый сок», – произносит Мефистофель в гётевском «Фаусте». Смысл этой фразы завораживал людей на протяжении многих эпох. «Кровь крепче воды», – отвечает немецкая пословица на вопрос, зачем общаться с людьми, которых вы сами бы для общения не выбрали. Это же кровная родня! Во многих религиях строго расписано, как надлежит обращаться с кровью и убийством животных. Люди столетиями не имели ни малейшего понятия о том, для чего в нашем теле нужна кровь. В Средние века на попытки понять внутреннее устройство человека и вообще вмешаться в божественный ход событий было наложено табу. Тогда считалось недопустимым заглянуть в брюшную полость, и люди умирали от простого аппендицита. Было ли раньше лучше? Нет.

Сейчас каждый ребенок знает, что кровь течет из сердца к рукам и ногам, а потом опять к сердцу, проходит через легкие, где наполняется кислородом, и затем повторяет весь круг снова. Кровообращение.

В Античности о кровообращении еще не знали. Что допустимо, а что нет, со времен Гиппократа и Галена определяла гуморальная теория. Она гласила, что в теле человека есть четыре «сока»: кровь, слизь, желтая и черная желчь. Всё, в том числе и болезни, объяснялось нарушенным балансом этих жидкостей. Если преобладала черная желчь, то человек считался меланхоликом, если перевешивала желтая, то холериком. Даже сегодня особенно медленных и упорных людей мы называем флегматиками (от греческого phlégma, «слизь»), так сильно повлияло это учение на нашу культуру.

Но незнание предков о том, для чего нужна кровь, не мешало им выкачивать ее из пациентов литрами. Кровопускание якобы восстанавливало баланс «соков» в организме, поэтому людей лечили с помощью точечных повреждений локтевого сгиба или запястья, шеи или головы, в зависимости от симптомов. Как можно было считать это разумным? Для меня это одно из самых больших недоразумений в истории медицины. Любому мало-мальски внимательному и сочувственному человеку бросилось бы в глаза, что эта процедура не просто не делает человеку хорошо, но еще и ослабляет его. Как мог такой бесполезный и очевидно вредоносный метод так прочно укрепиться? Почему никто не протестовал против произвола врачей, хирургов и знахарей?

До середины XIX века жертвами кровопускания становились многие большие умы своего времени. Известнейшая жертва: Джордж Вашингтон, президент Соединенных Штатов Америки. Он был болен – судя по симптомам, сегодня ему диагностировали бы инфекцию – так что его личные врачи посчитали хорошей идеей пустить ему кровь, и они делали это, пока он не умер. Без помощи врачей у него было бы гораздо больше шансов выжить.