Прайд окаянных феминисток - Ирина Волчок

Но тут вернулись Вера-Надя, которые отправились в самостоятельное путешествие по квартире, когда поняли, что Полине разговаривать с тетей Наташей интереснее, чем их водить. Вернулись вместе с Любочкой, которая проснулась уже несколько минут назад и самостоятельно отправилась искать хоть кого-нибудь, но никого не нашла, зато набрела на замечательную комнату, где висит очень много всякой одежды, и в этой одежде можно так спрятаться, что вообще никто всю жизнь не найдет.

— Потом поговорим, ладно? — быстро шепнула Наталья, как бы давая Полине понять, что у них есть секрет, только для двоих, не только не для посторонних ушей, но даже и не для Веры-Нади и Любочки. Очень важный секрет. — Девочки, сейчас мы все вместе попьем чайку, а потом все вместе придумаем, где нам лучше всего погулять.

— Гулять — только на лоджии, — строго заявила Полина. — Бэтээр запретил вас сегодня выпускать. Сказал, что вечером сам на природу отвезет, там погуляем. А без него — только на лоджии.

Все-таки до чего они оба забавные — и Полина, и ее брат. И очень похожи друг на друга, несмотря на то, что внешне — полные противоположности. Ну да, у них же отцы разные. Интересно, есть в доме фотографии хотя бы родителей? Во всяком случае, она не заметила нигде ни одной фотографии ни Полины, ни ее брата, ни их тети Вари, ни матери… Ну, матери — ладно, может быть, действительно ни одной фотографии не осталось, она ведь здесь почти и не жила. А фотографии остальных? Надо потом спросить, есть ли у них семейный альбом…

И опять звонки. Всем интересно узнать «ну, как?» Ну, так. Ждем, что еще делать остается. Только мама Стаса Новикова позвонила по делу: двое придурков, которых Наталья подсолила на прошлой недели, дают очень интересные показания, вонючий адвокат Любочкиного отца отказался защищать этого подонка, а самого подонка действительно выписали из больницы, тут же хотели изъять из обращения, но проторчали в прокуратуре дольше, чем рассчитывали, и этот подонок смылся. Домой не возвращался. У знакомых не появлялся. Хотя какие там у него знакомые, так, собутыльники случайные… За домом Натальи наблюдают частники, оплатила мама Олега Дорожникова. А мама Юли Трошиной нашла кого-то своего в милиции, этот ее свой объяснил всем постам, или нарядам, или как они там называются, что за подонка дадут живые деньги, а может, даже и официальную какую-нибудь награду или премию, и теперь все посты, или наряды, или как они там называются, ищут подонка охотно и очень старательно. Все.

Все! Ищут они! Сначала упустили — а потом очень старательно ищут! Какого черта его вообще выпустили из больницы до того, как взяли ордер на арест? На кой черт им сдался этот ордер, если можно было просто задержать?! Какого черта она задействовала всех, до кого сумела дотянуться, чтобы суд состоялся не через сто лет, а через три дня?! Какого черта она сплачивала родителей всех своих нынешних детей, и многих своих прошлых детей, и даже самих детей — двух мальчиков из ее самой первой группы?! Мальчики, конечно, уже давно не дети, сами того и гляди родителями станут, но ведь еще не родители, а тоже вызвались помогать! И все это — для того, чтобы подонка проморгали у выхода из больницы?! Черт, старательно ищут и ведут наблюдение за домами!..

Надо позвонить своим ментам, предупредить, что там еще и частники маячить будут, а то начнут друг друга обезвреживать. И Анастасию Сергеевну тоже предупредить надо — пусть близнецов отзовет, и так народу согнали, как на штурм Зимнего, там же и какие-то друзья Полининого брата — те, которые «ОМОН отдыхает». Ей там надо быть, а не всей этой толпе. Детей здесь оставить, а самой сидеть в розовых кустах, день и ночь, и ждать, когда близнецы или менты дадут знак: он, — и загнать в стволы патроны с солью, только соль в тех патронах вот такими кристаллами, шкуру кабана пробьет, а уж гнилую шкуру этого подонка — так до самых потрохов…

Но пока — позвонить.

Наталья не успела снять трубку, как телефон сам закурлыкал. Сегодня весь день так: или она звонит, или ей звонят. Ну, кто там на этот раз? Кто бы там ни был, но для него же лучше будет, если он ей прямо сразу скажет, что подонка все-таки поймали. Очень она сейчас злая. Глубокий вдох. Медленный выдох.

— Слушаю.

— Ну, наконец-то! Все время занято и занято! Почему ты постоянно висишь на телефоне? Я уже четвертый раз звоню! Я и так осталась практически ни с чем! Ты не представляешь, как это тяжело…

Совершенно незнакомый голос. Может быть, номером ошиблись?

— Простите, вы куда звоните?

— Ты что, не узнала меня? — после довольно долгого молчания неуверенно сказал голос. — Полиночка, карапузик мой маленький, как же ты могла меня не узнать? У меня так изменился голос, да? Это от горя. Я так рыдала! Ты не представляешь, как это тяжело!

— Минуточку, — торопливо перебила Наталья. — Это не Полина. Сейчас я ее позову.

Она не слышала, о чем говорила Полина с матерью, потому что тут же принялась звонить сама — по сотовому, что ж теперь поделаешь. Выслушала Анастасию Сергеевну и каждого из близнецов, потому что они как раз оказались у нее, потом позвонила ментам, предупредила насчет частников, но они, оказывается, уже и сами буквально только что разобрались, вот прямо только что, вот он рядом стоит, трубку передать? Его Витей зовут… Поговорила и с Витей. Опять позвонила Анастасии Сергеевне, предупредила, чтобы в дом не ходила и близнецов не пускала. Передала привет от Любочки. Пообещала найти медный таз для варенья. Когда вернется. Да-да, конечно. Спасибо, и вам того же. Все, все, попозже позвоню…

А Полина все говорила и говорила с матерью. Даже можно сказать — болтала. Болтала весело, непринужденно, немножко, вроде бы, снисходительно, но без малейших признаков неприязни. Впрочем, никаких признаков симпатии тоже не было. В общем — просто болтала.

И вдруг Наталья поняла, что Полина говорит о ней! С чего бы это?

— Тетя Наташа очень серьезная, — весело говорила Полина. — И ответственная. Ну, конечно, всю жизнь с детьми!.. Строгая. Вера и Надя пока в одной комнате, в отдельные потом переселим. Любочке тоже отдельную надо, а как же. А когда еще дети родятся, мы большую комнату перегородим — и две будут. Правильно? А когда я замуж выйду — тогда мы мою комнату перегородим, чтобы тоже уголок для детей был… Ну, это еще не очень скоро. Вера и Надя раньше замуж выйдут, они все-таки на год старше. А когда они детей народят — тогда, конечно, тесновато будет. Они же близнецов народят, каждая по две штуки. У них все близнецы — и бабушки, и мамы, и тети, и сами вот… Так что и дети тоже такие будут. Правильно? Можно еще лоджию обратно в комнату переделать. А что? Почти десять метров, вполне приличная комната. Только зимой прохладно. Но ведь можно и с обогревателем, правильно? Нет, Бэтээр никаких метров докупить не может, у них с дядей Васей каждая копейка на счету, они все в дело вкладывают. Инночка, ты просто не в курсе — если не вкладывать, то завтра кушать нечего будет. В каком, в каком… В обыкновенном смысле. То есть в прямом, да. Бэтээр не может так рисковать, у него семья все-таки. Это сейчас уже сколько народу кормить надо, а потом дети пойдут — один за другим, один за другим!.. То есть нет, двое за двумя, конечно, потому что тоже близнецы. Трудновато будет. Хорошо, что у нас бабушка есть. То есть будет. Как это кто? Инночка, бабушка — это ты, неужели не понятно… Конечно, серьезно. Конечно, рассчитываем. Бабушки должны помогать с детьми. Готовить, мыть, стирать, кормить, купать, гулять… Жалко, что тети Вари уже нет, она бы все подробно рассказала. Ну, ничего, постепенно научишься. Все научаются… научиваются — и ты научишься. Дети — это ведь главное счастье в жизни, правильно? А если сразу десять штук — так это же в десять раз больше! Лично я — за многодетные семьи…