Случайные поцелуи - Сандра Хьятт

— Надеюсь, что, достигнув твоего возраста, смогу продержаться весь вечер.

— Не сомневаюсь, что все только и ждут, когда же этот день наступит.

Когда они отошли от Руперта, Лекси улыбнулась:

— Насколько я понимаю, этот побег у тебя не первый.

— Точно не первый, — усмехнулся Рейф. — История моих побегов началась в первый же день, когда состоялось мое знакомство с официальными ужинами. Тогда же Руперт и показал мне выход из этого лабиринта столов, шкафов, плит и моек.

— Почему мы не могли воспользоваться дверьми, в которые вошли?

— Так мы привлекаем к себе гораздо меньше внимания.

— Но ведь ты сам сказал, что у меня есть уважительная причина, чтобы уйти с ужина пораньше. Мне вовсе не обязательно ускользать, как какому-нибудь воришке. — Лекси сказала это и с удивлением поняла, что головная боль стала у нее проходить.

— То есть если бы не головная боль, то мне не удалось бы тебя похитить, даже если бы я сказал, что знаю здесь неподалеку ночной клуб, в котором играют самую потрясающую музыку?

— Совершенно верно! — засмеялась она.

Оставив позади еще одну дверь, они оказались в пустом, тускло освещенном коридоре. После шума кухни здесь стояла непривычная тишина. Рейф повернулся к Лекси.

— Лгунишка, — шепотом сказал он. — Знаю, мне бы удалось тебя соблазнить.

Рейф не уточнил, о чем идет речь, и Лекси так и не поняла, о каком соблазне он говорит. О соблазне танца или о соблазне, который возбуждал в ней он сам? Воспоминание о поцелуе отчетливо вспыхнуло в ее мозгу, а тело сразу затопила теплая волна. И тот, самый первый их поцелуй… Именно он дал ей представление о том, о чем она раньше могла лишь догадываться, — какой может быть близость с мужчиной…

Лекси стояла, не в силах ни сказать что-либо, ни пошевелиться.

Рейф неожиданно отвернулся и зашагал по коридору. Ее руки сами собой сжались в кулаки. О чем она опять думает? Адам! Вот о ком она должна думать, а не о Рейфе!

Дальше они шли в молчании, минуя одну роскошную комнату за другой, коридор за коридором, поднялись по широкой витой лестнице и наконец дошли до закрытой двери, возле которой Рейф остановился. Лекси понадобилось на пару секунд больше, чтобы сообразить, что она находится возле комнаты, в которой ее поселили.

Открыв дверь и не отпуская ручку, Лекси повернулась к Рейфу:

— Спасибо.

Рейф смотрел куда-то поверх ее плеча. Оглянувшись, она заметила на кровати свою зеленую прозрачную ночную сорочку.

— Спокойной ночи.

Рейф так неожиданно ухватил ее за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть на себя, что Лекси не успела ни отвести взгляд, ни закрыть глаза. То, что она увидела в темной глубине его глаз, не поддавалось определению. В них словно пылал гнев, но на кого или на что? Не на нее же, в самом деле?

— Спокойной ночи, Лекси.

Он придвинулся ближе, и Лекси почувствовала исходящий от его тела жар. Близость Рейфа, как и несколькими минутами ранее, когда они вышли из кухни, словно высасывала из нее силы, лишала ее воли и чувства реальности. Ощущение, что это неправильно, отметалось чувством, что, наоборот, все это абсолютно правильно и по-другому быть не может.

Лекси замотала головой, отгоняя последнюю мысль. Нет, это все было абсолютно неправильно! Она приехала сюда, чтобы лучше узнать Адама, а не Принца Квака. Чтобы Адам, а не Рейф смотрел на нее таким взглядом, от которого ее сердце то сладко замирало, то начинало биться с удвоенной силой. Чтобы близость Адама вызывала в ней желание прижаться к нему и обхватить его руками…

Рейф поднял руки к ее волосами, и у Лекси сбилось дыхание. Несколько почти неуловимых движений пальцами — и ее волосы рассыпались по плечам.

— Вот так лучше, — пробормотал он. Проведя ладонью по локону, он поднял ее руку, перевернул ее и положил ей на ладонь ее же шпильки. — Иди спать, Лекси.

Рейф прилагал отчаянные усилия, чтобы вслушаться в слова торжественной речи, произносимой отцом в честь открытия недели ежегодных праздников. Близость женщины, сидевшей между ним и братом, делала эту задачу почти невыполнимой. Женщина, от которой были одни проблемы, начиная с его первого дня в Бостоне. И ее показная скромность больше не введет его в заблуждение! Он покосился на розовое платье, в котором у Алексии был почти безмятежно-спокойный вид. Ее роскошные волосы снова были собраны в высокий узел на затылке, из которого не выбивалось ни одной пряди.

Надо же, а ведь всего несколько дней назад он был уверен, что, перепоручив ее брату, сможет с легкостью о ней забыть. Тогда в чем дело? Почему он не может выкинуть ее из своих мыслей? Ладно, хоть теперь он избавлен от необходимости присматривать за ней! Пусть теперь об этом болит голова у Адама. Тем более что отношения между ними, кажется, налаживаются — последние два дня они провели в обществе друг друга довольно много времени. Да и тот факт, что Алексия сидела по правую руку от Адама, говорил о многом. Интересно, догадывается ли она о значении этой детали?

Скоро ее желание сбудется.

Рейф был само внимание — не упускал ни слова, ни взгляда, ни жеста Адама, когда тот обращался к Алексии. Брат был предупредителен и обаятелен, и Рейф вынужден был признать, что они представляли собой красивую пару. Если все сложится хорошо, их брак будет удачным.

Конечно, он должен быть рад за брата, но никакой радости не испытывал. И не понимал почему. Как и того, почему, лишившись возможности бывать с Лекси наедине, скучал без нее. Это вызывало смутную тревогу. Нет, нужно срочно начать встречаться с женщинами! И чтобы они хоть чем-то походили на Лекси…

Неожиданно все рассмеялись какой-то шутке отца, включая Лекси, и Рейф подумал, какой красивый у нее смех.

«Как только с речами будет покончено, я уйду, — решил Рейф. — Куда угодно, лишь бы подальше от Алексии. Можно даже уехать в другую страну…»

Лекси взглянула на него. Ее губы по-прежнему улыбались, глаза искрились от смеха. Наклонившись к нему, она хотела что-то сказать, но Рейф оборвал ее:

— Слушай, что скажет отец.

Ее лицо на миг залилось густым румянцем. В следующую секунду она крепко сжала губы.

Рейф почувствовал себя виноватым. Он не хотел быть с ней резким, но его отец неожиданно стал строить планы, высказывать надежды — то, чем он никогда не занимался, уважая только факты, работу и долг.

И тут произошло еще более неожиданное событие. Его отец повернулся, чтобы поприветствовать Антонию — мать Лекси. Она остановилась рядом с ним. За торжественным выражением ее лица угадывалось скрытое самодовольство.

Они оба посмотрели на Адама и Лекси. Рейф также повернулся и заметил на лице Лекси смущение и удивление. Внешне Адам оставался невозмутимым, но Рейф все же успел заметить, что брату тоже не по душе такая демонстрация. Это было понятно по тому, как слегка он качнул головой и пристально посмотрел на отца.