Бессмертные - Катерина Мороз

части ради мимолетного удовольствия. Как это произошло со мной? И что мне теперь с этим делать?

Глава 9. Искренность и доверие

Воспоминания о нашем с Мадлен детстве вспыхивают в голове, словно бомба замедленного действия. Еще чуть-чуть, и это сведет меня с ума. Наше детство действительно было счастливым, ведь ребенку много не нужно, мы были друг у друга, бабушка Антониа любила нас больше всех на свете и продолжает любить. Когда бабушка была моложе, она привезла нас к фьордам, рядом с торговыми путями на юге от замка. Это совсем близко, но из-за того, что нужно было по горам обогнуть замок дорога была крайне утомительной. Мы с Мадлен не могли поверить во всю эту красоту и масштабность, казалось — мир просто бесконечен, а океан — символ неограниченных возможностей, находясь там мы чувствовали себя хозяевами не просто своей жизни, а целого мира. Широкий пляж, мощные волны, пенным одеялом растекающиеся по мелкому песку, крабы вылезающие из своих норок пока их никто не видит, теплый летний ветер жутко путающий распущенные волосы цвета пшеницы, пятки утопающие в нежнейшем теплом песке, ну, и, конечно, обгорелый нос после пляжных приключений.

Я уже не плачу, просто стою и смотрю на ее бездыханное тело, усыпанное черными редкими цветами, которые растут только в садах Белого Замка. С такими цветами хоронят только Алхимиков, они не тлеют множество месяцев, в отличии от слабого человеческого тела. Вокруг тишина и покой, но воображение продолжает рисовать последние минуты жизни Мадлен. Я знаю, что ей вогнали в сердце кинжал, в ее же спальне. Она не сопротивлялась, просто доверчиво впустила убийцу к себе, и он может свободно перемещаться по замку. Все слишком сложно, я никого здесь не знаю, с трудом разбираюсь в бесчисленных коридорах. На что я рассчитываю? Охрана Алхимиков не может его поймать, но удастся мне? Я даже мысли не читаю…

Жрец продолжает говорить свою удушливую речь, я не слушаю, мне все равно. Среди тех, кто пришел проститься я вижу одну из гиен той рыжеволосой девки из гостиной, пришла напитаться информацией, чтобы было что потом обсудить. Совсем рядом стоит Анзель и Джастин, которые озабоченно на меня поглядывают время от времени.

— …поэтому каждый раз, когда ты думаешь, что сейчас не то время, помни о том, что есть только одно самое лучшее время — время твой жизни, — бубнит жрец, — Жизнь самое ценное, что есть у нас. Убийца Мадлен Валлеты будет наказан даже если не будет пойман, жизнь возвращает каждый совершенный поступок в двукратном размере…

Тело Мадлен замуровывают в одной из усыпальниц рядом с известным алхимиком, ее гробница выглядит холодной, пустой, даже живые цветы повсюду не могут избавить от ощущения безысходности. Все происходящее не кажется мне настоящим, словно это театральное представление. Жестокое, извращенное, больное.

— Пахнет разбитыми мечтами, — знакомый голос выплевывает слова словно змея — яд.

Я поворачиваюсь на голос. Элиаш. Стоит, сложив руки за спиной, рассматривает другие усыпальницы, на его лица все тоже безразличие и ни капли сострадания. Жестокий ублюдок.

— Говорят, такие раны никогда не затягиваются, — бросает он и выходит из гробницы.

В этот момент я осознаю, что осталась тут совершенно одна, только гвардеец бдит украдкой за мной, достаточно далеко, чтобы не смущать и достаточно близко, чтобы принять меры в случаи чего.

— Мне так жаль… — голос дрожит, я его не узнаю. Не знаю кому я это говорю, ведь здесь больше никого не осталось.

Ватные ноги уносят меня прочь с кладбища, пропитанного смертью и безнадежностью. Я скрываюсь в богатых садах Белого Замка. Солнце садится за горизонт, над рекой стелется туман. Вокруг массивные стены, резные ворота и башни, шпилями протыкающие небо, напоминают о силе и величии этого места. И я такая маленькая, такая бесполезная. День вдруг превратился в ночь. Сколько я здесь пробыла? Удушливо влажная ночь опустилась на плечи этого города.

Под чужими ботинками заскрипел гравий, совсем рядом. Кто-то остановился сбоку от меня. Я сидела, прислонившись спиной к старой, требующий реставрации стелы какого-то алхимика в самом конце сада, недалеко от южных ворот. Ночь была светлой, яркая луна выползла из-за скал, освещая дорожки сада вместе с ночными лампами, которые озаряли все вокруг набравшись солнечного света за день.

— Вивьен, — сердце пропустило удар, этот бархатный голос, такой желанный и такой пугающий…

Я готова была к встрече с Лансом, но не с Анзелем, который сейчас стоит сбоку от меня, сложив руки на груди и подперев плечом несчастную стелу.

— Мне стоит испугаться? — мой голос звучит слишком звонко, разрезая тишину и спокойствие этого места.

Разглядываю человека, который стоит рядом со мной. Костюм, сшитый на заказ, дорогой, цвет нежный — кофе с молоком, любое пятнышко сразу будет заметно, но костюм выглядит идеально, как и его обладатель. Прическа идеальна. Словно он только что провел расческой, прижимая волосок к волоску, загорелая кожа светится здоровьем и свежестью, нефритовые глаза блестят, внимая каждое мое движение. Чего не скажешь обо мне, помятая, разбитая, заплаканная и голодная. Сколько я не ела? Два дня?

— В нашу первую встречу ты не испугалась и сейчас не следует, ничего плохого я тебе не сделаю, обещаю.

Я отвернулась и опустила голову, разглядывая свои старые ботинки, новые я оставила на случай, если захочу погулять по замку незаметной.

— Выглядишь плохо, — Анзель остался стоять на своем месте, не приближаясь, чтобы не испугать, — Позволь помочь тебе.

— Беспокоишься обо мне? — в моем голосе проскользнули язвенные нотки.

— Да. Я о тебя беспокоюсь, — коротко ответил он, да еще и таким серьезным голосом, что я подняла на него взгляд. Его красивое лицо было хмурым и внимательным, он не спускал с меня глаз и действительно выглядел обеспокоенным.

— С чего все вокруг стали бегать вокруг меня и изображать няньку? Почему ты преследуешь меня? Что во мне такого, что так интересно вампиру? Я же всего лишь городская оборванка.

На лице Анзеля на долю секунды появляется такое выражение, будто ему под нос подложили навозную кучу. Он кривится всего мгновение, затем произносит:

— Прости моего друга за те оскорбительные слова, это действительно было крайне неприлично. Ты не оборванка, я так не думаю.

— Угу, — промычала я, отвернувшись от него.

— Слушай, — Анзель делает несколько шагов ко мне, мягко отталкиваясь бедром от стелы, — Я не видел тебя ни за одной трапезой, а ты уже здесь почти два дня.

— Следишь за мной?

— Да.

— Честный вампир.

— Почему всех в этой стране так смущают вампиры? —