Вечная отличница: В школе арабских танцев - Михаил Оселедчик

Выложив еду на блюдо, Ксения чуть отодвинулась от стола и прищурилась, чтобы, как истинный ценитель прекрасного, насладиться созерцанием сотворенного шедевра. Она удовлетворенно щелкнула пальцами и с выражением, размахивая в такт столовой ложкой, продекламировала — сказались-таки последствия общения с Альбертом! — на ходу сочиненное стихотворение:

Раздался звонок в дверь. С порога Милка жадно втянула воздух. Кончик носа от вожделения зашевелился, как у кролика, учуявшего молодую капусту.

— Однако! — многозначительно изрекла она и ринулась на кухню.

Через пару минут подруги уже сидели перед полными тарелками и сосредоточенно поглощали приготовленную снедь.

— Первая сытость — как первая любовь! — изрекла Милка, когда, чувствуя приятную тяжесть в желудке, они переместились на диван со стаканами сока в руках. — Нужно наслаждаться каждым мгновением! Я бы не побоялась этого слова, смаковать его! А потом…

— А потом? — вопросила заинтересованная Ксения.

— А потом тут же переходить ко второй! — Милка бодро потрусила за добавкой.

Как всегда, очень кстати зазвонил телефон. Хозяйка взяла трубку и пропела в нее томным голосом восточной красавицы:

— Аллоуу!

— Ксюш, как ты? — послышался голос Фариды.

— Предаюсь радости чревоугодия на пару с Милкой.

— Звучит заманчиво. Я тоже хочу.

— Ну, приезжай. Глядишь, тебе тоже малость перепадет.

— Через пятнадцать минут буду, — откликнулась Фарида, как известно, тоже большая любительница покушать.

Через четырнадцать с половиной минут раздался звонок в дверь.

— Что едите? — поинтересовалась, разоблачаясь, Фарида.

— Люля-кебабы с соусом, картофелем и луком.

— Тогда чего стоим? Пошли на кухню.

Фарида оказалась достойной сотрапезницей. Наевшись, она хлопнула себя по лбу и воскликнула:

— Вот я раззява! Мне же папахен гостинцы для вас дал!

Дары Востока оказались упакованы в большую картонную коробку. Чаепитие удалось на славу. Утомленные «ночью большой еды», дамы вновь перебрались на диван и, как и положено, мило заворковали о своем, о женско-девичьем. Самые потрясающие новости сообщила Фарида.

— Мы с Гошкой женимся!

Милка с Ксенией переглянулись и захохотали.

— Вы чего? — обиделась Фарида. — Сами мне его подсунули!

— О, Боже! — простонала Ксения. — Прости, подруга… Поздравляем! Только…

— Что «только»? — нахмурилась невеста с приданым.

— Гошка — не подарок. Я ведь была за ним замужем девять лет!

— Да знаю я! — отмахнулась Фарида. — Со мной шелковым станет! Вы моего папахена не знаете! Он дочь в обиду не даст.

— Звучит обнадеживающе… — пробормотала Милка.

— И как же все сладилось? — придвинулась к Фариде Ксения.

— Как в анекдоте. Папахен мой — человек старорежимный. Мне мужик давно нужен, а он сказал, что если любовника заведу — убьет. А замуж никто не брал! И что прикажете делать? — задала Фарида риторический вопрос.

— Без мужика — плохо! — согласилась Милка, рассматривавшая половое воздержание как смертный грех против человеческой природы.

— Значит, подсунули вы мне Гошку. Мужчина он немного подержанный, но еще вполне кондиционный. Главное — деньги любит. А папахен у меня богатенький буратинка, для единственной дочки ничего не жалеет. Он Гошке шикарный «Ролекс» подарил, тот от восторга и поплыл. Решил для закрепления успеха меня в постель затащить. Так сказать, для постановки таможенного клейма.

— А ты?

— Я как покорная восточная женщина сопротивляться не стала, — захихикала жертва высокоморального папахенова воспитания. — Лежим в постели, Гошка в поте лица старается доставить мне неземное блаженство. И тут…

— Что?! — ахнули слушательницы. — Ты можешь не тянуть?!

— Могу, — обиделась Фарида. — Не фиг на меня орать, а то вообще ничего не узнаете. В общем, мы с Гошкой в постели, и тут распахивается дверь, в комнату влетает папахен в халате и тюбетейке, да еще с саблей в руках, а с ним два жутких басмача с ножами! Гошка от ужаса аж взвизгнул! А папахен орет: «Шайтан! О, горе мне! Опозорил меня и мои седины! Пустите, люди, я убью свою распутную дочь и кастрирую этого шакала!» Басмачи вопят, глазищами сверкают и размахивают кинжалами! Гошка от ужаса, как был голый, бухается на ковер, встает на колени и вопит: «Отец! Прости меня! Неземную любовь испытываю к твоей дочери! Желаю жениться на ней!» Тут папахен делает удивленные глаза: «Правду говоришь? Или лжешь от страха?» Гошка его за ноги обнимает и лепечет: «Правду! Правду! Не губи, отец!» Папахен саблю на ковер кладет и говорит басмачам: «Люди! Радость пришла в мой дом! Дочку замуж отдаю за хорошего человека! Внуков мне подарят! Вот оно, счастье!» Басмачи ножи спрятали и тут же благодарственную молитву читать начали. Гошку подняли, напялили на него халат с тюбетейкой и уволокли пировать в честь праздника. Ну, и напоили до бесчувствия!

— А с тобой что?

— А! — Фарида беспечно махнула рукой. — Папахен меня обожает. Это он специально устроил, для гарантии. Чтоб женишок не сорвался!

— У меня от смеха живот болит! — простонала Милка. — Ну, дела! Слушай, а как же ты с ним жить-то будешь после этого?

— Нормально буду! Деньги у папахена есть, а у меня мужик в кровати будет и дети.

— Веселая история, — резюмировала Ксения.

— Папахен сказал: пусть Ксюша с Милой просят, чего хотят. Отблагодарю. Так что соображайте быстрее. Отец слово держит.

— А знаешь что… — задумалась Ксения. — Есть у меня одна просьба. У твоего отца связи большие, пусть узнает, может быть, в каких-то клубах захотят шоу с танцем живота. Я хочу бросить работу и выступать на сцене!

— Ты серьезно? — отшатнулась Милка.

— Серьезнее некуда. В офисе мне скучно. Хочу новую жизнь!

— И новых любовников! — съязвила Милка.

— Мысль неплохая, — невозмутимо подтвердила новоявленная искательница приключений. — Я подумаю над твоим рационализаторским предложением.

Фарида широко зевнула, продемонстрировав белоснежные ровные зубы, и пообещала:

— Сегодня же с отцом и поговорю!

Хитрый Карим мигом оценил все выгоды предложения Ксении: и свое обещание выполнит, и привлекательность собственных клубов повысит. Он распорядился сколотить в залах удобные подиумы, и уже через неделю Ксения дебютировала.