Бом Булинат. Индийские дневники - Александр В. Кашкаров

По дороге Арсений чуть не угодил под грузовик, Абу примолк, в отличие от Мануэля, который всю дорогу кричал, размахивая ножами за моей головой. Дорога спускается вниз к заливу, Мануэль взмахивает в миллиметре от моего уха своим тесаком и указывает на белый глинобитный домик.

У дома, под прибрежными пальмами, стояло человек пять полуголых туземцев, некоторые были одеты в майки-алкашки и обладали округлыми животиками. Они расположились вокруг кучи горящей соломы. Когда куча прогорела, под ней очутилась черная от копоти, довольно крупная свинка — «опаливали щетину», пояснил Кашкет.

Мануэль и Абу принялись соскребать со свиньи копоть, обнажая белую кожу. Тут мы искренне посетовали на то, что не прихватили с собой фотоаппарат.

Вот уже несколько туземцев держат ее за ноги вверх тормашками, а Мануэль вспарывает живот. Еще мгновение, — и Абу перевязывает ниткой желчный пузырь…

В этот момент нас любезно приглаcил в дом хозяин, тоже давний приятель Мануэля, похожий на Абу, да и на всех индусов вместе взятых. Поднявшись по каменным ступенькам и миновав веранду, мы очутились в довольно просторном холле. Около стены, выкрашенной в желтый цвет, стоял стол, накрытый клеенкой. Повсюду висели клетки с неугомонно чирикающими птичками. Из окон был виден залив, на столе стояла бутылка из-под знакомого виски «McDowels», замызганная до такой степени, что о марке напитка можно было догадаться только по характерной фигурной форме стекла. Внутри был feni. Нам было предложено, и мы не отказались. Закусили маринованным манго, один в один — соленый огурец. Затем всюду за нами по пятам следовал хозяин, неся два стула, бутылку и закуску. Вспомнив о скончавшемся бедолаге на остановке, я решил не злоупотреблять в такую жару, зато Кашкет старался за двоих.

На улице вся честная компания занималась вытаскиванием внутренностей. Под трупик были заботливо подложены переплетенные крест на крест сухие пальмовые листья. Вспоротую свинью подняли за передние лапы и как бы поставили на задние, при этом внутренности вывалились, и кровь хлынула рекой. Зрелище потрясающее — яркая, тропическая зелень, контрастно падающий свет, огромная, яркая лужа блестящей на солнце крови.

Опустошив тушку, перетащили ее ближе к дому и уложили на чистый пальмовый лист, потом Мануэль с Абу уселись на деревянные бруски и принялись рубить тушу в клочья. За этим действом с жадностью наблюдали хромая собачка и два плешивых кота, то и дело сующие свои усатые мордочки под руки и тут же получая по ним ножом. Непонятно, как вообще эти животные оставались живыми! Раз, сунувшись в кучку мяса, кот получил от Абу такой удар ножом по рыльцу, что я был уверен — животное вот-вот развалится надвое, как в кровавом боевике, что его голова съедет с шеи от бритвенного пореза. Но нет — ничего такого не случилось, и спустя пять минут неугомонное животное уже пыталось прорвать тылы со стороны Мануэля.

Мануэль рубил с плеча! Кости, хрящи и жилы летели во все стороны! Отрубив хвост и ловко раскромсав его на четыре кусочка, Мануэль так же ловко упрятал их себе за щеку и проглотил в момент ока, успев предложить нам. Кашкет было задумался, но здравый смысл победил.

Всего за каких-нибудь десять минут свинья была превращена в двадцать одну кучку готового продукта. Все части животного пошли в дело, выброшены были только четыре копыта, которые тут же стали предметом баталии между котами и собакой — победила последняя!

Лапы, череп, кости, ребра, глаза, челюсти — все было мелко порублено и аккуратно распределено между кучками. Я взглянул на одну из кучек — там лежал кусок, являющий собой белую десну с небом и единственным клыком, уцелевшим после молотилки. Мне стало интересно, для чего он вообще здесь нужен — в пищу его не употребить, на полку не поставить.

Началась дележка, и все вокруг оживились, даже животные прекратили свои набеги и, усевшись в стороне, терпеливо выжидали. Мануэль, тыча в кучки поочередно то грязным пальцем, то морщинистой пяткой, считал их количество. После первого подсчета было произведено еще пять, чтобы каждый из присутствующих был доволен. После этого принесли старые весы, больше похожие на музейный экспонат периода инквизиции. На правую тарелку положили килограммовую гирю, а на левую Мануэль шлепал по кучке, уравновешивая ее добавлением очередного позвонка или еще какого-нибудь несъедобного куска скелета животного.

Когда наконец все было подсчитано и проверено — не досчитались пятачка, обоих ушей и хвоста. Хвост съел Мануэль, в чем не замедлил признаться, уши списали на Абу, который при начале судебных разбирательств незаметно ретировался к заливу якобы помыть руки. Пятачок был съеден зубастым индусом, сыном хозяина.

В заключение все мясо разложили по пакетам и всей гурьбой ринулись в дом обмывать добычу.

Закат на заливе

* * *

Последний день уходящего года. Его начало мало чем отличается от остальных, скорее всего, и конец будет похож на другие.

На пляж сегодня опять выбросило несколько морских змей и рыбу-шар, метрах в пятидесяти от этого террариума, на песке валялся Арсений. Мы позавтракали, и я принялся за набоковский «Подвиг». Арсений взялся было за сборник Борхеса, но мгновенно уснул.

Новый год встретили сидя в океане с бутылкой рома, а на песке пылал новогодний костер из пальмовых листьев и обломков от рыбацких хижин.

Утром первого, с похмелья, мы решили выбираться из Индии на корабле — доехать до Бомбея, а там устроиться хоть помощником кока на любое судно.

Вечером встретились с нашим приятелем Юрой и его подругой Аней, которая работала на юге Гоа — внешне она походила на мерзкую, некультурную толстуху, а на деле оказалась доброй русской девушкой. Юрик развеял все наши планы относительно морского пути на Родину — дорого, долго и не получится. Аня, в свою очередь, предложила нам ехать через Пакистан и Афганистан на автобусах. И уже через пятнадцать минут Кашкет уговорил меня согласиться с предложением Анны. Я, конечно, считал эту затею безумством, но я также думал и насчет Индии, а вышло совсем не так, как я себе это представлял, кроме того — это еще одно путешествие, и это замечательно. И вряд ли я когда-нибудь специально соберусь колесить по Афганистану…

Ночь — индийская, южная ночь — вязкая, густая, липкая, наполненная звуками и шорохами. Во всех углах скреблись крысы, завывали кошки, стрекотали сотни кузнечиков, ползали пауки, тараканы, раздавались шлепающие звуки сколопендр,