Хейсар - Василий Горъ

— А если она родит не сына, а дочь? — опустив голову, спросил я.

— Как только у них родится ребенок, ее муж станет полноправным бароном д’Атерн. И сможет привести вторую жену…

«Два года… — мрачно подумал я. — Пятнадцать десятин до окончания траура, свадьба, беременность и несколько месяцев на вскармливание ребенка… И все это время — рядом с ней…»

Сердце бухнуло в грудную клетку и остановилось: я воочию увидел Мэй стоящей перед бочкой в чем мать родила и задохнулся от желания.

Словно почувствовав мое состояние, Мэй тяжело вздохнула и буркнула:

— Мне не хватает взгляда…

— Что? — не поняла Тиль.

— Ничего… — грустно ответила она и вздохнула: — Ладно, некогда рассиж иваться. Помоги помыть волосы, пожалуйста…

Шестой день второй десятины первого травника.

…Как и обещал брат Айрин, первая же ложка густого наваристого бульона заглушила мерзкий вкус выпитого отвара, а аромат свежеиспеченного хлеба перебил гнусный запах лечебных мазей.

Благодарно кивнув сидящему рядом с ложем лекарю, Ансельм открыл рот и с удовольствием проглотил очередную порцию исходящего паром варева.

— Пахнет изумительно… — подхватив ложкой крошечный кусочек куриного мяса, улыбнулся Айрин. — Ну‑ка, открываем ротик и… ой, простите, ваше преподобие!!!

Отличное настроение, в котором глава Ордена Вседержителя пребывал с самого рассвета, словно ветром сдуло — с ним обращались как с несмышленым ребенком!

Он грозно нахмурил брови и холодно процедил:

— Три ночи на горохе[70]. Две сотни повторений «Покаяния» и три сотни — «Смирения»!

Лекарь сгорбил плечи и опустил взгляд:

— Как прикажете, ваше преподобие…

— Ну, и чего расселся? Корми дальше!

Тощая и пахнущая травами рука, ощутимо дергаясь, устремилась к тарелке. А из груди брата Айрина вырвался сокрушенный вздох: по его мнению, наказание было чрезмерно жестоким.

«Сам виноват…» — угрюмо подумал Ансельм, открыл рот и тут же его захлопнул, вопросительно уставившись на брата Бенора, выскользнувшего из‑за портьеры.

— Брат Рон, ваше преподобие! — доложил монах и шевельнул пальцами, показывая, что иерарха стоит принять немедленно.

— Приглашай… — распорядился глава Ордена, потом повернулся к брату Айрину и взглядом показал ему на дверь.

…Ворвавшись в опочивальню Ансельма, брат Рон осенил себя знаком животворящего круга и ослепительно улыбнулся:

— Прекрасно выглядите, ваше преподобие: на щеках наконец появился румянец, а в глазах — жажда жизни!

Почувствовав, что веселость иерарха настоящая, а не показная, глава Ордена Вседержителя обрадовался, решил пересесть повыше, но вовремя вспомнил про свое состояние и отрывисто бросил:

— Рассказывай!

Иерарх подошел поближе к ложу, засунул руки в рукава сутаны и продемонстрировал два ряда ослепительно — белых зубов:

— Пришло письмо от брата Растана!

— Ты сияешь так, как будто он удавил Латирдана… — раздраженно хмыкнул Ансельм.

— Увы, ваше преподобие… — Монах развел руками, но улыбаться не перестал: — Короля Неддара охраняют уж очень хорошо. А вот графа Рендалла, как оказалось, не очень!

— Достали? — нед оверчиво выдохнул глава Ордена Вседержителя.

— Ага: он — при смерти!

— Как?

— Брат Растан, конечно же «совершенно случайно», столкнулся на улице с женой одного из дворцовых поваров… — хохотнул иерарх. — И был до глубины души «поражен» ее красотой. Сделал ей учтивый комплимент, восхищенно улыбнулся…

— Короче!!! — нахмурился глава Ордена.

— Снял домик для свиданий и в первый же визит «возлюбленной» познакомил ее с братом Годримом… — торопливо пробормотал Рон. — А на следующий день она привела к нему мужа…

— И?

— Годрим убедил его в том, что он тоже повар, «поделился» с ним рецептом какого‑то редкого блюда и кое — какими приправами…

— Чем все закончилось?! — рыкнул Ансельм.

— Повар подсыпал Рендаллу в ужин щепотку Черного Льда[71]!

Глава Ордена Вседержителя почувствовал, что его губы сами собой расползаются в мстительной улыбке:

— Думаю, ему было о — о-очень вкусно!

— Ага…

— Как считаешь, он выживет?

— Не думаю… — осклабился иерарх. — Мэтр Регмар, лекарь Неддара Латирдана, почему‑то решил, что состояние Грасса — следствие перенесенного удара. И не просто решил, а убедил в этом еще и Арзая Белую Смерть…

— То есть повар — на свободе и продолжает готовить? — ошарашенно уточнил Ансельм.

— Да, ваше преподобие!

— Прелестно! Дайте Грассу порадоваться жизни эдак с десятину, а потом накормите Льдом еще раз…

— Накормим, ваше преподобие… — ухмыльнулся иерарх. — А потом с удовольствием оплачем!

— Ладно, плакальщик, рассказывай, что еще хорошего…

Рон почесал подбородок и зачем‑то посмотрел в окно:

— Хорошего? Брат Кольер собрал и испытал уже семнадцать обычных и четыре тяжелых метателя. Таким образом, их у нас стало двадцать два — если, конечно, считать тот, который отправили в Берн…

— А что брат Малюс?

— Он в диком восторге: утверждает, что научился метать ведерный[72]сосуд с Огнем Веры почти на целый перестрел[73]…

— Ого!

— Да — а-а!!! — закатил глаза иерарх. — Жду не дождусь возможности посмотреть на это чудо своими глазами!

— Посмотришь. Через месяц. Когда поедешь в Парамскую обитель принимать работу…

Уловив в голосе Ансельма нотки раздражения, брат Рон виновато потупил взгляд и вздохнул:

— Айрин делает все что может…

— Вижу! Рассказывай дальше!

— Хорошо… Я отправил брату Малюсу сотню золотых, чтобы он заказал достаточное количество горшков под Огонь Веры, и на всякий случай послал к нему же еще два десятка братьев — клинков. Кроме того, распорядился найти поляну в глубине Парамского леса, дабы тренировки по стрельбе проходили как можно дальше от любопытных глаз. В ближайшие дни туда перетащат десять метателей и стрелки займутся делом…