Как велит Бог - Никколо Амманити

29.

Пока Рино был на приеме у Макса Маркетты, Четыресыра избавился от Данило и направился в отдел кадров.

Подходя, он бросил взгляд в окно. Лилиана Лотти сидела на своем рабочем месте.

Четыресыра задержался у окна полюбоваться на нее, зная, что его не видят. Она была полноватая, но красивая. Не сразу разглядишь. Нужен был острый глаз, чтобы обнаружить скрытую под телесами красоту. Она прятала ее, как кузнечик прячет свои разноцветные крылышки.

И потом, у них с Лилианой много общего. Оба одинокие, живут одни. И оба любят пиццу (правда, она всегда брала "Неаполитанскую"). У нее собачка. У него две черепахи.

Он часто видел ее в церкви Сан-Бьяджо, на вечерней службе.

Протягивая руку для братского рукопожатия в конце мессы, она ему улыбалась. Однажды под Рождество он встретил ее в центре с кучей пакетов в руках...

— Коррадо! — окликнула она его.

Его уже давно никто не звал по имени, так что Четыресыра не сразу сообразил, что она обращается к нему.

— Как поживаешь?

Он поправил очки на носу и дал кулаком по ноге.

— Хорошо.

— Вот накупила подарков для родных... — Лилиана раскрыла сумки, полные красочных свертков.

— А ты готовишь подарки?

Четыресыра развел руками.

— Смотри, что я купила... Это я для себя. — С этими словами она достала из пакета статуэтку торговца рыбой за прилавком, полным осьминогов, мидий и серебристых рыб. — В этом году я достала из кладовки вертеп. И подумала, что не помешает какой-нибудь новый персонаж.

Потрясенный до глубины души, Четыресыра вертел статуэтку в руках.

— Нравится?

— Да. Очень. — Он хотел рассказать ей, что у него тоже есть вертеп, но вдруг она захочет взглянуть? Он же не может впустить ее в дом!

— Слушай, хочешь оставить его себе? Это будет мой подарок на Рождество. Конечно, не совсем то, без подарочной упаковки...

Четыресыра почувствовал, как у него от смущения запылало лицо.

— Я не могу...

— Прошу тебя, возьми. Мне будет очень приятно. В итоге он взял торговца. Ему нашлось место у озера. Четыресыра почитал его наряду с барбапапами[15], самыми ценными экспонатами вертепа.

Если сейчас он зайдет в офис поздороваться, Лилиана, ясное дело, будет ему рада. Проблема была в том, что у него никак не получалось поговорить с ней. Язык приклеивался к нёбу, как только он к ней приближался.

Четыресыра стукнул кулаком по ноге и хлопнул себя по шее, собрался с духом и взялся было за ручку двери, но тут увидал, как она берет трубку и начинает рыться в толстой, набитой бумагами папке.

"В другой раз"

30.

Данило Апреа ждал приятелей, опершись спиной о кузов фургона, когда Рино, набычившись, вышел из офиса. По его походке Данило понял, что он обозлен. Узнал, что про них забыли.

Данило-то уже пару дней как знал, что сыну Маркетты они не нужны, но он поостерегся сообщать об этом Рино.

Ему сказал Дуччо, который тоже работал в старой команде и был выброшен за борт, как и они.

И потом, эта работа в "Евробилде" была та еще подстава. На месяц, если не больше. И Рино, который и так без особого воодушевления согласился на налет, разжившись деньгами, вышел бы из дела, а за ним и Четыресыра.

Зачем горбатиться, когда есть почти безупречный план, как всем им разбогатеть.

Однако сейчас Рино был уж очень не в духе, не стоило и заговаривать с ним о налете. Как с пароваркой: сначала выпусти пар, а потом открывай.

В сумке у Данило дожидалась бутыль граппы. Два с половиной литра. Лучшее средство против обломов и всякой хрени.

— Поехали. Давайте. В машину. — Рино сел в "дукато" и завел мотор.

Данило и Четыресыра молча повиновались.

Фургон тронулся, поднимая фонтаны грязи, и, игнорируя знак "Стоп", рванул на дорогу.

— Что случилось? — робко спросил Четыресыра.

Рино вперился в дорогу, нижняя челюсть его заметно подрагивала.

— С этой дерьмовой конторой покончено. — И продолжил: — Надо было его прибить, а я вместо этого... Почему я его не прикончил? Какого хрена на меня находит последнее время?

— Кристиано, — подсказал Четыресыра.

Рино сглотнул и стиснул руль, словно хотел его раскрошить. Потом глаза его прояснились, будто озаренные внутренним светом.

— Точно! Это все из-за Кристиано.

Данило понял, что наступил черед вынимать гаситель. Он расстегнул сумку и вытащил бутыль:

— Сюрприз! Маленький сюрприз! — Он отвинтил пробку и покачал бутылкой у Рино перед носом.

— Если б не вы двое... — Нечто, с чем он был не в состоянии совладать, нахлынуло на Рино и не дало ему закончить фразу. Он принялся хватать ртом воздух. — Дай сюда. — Он сделал приличный глоток. — Вот дерьмо, мать твою! Обдает, как скипидар. Где ты добыл это пойло, в ОБИ?[16]

И они молча стали по очереди прикладываться к бутыли. Никто не спрашивал, куда они направляются. За окном, позади голых стволов деревьев, черной лентой тянулись поля, на которых выстроились шеренгами эйфелевы башенки опор высоковольтных линий.

Вдруг ни с того ни с сего Рино захохотал.

— Ты чего смеешься? — спросил у него Четыресыра.

— Ну и урод этот Маркетта. У него на зубах была хренотень для отбелки. Ее еще рекламируют по ящику. Так он ее проглотил...

И все трое покатились со смеху, держась за животы и колотя кулаками по панели.

Наконец-таки алкоголь начал действовать.

Рино вытер слезы:

— Нам разве не надо было доделывать твой трактор?

Данило подскочил на сиденье:

— Ну конечно! Осталось только таран навесить.

Рино включил авторадио, крутанул баранку и покатил обратно в сторону города.

— Сначала заедем за Кристиано. Устроим ему сюрприз!

31.

"Мы снова можем стать великой чистой нацией, как древние римляне, чтобы была работа для всех и не было коммунистов, которые развалили идею семьи, не верят в Бога и разрешили аборт — убийство невинных младенцев — и еще хотят дать право голоса иммигрантам.

КОНЕЦ"

Кристиано пробежался глазами по сочинению.

Неплохо. Совсем неплохо.