Дом, в котором горит свет - Эльчин Сафарли

…Они дарят Галиму заводную игрушку – слоника в желтом костюме на трехколесном мопеде, который поднял к небу хобот, будто радуется летнему дождю. Застенчиво опустив глаза, малыш берет слоника, а потом, набравшись смелости, целует Мишеля и Орели и убегает. Спящая на коврике Нуаж срывается с места и бежит за ним. По телевизору показывают «Шербурские зонтики». Музыка Леграна, изумительная, узнаваемая – она лучшее в этом фильме.

Нелли вносит в комнату поднос с кофе и, подхватив мелодию, подпевает: «Я спрячу тебя, и я тебя схороню! Но, любовь моя, не покидай меня!»[36] Мишель берет чашечку, передает жене. Они красивы. Слушать их наслаждение, Флора. Люди со здоровыми приоритетами, открытые миру, они не боятся думать, выбирать, ошибаться и получать.

Мишель подсаживается к Неймету. «Мне было лет пять, когда родители купили проигрыватель. Помнишь, пап? Тяжеленный, с деревянной отделкой. Вместе с ним вы принесли пластинку. Одну. В первое время, пока не купили еще, мы с братом гоняли эту пластинку непрерывно. Помню, на бумажном конверте была фотография мужчины с микрофоном в руке. Азнавур».

Флора, ты видела «Звездную ночь над Роной» Ван Гога? Сегодняшний вечер ее напомнил. Ни ветерка, аквамариновое небо со звездами, море переливается синим. Я вела Галима в приют (все еще не разрешают оставлять его на ночь), неподалеку светил маяк, свет фар проезжавшей позади нас машины позолотил снег под нашими ногами. Всем своим существом проживала этот счастливый момент, впитывала его и благодарила. Еще напишу.

Люблю,

Ани

Флора,

посреди зимы вдруг подул теплый ветер. Я ощутила мягкие прикосновения с запахом распустившихся чайных роз, вымытых окон и подсыхающего после стирки кашемирового свитера. А еще я услышала в ветре песню, забавную, с предвкушением летней беззаботности – «Itsy Bitsy petit bikini»[37] Далиды. «Теперь ей нужно выбежать из тени, но она все еще боится нескромных взглядов». Если вдруг грустишь, включи ее, танцуй!

Девочка моя, какая у тебя любимая пора? В какое время года лучше слышишь себя? Я не очень радуюсь лету, хотя в нем и солнце, и пульс, и краски. Оно слишком быстрое, мимолетное, настоящий степной пожар; шаги, мысли, желания под стать сезону ускоряются, спешат и быстро сгорают. Не успеваю, да и не надо.

Мне ближе свежесть весны и учтивость осени.

…Орели снимает шарф, широкий, в красно-черную клетку. «Кажется, я не угадала с погодой. Думала, тут зима, а оказалось тепло». У нее на запястье татуировка – три летящие птицы. «Куда они летят?» Орели спускает рукав синего полупальто. «На юг».

Солнце заливает город. Мы с Галимом и Орели гуляем вдоль берега, вода сменила приглушенный цвет на яркий, снег подтаял, и проявились увязшие в коричневом песке ракушки.

Мы разговорились не сразу. Сначала шли в молчании, во взаимных смущенных улыбках. Нас сблизил Галим. Подбежал к нам, протянул руки, мы его подхватили, начали раскачивать. «Ани, так хочется стать для детей тем самым домом, в котором они всегда смогут получить любовь, даже когда им будет казаться, что они выросли».

Проходим мимо рыбацких домиков – там развешивают сети, дети бегают вокруг лодок, вслух читают их имена. Орели с Галимом бегут к невысокой смотровой вышке бирюзового цвета. Взбираются по лестнице – оттуда наверняка видны наш дом и сидящая возле окна Нуаж. Ей вчера нездоровилось: переела в гостях у Нелли, пусть отлежится.

Пятый год Мишель и Орели мечтают о ребенке, пока не получается. «Врачи не могут объяснить причину. Значит, сейчас не время. Значит, сейчас мы проживаем другой опыт… А вдруг мне не суждено стать матерью? Это мой страх». Протягиваю рыжей красотке ракушки, которые успела собрать и согреть в руках, пока ребята были на вышке.

«Орели, лет тридцать назад у меня было похожее состояние. Тогда я кое-что уяснила: мы сами выбираем, куда двигаться – к любви или страху. Параллельно эти два пути не идут, но иногда пересекаются, получаются развилки. Именно на каждой из них важно быть максимально трезвым, чтобы, не приведи господи, не свернуть с дороги, ведущей к мечте».

Завтра буду готовить морковный джем. Флора, как вы там? Как мама себя чувствует? Еще напишу.

Люблю,

Ани

Флора,

с Орели, Галимом и Нуаж готовим морковный джем. Остальная часть семейства бегает по городу, выбирая помещение под кафе, завтра к ним подключимся.

Я рада, что сблизилась с Орели. С ней словно домой приходишь.

Она рассказывает, как пять лет моталась по архивам, даже съездила в Петербург, чтобы восстановить семейное генеалогическое древо. «Оказалось, это как узелок: взялся за кончик – начинаешь распутывать клубок».

Из распахнутого окна обрывками доносятся голоса рыбаков, поющих о свободе, – в это время они обычно возвращаются к берегу.

«У меня слишком плотное представление о семье, как сказала мне однажды приятельница-психолог. Мол, это прекрасно, особенно сейчас, в век, когда устоявшиеся ценности теряют актуальность, и одновременно сложно, потому что семья – живой организм, в ней все разные; и женщине с таким трепетом к родственным узам нелегко быть в семье, создавать в ней новое и одновременно сохранять традиции».

Вынимаю из фольги запеченную морковь, раскладываю на подоконнике, чтобы быстрее остыла. Чуть позже очищу от кожицы, пропущу через мясорубку. «Плотные представления о семье. Звучит серьезно. Как это?» Орели смеется, делает грозную мину, вздымает половник, которым мешала сироп из сахара и специй (в нем проварим морковное пюре):

«Мужчин, которые в меня влюбляются, я превращаю в пятнистых жаб, детей – в писклявых кукол, а родню под угрозой чесотки заставляю собирать жемчуг со дна холодного океана… А если серьезно, семья не терпит равнодушия и эгоизма, отсутствия громких споров и альбомов с размытыми фотографиями, пренебрежения застольями и беспричинными объятиями. Хорошо, когда семья – источник душевного комфорта, а не раздражения и недосказанности».

Галим приносит мешочки со специями. Один из них, с палочками корицы, в зубах у Нуаж. Любимая помощница чувствует себя гораздо лучше.

«Ох, Ори, перекормить бы твоего психолога кислыми леденцами до изжоги! Никакой плотности в твоем отношении я не вижу. Разве что в нашем джеме, но и в этом нет ничего страшного, добавим меньше агар-агара».

* * *

– Утром я получила от него букет пионов с запиской: «Оставайся со мной навсегда». С того дня мы живем вместе уже шестой год, и ни одной ночи не засыпали друг без друга. Серьезно. Это не сказка об идеальных отношениях, это история о выборе, сделанном в пользу любви, а еще о том, что мы работаем, отдыхаем и не отдыхаем вместе.