Пятый всадник - Александр Харыбин

– А ты не хотел бы перейти в другое отделение? – вдруг спросил он, подняв свой взгляд на меня.

Перейти в другое отделение? Зачем? Только-только наладив контакт с коллективом, получив здесь, если можно так выразиться, боевое крещение? Нет, никуда из своего отделения я уходить не хотел. Так прямо и сказал взводному. Тот, услышав, поморщился и опять замолчал.

– А командиром? – вдруг спросил он.

– Чего командиром?

– Командиром отделения пошел бы?

Сказать, что я удивился, означало бы сильно преуменьшить. Я ожидал все, что угодно, только не подобного вопроса. Хотел бы я быть командиром? Этот вопрос заставил серьезно задуматься. Наверное, я мечтал быть командиром. Командиром отделения, батальона, дивизии. Даже армии. Командовать тысячами людей, разрабатывать планы военных операций. Но мечты – это из области чувств. А конкретные стремления должны определяться рассудком. И рассудок этот говорил, что в реальности я не хочу командовать людьми. Мало того, что и в мирной-то жизни руководство коллективом меня всегда напрягало, но в условиях войны пришлось бы отправлять людей на смерть. А если я совершу ошибку? В обычной обстановке это означало бы потерю денег и времени, но на войне это – гибель людей. Психологически я не был готов платить такую цену. На это место лучше всего подошел бы классический психопат, абсолютно равнодушный к страданиям других.

Первым желанием было просто отказаться. Поблагодарить за доверие и отказаться. Но разобрало любопытство – за что же такое доверие? Поэтому решил осторожно порасспросить.

– А в какое отделение?

– Во второе. Там сейчас Красный командует.

– А Красный куда идет?

– Обосрался сегодня Красный. Вывел отделение не в ту точку. Заблудился, короче. Если бы укропы поперли нам во фланг – батальону хана. Комбат сказал снять его с должности.

Слова взводного вызвали холодный пот по спине. Черт! Ведь отделение Красного должно было занимать позиции как раз в полукилометре от нас, между нами и Мариновкой. И мы все были уверены, что с той стороны надежно прикрыты. Получается, что все это время наше отделение стояло на волосок от гибели.

– А почему меня вместо него?

– Сварог посоветовал. Ему Чита сказал, что ты у него самый толковый ученик. А Сварог говорит, что ты офицер запаса и в Москве был на руководящей работе. Короче, он просил, чтобы я узнал твое мнение по этому вопросу.

По интонациям и выражению лица Байкера я понял, что тот не особо жаждет услышать от меня согласие. Что ж, тем проще мне будет отказаться. Заинтересовал еще один момент – почему это Чита решил, что я самый толковый ученик? Никогда не замечал, чтобы он уделял мне на занятиях больше внимания, чем другим. Но у Байкера спрашивать это было бесполезно.

– Мне очень приятно чувствовать к себе такое доверие, но, я боюсь, вынужден буду отказаться от этого предложения, – облек я свой отказ в как можно более вежливую форму. Выражение лица взводного было таким, будто все это время тащил тяжеленный мешок на спине и сейчас, наконец, его сбросил.

– А почему? – решил поинтересоваться он. Для проформы, наверное, а, может, из любопытства.

– Я пока не готов командовать бойцами. Люди, имеющие боевой опыт не примут необстрелянного новичка.

Я не стал называть истинную причину – то, что не смогу послать людей на задание, которое повлечет их гибель. А командиру время от времени приходится принимать подобные решения.

– Если сам комбат тебя будет спрашивать, ты ему так и ответишь?

– Да, так и скажу.

Почему-то мне казалось, что Сварог спрашивать не будет. Не зря же он послал Байкера на разведку. Чтобы не выслушивать отказ и не ставить ни себя, ни меня в дурацкое положение.

– Ну, ладно. Короче, будем с этим что-то решать, – повеселевший Байкер протянул мне пятерню.

Я понял, почему Байкер не хотел назначать меня командиром отделения. Он не смог бы объяснить своим людям – почему над ними ставят, в их представлении, салагу. А зачем ему нужны проблемы управляемости в одном из своих подразделений, когда и без того хлопот хватает?

Сварог меня не вызывал ни на следующий день, ни после. Изменений в отношении Читы к себе я также не заметил. Хотелось надеяться, что они удовлетворились моим объяснением. Может, решили подождать какое-то время? До того момента как я перестану считаться салагой?

Было еще одно объяснение. Как раз в день моего первого боя недалеко от места дислокации батальона упал пассажирский самолет. На следующий день почти все батальонное начальство было на месте падения. Похоже, комбату было уже не до меня.

Еще несколько дней после взятия Мариновки занятия шли в усиленном темпе. Главной темой было взаимодействие пехотных подразделений с соседями и артиллерией огневой поддержки в условиях отсутствия радиосвязи. Я подумал, что это весьма актуально. Мне и раньше приходили в голову такие мысли – что мы будем делать, если вдруг прервется радиосвязь? Ну, например, укропы начнут глушить. Оказывается, все давно придумано. Есть специальные сигналы ракетами, трассирующими пулями и цветными дымами, а в ночное время – фонариками. Главное – все это заранее изучить и уже в бою не теряться.

После взятия Мариновки прошла почти неделя. Все говорило о том, что в самое ближайшее время боевые действия продолжатся с новой силой. В город пришел грузовик с гуманитарной помощью от волонтеров – привезли бронежилеты, кевларовые каски и полевую камуфляжную форму. А также кучу всяких полезных причиндалов – наколенники, налокотники, тактические перчатки и тому подобную мелочь, сильно облегчающую жизнь солдата на войне. Но на всех не хватило. Я оказался в их числе. У нас бронежилет и каску получили Бор, потому что его все жалели, и Итальянец, поскольку командир. Новой формы мне тоже не досталось, так что пришлось продолжать носить укроповскую.

Ожидания возобновления боев не обманули – вечером поступила команда проверить оружие и снаряжение и ночью всем находиться в местах квартирования. В два часа ночи нас подняли, выдали увеличенный боекомплект и на крытых тентом грузовиках повезли в темноту.

Когда мы высыпали из кузова, оказалось, что нас привезли в Мариновку. Мне было интересно оказаться на месте недавних боев, и я с любопытством оглядывался по сторонам. Еще не рассвело, поэтому мало что удалось разглядеть.

Над головой расстилалось бесконечное звездное небо. Мне пришло в голову, что на другом конце света Катерина сейчас тоже смотрит на те же самые звезды, что и я. Я тряхнул головой. Сейчас нельзя отвлекаться.

На этот раз батальон должен был занять пару высот в окрестностях Мариновки. Небольшие холмы имели важное значение, так как с них можно было эффективно корректировать огонь по находящимся в котле укропам. Если Мариновку брали после довольно серьезной артподготовки, то сейчас начальство решило обойтись без нее, больше полагаясь на фактор внезапности.

Взвод Байкера, как и в прошлый раз, получил задачу прикрывать фланги. Я решил, что у него, наверное, большая лапа в батальоне, если каждый раз получает наименее рискованные задачи.