Пятый всадник - Александр Харыбин

А кем бы он стал, если бы появился в независимой Польше? Чудаковатым учителем? Скорее всего, у него даже идей таких не возникло бы. Потому что великие идеи появляются в обществе с великими задачами.

Раньше, при Союзе, каждый гражданин великой страны мог говорить – мы победили в войне, мы запустили первый спутник, мы отправили в космос первого человека. А не – русские сделали то, русские сделали это. Могли ли индусы считать себя соавторами достижений Британской Империи? А прибалты достижений Союза – могли. И таджики, и узбеки. А эти ублюдки, подумать только, хотят украсть у меня, моих детей и моих внуков Победу. И Гагарина.

Вот поэтому я здесь, и у меня в руках оружие, – при этом Бор похлопал свой автомат, лежащий перед ним на парте, – потому что хочу, чтобы мой народ имел возможность гордиться своей историей и мог стремиться к великим целям, а не мечтать умереть в своем домике с цветочками в палисаднике.

Очень эмоционально закончив свою речь, Бор замолчал. Я бы не удивился, если бы услышал аплодисменты. Но народ тихо стоял, явно находясь под впечатлением от услышанного. Подозреваю, что многие из слушателей раньше интуитивно чувствовали то, что высказал Бор, но лишь сейчас смогли свои подсознательные догадки облечь в конкретную словесную форму.

– Благодарю за внимание, – сказал Бор, обратившись к слушателям, встав и раскланявшись, – извините, мне надо автомат чистить.

И демонстративно принялся протирать тряпочкой части оружия. Мне показалось, что он смущен этим своим, неожиданно ставшим публичным, выступлением. Народ стал расходиться. Мне же было интересно узнать его мнение о том, по какой причине именно Российская Империя стала такой уникальной. Когда в классе остались только пара человек с нашего отделения, я спросил его об этом.

– Трудно однозначно ответить на этот вопрос. Но лично я думаю, что все дело в характере русских людей. Вот две главных черты русского характера – милосердие и справедливость. Причем, в отличие от многих других народов, эта справедливость распространяется не только на своих, а на всех людей. Я бы назвал это абсолютным ощущением справедливости. Ведь многие воспринимают справедливость однобоко – справедливо то, что хорошо мне, моей семье, моему народу. Но это не есть настоящая справедливость, а настоящая – поступать с любым другим человеком так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой. Независимо от национальности и цвета кожи. Вообще, настоящий русский человек страдает, если знает, что где-то творится несправедливость. А еще милосердие, то есть, способность прощать своих врагов. Поэтому фашизм никак и не может найти себе благодатную почву в России. В отличие от той же Украины. Потому что фашизм – идеология паразитов, стремящихся заставить работать на себя другие народы.

Бор явно идеализировал русских людей. Я подумал, что ему стоило оказаться за рулем на улице крупного российского города и поглядеть на отношение людей друг к другу на дороге. Его бы тогда постигло очень жестокое разочарование. От этих его слов об исключительности русской нации отчетливо попахивало великодержавным шовинизмом. А я за последние годы уже привык мыслить категориями общечеловеческого масштаба. Поэтому решил уточнить.

– Простите, Николай, как вас по отчеству?

– Владимирович, но зовите просто – Николай.

– Николай, вы полагаете, что только русские имеют это чувство абсолютной справедливости?

Бор посмотрел на меня, как показалось, с некоторым подозрением. Я даже испугался – не примет ли он меня за тайного укроповского агента. Несколько секунд помолчал, но ответил.

– Я полагаю, что это наиболее характерная черта, встречающаяся у русских во много раз чаще, чем у других.

– Вы думаете, что большая часть русских людей обладает этим качеством?

– Я этого не говорил. Но могу сказать вот что: если у тебя нет врожденного чувства абсолютной справедливости, то ты не можешь называться русским человеком, даже если считаешь русский язык родным. Это мое личное мнение.

Пытал Бора я совсем не просто так. Услыхав про эту абсолютную справедливость, я тут же вспомнил теорию Профессора насчет эмпатии. Абсолютная справедливость как раз была тождественна способности сопереживания, то есть умения как бы влезть в тело другого человека и прочувствовать то, что чувствует он. Но, почему же, именно у русских людей эта способность, как утверждает Бор, сохранилась более чем у кого бы то ни было? Эх, жаль, нет больше Профессора. Кое-какие аспекты из концепции Бора ему могли бы пригодиться для дополнения собственной теории. Несмотря на то, что мои вопросы явно казались ему подозрительными, я решился порасспрашивать своего собеседника еще.

– Николай Владимирович, – все-таки мне было комфортнее, когда я называл человека намного старше себя не просто по имени, – вот это самое чувство абсолютной справедливости и милосердие. Ведь оно же не имеет никаких репродуктивных преимуществ. Скорее, даже, наоборот. На таких милосердных и справедливых очень удобно паразитировать. И из-за этого они давно должны были вымереть. Почему же тогда у русских людей эти качества сохранились?

Вопрос, похоже, застал Бора врасплох. Я решил, что он никогда раньше не задумывался над этим. По крайней мере, в этот раз замолчал он надолго, взяв в руки затворную раму и делая вид, что всецело поглощен чисткой газового поршня. Но я видел, что на самом деле он изо всех сил пытается найти ответ на мой вопрос. Наконец, затянувшаяся пауза прервалась.

– Я думаю, – медленно, с остановками после каждой фразы начал Бор, – если не считать советского периода, то все дело было в двух вещах – православии и общинности. Главным смертным грехом в православии считалась гордыня. То есть, противопоставление себя обществу, когда человек считает себя выше других. Думает, что он может делать то, что не позволено остальным. Такие индивиды имели резко отрицательную репутацию, а отдать за такого замуж свою дочь считалось позором. Ну и, я думаю, еще очень сильно повлияло то, что до самой революции семнадцатого года большая часть русского населения в течение, минимум, пятисот лет, проживала в крестьянских общинах. Живя в общине, каждому её члену в своих действиях постоянно приходилось учитывать интересы окружающих. И в таких условиях жить было проще тем, у кого это было в крови. То есть, те, у кого генетически присутствовало чувство сострадания, получали репродуктивное преимущество. А в советское время государство пропагандировало привлекательность людей с коллективистским образом мышления. Люди, ставящие интересы страны выше личных, по идее, должны были быть привлекательны и для женщин.

Бор замолчал, несколько секунд оценивающе рассматривая меня. Затем спросил.

– Мой ответ вас удовлетворил?

В тоне, которым это было произнесено, было трудно не заметить нотки гордости. Он явно гордился тем, что быстро смог найти ответ на мой вопрос.

Я ответил утвердительно. Хотя его измышления показались несколько наивными. Если по ним судить, то в России осталось мало русских. По крайней мере, в Москве – не более пяти процентов.

– А почему эта тема вас так заинтересовала?