Королева Воздуха и Тьмы - Кассандра Клэр

— Я принес с собой заклинание и все ингредиенты, — сказал он. — Самое лучшее место, чтобы поднять мертвую, находиться над водой. Я полагал, что мы сделаем это рядом с океаном, но Озеро Лин гораздо лучше. Это уже само по себе волшебное место.

Кит обескуражено моргнул. У него было ощущение, будто он проснулся от кошмара и обнаружил, что все еще спит.

— Но у нас нет того, что нам необходимо, чтобы заклинание сработало. Шейд никогда не давал нам катализатор.

— Я предполагал, что он может не дать нам его, — сказал Тай. — Вот почему я взял альтернативный источник энергии в прошлый раз, когда мы были на Сумеречном Рынке. — Он полез в карман и достал оттуда прозрачный стеклянный шарик размером с абрикос. Внутри него вспыхнуло пламя, как будто это была маленькая огненная планета, хотя на ощупь она явно была прохладной. Кит отшатнулся.

— Откуда это взялось?

— Я говорил тебе… на Сумеречном Рынке.

Кит ощутил охватившую его волну паники.

— Кто тебе его продал? Откуда нам знать, что это вообще сработает?

— Это должно сработать. — Тай засунул кристалл обратно в карман. — Кит. Это то, что я должен сделать. Если завтра будет битва, ты знаешь, что мы не будем в ней участвовать. Они думают, что мы слишком молоды, чтобы сражаться. Это способ, которым я могу помочь, не сражаясь. Если я верну Ливви, то наша семья снова будет единой для битвы. Это будет означать, что все снова будут счастливы.

Но счастье не так просто, Киту хотелось кричать. Ты не можешь разорвать его на части и собрать снова без видимых швов. Голос Кита был неровным.

— Это опасно, Тай. Это слишком опасно. Я не думаю, что это хорошая идея возиться с такого рода магией с неизвестным нам источником энергии. Выражение лица Тая было неподвижным. Это было все равно, что смотреть на закрытую дверь.

— Я уже отыскал ловушки. Я знаю, как нам туда добраться. Я полагал, что ты пойдешь со мной, но даже если ты этого не сделаешь, то я пойду один.

Разум Кита снова пустился в пляс. Я мог бы разбудить лагерь и доставить Таю неприятностей, подумал он. Джулиан остановит его. Я знаю, что он это сделает. Но весь разум Кита воспротивился этой идее. Если и было что-то, чему его научил его отец так это понимание того, что доносчиков ненавидели все. И к тому же, он не смог бы смотреть в глаза Таю.

— Хорошо, — сказал Кит, чувствуя, как страх оседает в его желудке, подобно камню. — Я пойду с тобой.

* * *

В центре костра танцевали формы. Эмма сидела на бревне поблизости костра, натянув рукава своего огромного свитера на руки, чтобы было теплее. Когда еда закончилась, все разошлись от костра и отправилась спать в свои палатки. Эмма осталась там же, где и была, наблюдая за тем как догорает огонь. Она полагала, что могла бы вернуться обратно в свою собственную палатку, но Кристины там не было, а Эмме не очень-то и хотелось лежать там одной в темноте. Она заметила приближающуюся тень. Это был Джулиан. Она узнала его по тому, как он шел, еще до того, как огонь осветил его лицо: рука в кармане, плечи расслаблены, подбородок вздернут. Обманчивая небрежность. Влажный холодном воздух завил на щеках и висках его волосы. Джулиан скрывал так много вещей, от столь многих людей. Теперь же она впервые что-то скрывала от него. Ощущалось ли это так же, как он всегда себя чувствовал? Этот вес в его груди и щемящая боль в сердце? Она была почти уверена, что он пройдет мимо нее, не говоря ни слова, но он остановился, его пальцы играли с браслетом из морского стекла на его запястье.

— Ты в порядке? — Спросил он, понизив голос. Эмма кивнула. Искры от костра отражались в голубых глазах Джулиана. — Я знаю, что мы не должны разговаривать друг с другом, — сказал он. — Но нам нужно кое-что с кое-кем обсудить. Это не касается ни тебя, ни меня.

Я не могу этого сделать, подумала Эмма. Ты не понимаешь. Ты все еще полагаешь, что мы можем лишить меня Меток, если вдруг что-то пойдет не так. Но потом снова… ее руна не загоралась с тех пор, как они покинули Лос-Анджелес. На ее предплечье не росла черная паутина. Словно ее страдание сдерживало проклятие. Возможно так оно и было.

— О чем же пойдет речь?

— Речь пойдет об одной из тех вещей, которые мы узнали в Туле, — сказал он. — О Диане.

* * *

Диане снилось, что она летает. Она проснулась и услышала скрежет у входа в свою палатку. Она выбралась из одеял и схватила нож, поднимаясь на корточки. Она услышала звук двух голосов, один возвышался над вторым:

— Осьминог!

Она смутно припомнила, что это было кодовое слово, которое они все выбрали ранее. Она положила нож и подошла расстегнуть клапан палатки. Эмма и Джулиан стояли у входа, моргая в темноте, бледные с широко раскрытыми глазами, словно испуганные сурикаты. Диана подняла брови, посмотрев на них.

— Ну, если вы хотите войти, то входите. Только не стойте здесь, впуская холодный воздух внутрь.

Палатки были достаточно высокими, чтобы в них стоять, без мебели, за исключением ковриков и постельных принадлежностей. Диана снова опустилась в свое гнездо из одеял, Джулиан прислонился к ее сумке, а Эмма села на пол, скрестив ноги.

— Извини, что разбудили тебя, — сказал Джулиан, как всегда дипломатично. — Мы не знали, когда еще сможем поговорить с тобой.

Она не могла не зевать. Диана всегда на удивление хорошо спала в ночь накануне битвы. Она знала Сумеречных Охотников, которые не могли уснуть — их сердце колотилось от напряжения, и они не спали всю ночь, но она не относилась к их числу.

— О чем вы хотели поговорить со мной?

— Я хочу извиниться, — сказал Джулиан в то время, как Эмма заинтересовалась протертым коленом своих джинсов. Эмма была сама на себя не похожа… с недавних пор, подумала Диана. С тех пор, как они вернулись из того другого мира, хотя подобный опыт изменил бы любого. — За то, что давил на тебя, вынуждая стать главой Института.

Диана прищурилась.

— Что заставило тебя извиниться?

— Твоя версия из Туле поведала нам о твоем пребывании в Бангкоке, — сказала Эмма, кусая губу. — Но ты не обязана говорить с нами о чем-либо, если не желаешь этого.

Первая реакция Дианы была чисто рефлекторной. Нет, я не хочу говорить об этом. Не сейчас. Не накануне битвы, не тогда, когда ее голову занимало столько мыслей, не сейчас, когда она беспокоилась о Гвине и пыталась не думать о том, где он находится или что может завтра сделать. И все же. Она собиралась рассказать Эмме и Джулиану именно то, о чем они ее спрашивали, когда выяснилось, что она не может с ними связаться. Она вспомнила свое разочарование. И какой решительной она была тогда. Она не обязана была им рассказывать эту историю, но она обязана была себе поделиться ею с ними. Они оба сидели и молча смотрели на нее. Они пришли к ней в ночь перед битвой, именно за этим — не для того, чтобы успокоить или дать ей понять, что это был ее выбор: рассказать им или нет. Она откашлялась.