Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Франция объявила войну Испании в мае 1635 года. По соглашению, достигнутому в Париже в феврале того же года, Генеральные Штаты обязывались вторгнуться в южные Нидерланды совместно с Францией в течение 1635 года. И снова югу предложили свободу религии, одновременно призвав к восстанию. Если южные провинции последуют этому призыву, они будут также признаны как лига свободных и независимых кантонов, по швейцарской модели, но при этом фламандские морские порты, Намюр и Тионвиль должны быть присоединены к Франции, а Бреда, Верхний Гелдерланд (Гельдерн) и округ Вас (Хюлст) — к Республике. Но если южные провинции останутся верными Испании и будут завоеваны, было решено, что они будут разделены между Францией и Соединенными Провинциями: франкоговорящие территории и западная Фландрия отойдут к Франции, а Антверпен, эстуарий Шельды, Гент, Брюгге и Мехелен — к Соединенным Провинциям.

Второй сценарий особенно огорчал Паува и партию Штатов, которым очень не нравилась идея иметь Францию в качестве непосредственного соседа, как и то, что Республика увеличится за счет частей Брабанта и Фландрии, что непременно усилит власть их штатгальтеров, еще более уменьшив влияние Голландии. Бесспорно, Амстердам также опасался перспективы освобождения Антверпена от торговых стеснений на Шельде и восстановления частичного былого торгового величия за счет Голландии. Но запланированное разделение в принятой в Париже форме было неприятно и для ортодоксальных кальвинистов, ведь на территориях, переходящих к Соединенным Провинциям, Генеральные Штаты гарантировали сохранение «римской католической религии во всей полноте», как это было на тот момент, причем все соборы, церкви, монастыри и прочие владения и ресурсы католической церкви оставались бы в ее руках. Ришелье даже отказался дать разрешение на публичное отправление реформатской веры, утверждая, что, согласись он на это, он бы серьезно обидел папство и другие антигабсбургские католические державы. Всё, что Франция согласилась признать, — это разрешение частного исповедования реформатской веры в домах. Последователи реформатства в Республике были в ярости. Гаагский предикант (проповедник Нидерландской реформатской Церкви) Розеус прямо заявил Фредерику-Хендрику, что лучше вообще не получить Антверпен, чем сделать это на таких условиях.

Но всё это лишь теория, а Испанские Нидерланды оказались более крепким орешком, чем ожидалось. Франция бросила свои силы через южную границу Испанских Нидерландов. Но испанцы не сдались и не обратили (как часто предполагают) все силы на борьбу с французами, снизив тем самым свое внимание на голландском фронте. Наоборот, после победы над шведами при Нёрдлингене (1634 г.) в Германии, прибытия кардинала-инфанта, младшего брата Филиппа IV, в качестве нового губернатора Испанских Нидерландов[98], с дополнительными испанскими войсками числом 11 000 человек и нераспечатанной казной, стратегия Оливареса была направлена на использование ожившей испанской мощи в Нидерландах для того, чтобы посильнее прижать голландцев и заставить их быстро заключить сепаратный мир с Испанией, ведя при этом исключительно оборонительную борьбу с Францией. Предполагалось, что как только голландцы успокоятся, Франция (еще не настолько сильная в военном или финансовом отношении, как Испания) пойдет на мировую, поскольку окажется в стратегически невыгодном положении. Как следствие, несмотря на идущие одно за другим вторжения французов в южные Нидерланды, начиная с 1635 года, испанской стратегией в течение нескольких следующих критически важных лет стало сосредоточение усилий против голландцев, а не против Франции. Помимо своих расчетов, что это лучший способ победить комбинацию Франции и Республики, испанские министры также предпочитали Guerra offensiva (наступательная война (исп.) — прим. пер.) против голландцев и defensiva (оборонительная (исп.) — прим. пер.) против Франции из-за необходимости прикрывать Антверпен, Гент и Брюгге — города, уязвимые для голландцев и гораздо менее уязвимые для Франции. Они придавали более низкий приоритет Артуа, Эно и Люксембургу, провинциям, в которых не было городов подобной важности. Кроме того, если атаковать Францию и защищаться от голландцев, города попали бы в руки к еретикам, а обратная ситуация не привела бы к такому. Наконец, территория, отвоеванная у голландцев, могла быть включена в Испанские Нидерланды и рассматриваться как королевская, а любые земли, отнятые у Франции, пришлось бы, в конце концов, вернуть при заключении мира.

В конце 1630-х годов армия Фландрии составляла более 70 000 человек и была более могучей и многочисленной, чем когда-либо ранее во время Восьмидесятилетней войны. Кардинал-инфант при поддержке грозной системы укреплений южных Нидерландов убедительно отразил франкоголландское вторжение в 1635 году. Как только напор спал, испанцы вышли из своих укрепленных гарнизонов и осуществили клещевой удар, охватывающий Мейерей и Клеве, окружив голландские гарнизоны в долине Мааса. Голландцы были ошеломлены быстрым поворотом событий. 26 июля 1635 года испанские войска из Гельдерна захватили считавшуюся неприступной крепость Шенкеншанц, расположенную на острове реки Рейн, чуть ниже нидерландско-германской границы, одно из наиболее важных звеньев в голландском кольце обороны, которое закрывало доступ на нидерландскую территорию вдоль северного берега Рейна. В течение следующих недель испанцы вернули себе большую часть Мейерей, подошли войска империи, и объединенные испано-имперские силы заняли Клеве, соединив контролируемую ими территорию с Шенкеншанцем.

Фредерик-Хендрик, бросив все другие дела, огромными силами блокировал Шенкеншанц с трех сторон, смирившись с необходимостью провести всю холодную зиму в палатках, чтобы отвоевать жизненно важную крепость. В течение нескольких месяцев испанцы боролись за удержание коридора через Клеве. Оливарес заверил кардинала-инфанта (и он не шутил), что удержать Шенкеншанц было более важно, чем захватить Париж. Поскольку если испанцы усилят свои позиции там, они получат беспрепятственный доступ в Гелдерланд и Утрехт, голландские гарнизоны в долине Мааса будут окружены, а голландцам «придется принять мир или перемирие, как мы того захотим». Гаагский художник Геррит ван Сантен изобразил драматичную сцену бомбардировки Шенкеншанца, одну из крупнейших зимних операций века. Полотно теперь висит в Государственном музее в Амстердаме.