Голландская республика. Ее подъем, величие и падение. 1477-1806. Том 1 - Джонатан И. Израэль

Борьба между Фредериком-Хендриком и голландскими «мирными» городами в течение 1634 года превратилась в ожесточенное противостояние вокруг отношений с Францией. К осени 1633 года стало ясно, что альтернативой миру с Испанией был союз с Францией. Людовик XIII предлагал близкое партнерство и привлекательные субсидии. Но встречная услуга включала в себя пребывание в конфликте с Испанией и подчинение Франции на долгие годы. Союз с Францией также предположительно был бы на руку штатгальтеру и «партии войны» и, следовательно, минимизировал влияние Голландии на неопределенное время. В особенности арминианские города неодобрительно относились к тому пункту соглашения, в котором оговаривалось, что Соединенные Провинции, взамен дотаций, не имеют права вступать в переговоры с Испанией, кроме как «совместно и по общему согласию» с французской короной. Обе партии осаждали маленькие голландские города, требуя поддержки. Паув хвастал, что он имеет поддержку большинства в голландских Штатах в противостоянии французскому альянсу; Оранский уверял пенсионария, что его поддерживает всего четыре или пять городов, мотивированных эгоистичными коммерческими интересами, а не истинными интересами государства.

Борьба оказалась долгой и тяжелой. Организаторами кампании в поддержку принца Оранского в Штатах Голландии были Ван ден Баухорст, который перетянул голландское рыцарство на сторону Харлема, Лейдена и Гауды, и Франсуа ван Арссен, которого очень уважал Ришелье и который полностью вернул расположение принца к себе. Постепенно малые города были побеждены. Ван Арссен впоследствии признавал, что исход кампании долгое время был под сомнением и что моментами он терял надежду на успех. «Арминиане», отмечал он позже, испробовали всё, чтобы блокировать альянс и одолеть штатгальтера, представляя Францию как «plus dangereuse à cet estat que l'Espagne mesme» («более опасную для этого государства, чем сама Испания» (фр.) — прим. пер.). Депутаты от Амстердама в Гааге заявляли, что если Голландия одобрит этот союз, обязывающий Республику вступать в переговоры с Испанией только совместно с Францией, то Амстердам отвергнет это решения и не будет считать себя связанным данным обязательством, настаивая, чтобы их протест был включен в резолюции Штатов.

Принц с трудом победил в Голландии, более легко в других местах. Плос убедил утрехтское рыцарство объединиться с контрремонстрантским городом за штатгальтера. Ван Харсолтепо вел за собой Оверэйссел. Гелдерланд также согласился. Согласие Зеландии, Фрисландии и Гронингена было уже обеспечено.

В новой ситуации эффективность штатгальтера зависела больше, чем когда-либо, от ловкости его провинциальных заправил. Люди Фредерика-Хендрика не нуждались в особой теологии или идеологической последовательности, но лишь в доведенном до совершенства проворстве в обращении с провинциальными фракциями, играя на местных противоречиях и раздавая милости и посты. Поэтому его распорядители были давними последователями Оранского дома и знатными людьми, а не регентами, чье влияние было ограничено пределами отдельных городов. Влияние и клиентела — вот что было важным, поэтому резкая смена политики принца, поворот от арминиан к союзу с контрремонстрантами — каким бы притворным это ни было в богословском и интеллектуальном плане — практически не повлиял на круг его конфидентов. Отвернувшихся было совсем мало. Ван Бомон был слишком преданным арминианином, чтобы продолжать, а Ван Арссен, слишком контрремонстрантом, чтобы быть полезным до 1633 года, был принят обратно. Но в основном друзья принца, включая Флориса, графа Кулемборга, бывшего арминианина, сменили направление вместе с ним. Ван Харсолте возглавлял Делегированные Штаты Оверэйссела вплоть до своей смерти в 1643 года, несколько раз он выступал в качестве «полевого депутата» от Оверэйссела в рядах армии. В качестве одной из наград принц назначил его дростом Лингена после того, как Испания эвакуировала это графство в 1633 году и его территория вернулась под контроль голландцев. Режим Ван Харсолте в Лингене, преимущественно католическом анклаве, пользовался дурной славой из-за коррупции. Как и раньше, Плос ван Амстел заведовал Утрехтом, Схаффер — Гронингеном, Кулемборг — Неймегенской четвертью, а контрремонстрантский регент Восберген совместно с еще одним известным коррумпированностью дворянином, де Кнёйтом, — Зеландией. Секретный комитет Генеральных Штатов, созданный для окончательного определения условий союза с Францией, в 1634 году, включал Ван ден Баухорста, Плоса, Кулемборга, де Кнёйта, Паува и Виллема Рипперду, дворянина из Оверэйссела, женатого на дочери Ван ден Баухорста, который выступал в качестве представителя Ван Харсолте в Оверэйсселе и в дальнейшем стал вслед за ним главной фигурой провинции. Эти провинциальные заправилы были главными опорами власти Фредерика-Хендрика.

Система генералитетских «тайных комитетов» достигла апогея при Фредерике-Хендрике в это время и в течение еще нескольких лет. Она коренилась в разделении, парализовавшем Голландию, и гегемонии штатгальтера. Раньше, во времена Олденбарневельта и Морица, Генеральные Штаты создавали тайные комитеты, но всегда на короткий срок, для рассмотрения отдельных вопросов. Обычно они представляли свой отчет, не принимая решений, как, например, это было в случае комитета восьми — двое из Голландии и по одному из остальных провинций, — собранного для работы над проектом Двенадцатилетнего перемирия в 1608 году. Отличием между ними и «тайными заведениями», которые процветали при Фредерике-Хендрике с начала 1630-х годов, стало то, что новые комитеты имели карт-бланш в какой-либо особой сфере дипломатии или военного дела и продолжали свою работу до тех пор, пока сам комитет сочтет необходимым. Единого и постоянного генералитетского тайного комитета, как раньше считали историки, никогда не существовало, но было множество пересечений между комитетами, как и с «полевыми депутатами», которые сопровождали штатгальтера в походах, так что постоянно выбирались одни и те же люди — в основном управляющие принца в провинциях и их представители.

Сам Фредерик-Хендрик надзирал за этими secrete besognes, и за ним было последнее слово при выборе их членов. Обычно они состояли из восьми или девяти человек, два или три из которых представляли Голландию, а от остальных провинций было по одному представителю. Было бы неверно предполагать, что эти люди автоматически выполняли желания принца в любых ситуациях. В советах были расхождения мнений, но не так много. Их характерной (и важной) чертой было то, что пенсионарий Голландии никогда не играл там большую роль и иногда вообще не являлся их членом. Таким образом, в смысле авторитета и распределения власти в Республике, революция 1618 года осталась в основном неприкосновенной, a secrete besognes лишь подтвердили вытеснение Голландии и консолидацию Генералитета под управлением штатгальтера.

Власть и влияние теперь были сконцентрированы в руках небольшой группы заправил под покровительством штатгальтера, которому они ассистировали. Это неизбежно влекло за собой продолжающееся выхолащивание провинциальных ассамблей. Политическая система Республики при Фредерике-Хендрике формировалась посредством клиентских отношений, фаворитизма, придворных связей и аристократического статуса и отличалась минимальным количеством открытых обсуждений. Эта система была также открыта для иностранных манипуляций через коррупцию, гораздо больше, чем могла бы быть более широкая и открытая для обсуждений система принятия решений. Поскольку люди, заседавшие в тайных комитетах, или те, кто имел значение, были всегда одни и те же, а система координировалась секретарём Генеральных Штатов, Корнелисом Мюсом, для иностранных дипломатов не представляло труда втянуть их в паутину взяточничества. Членам тайного комитета, созданного в 1636 году для обновления франко-голландского союза — Ван ден Баухорсту, Харсолте, Плосу, Схафферу, Де Кнёйту, Катсу и Кулемборгу — после подписания договора Ришелье предложил денежные подарки, чья сумма варьировалась в зависимости от полезности того или иного человека для французских интересов. Ван ден Баухорст и Плос приняли по 10000 ливров, Кате — 6000, а де Кнёйт — 5000. Самая большая сумма досталась известному своей коррумпированностью секретарю Генеральных Штатов, Мюсу, который был очень полезен для Франции, как и для ФредерикаХендрика, ведь он контролировал корреспонденцию и федеральной ассамблеи. Влияние, которым обладали распорядители Фредерика-Хендрика, позволяло им накапливать огромные состояния. К концу 1630-х годов Ван Арссен был самым богатым человеком в Гааге после штатгальтера. Жадность Мюса была легендарной. Шведский дипломат описывал Рипперду во время Мюнстерского мирного конгресса в 1640-х гг. как très avare («очень скупого») и постоянно лавирующего между Францией и Испанией в зависимости от того, кто больше предложит мзды.