Лучше подавать холодным - Джо Аберкромби

Долетев до подножия, он снова зарычал. Медленно поднялся на ноги, огляделся. От лестницы тянулась длинная сводчатая комната с маленькими окошками под потолком. Кухня.

Левая нога, правое плечо и затылок немилосердно болели. Один рукав был порван, на предплечье виднелась ссадина. На штанине кровь – порезался, должно быть, собственным тесаком, когда падал. Но кости как будто были целы.

Наверху лестницы в четырнадцать ступеней, два раза по семь, стоял Трясучка. Массивный черный силуэт с одним сверкающим глазом. Балагур поманил его к себе.

– Спускайся.

* * *

Монца все ползла. Только это и оставалось – шаг за шагом продвигаться в угол, не сводя глаз с рукояти валявщегося там Кальвеца. Ползти и сплевывать кровь, и мечтать, чтобы кружение перед глазами прекратилось. Спину жгло в ожидании удара топором, который принесет ей страшный, но заслуженный конец.

Хорошо хоть, одноглазый мерзавец вдруг умолк.

Рука вцепилась, наконец, в рукоять. Монца мигом перекатилась на спину и отчаянно замахала перед собой клинком, как трус машет факелом в ночи. Но никого не увидела. Лишь пролом в перилах, опоясывавших балкон.

Рукой в перчатке она утерла кровь, текшую из носа, медленно поднялась на колени. Головокружение потихоньку унималось, рев в ушах затихал. Разбитое лицо горело и казалось распухшим вдвое против обычного размера. Встав на ноги, Монца подошла к перилам и заглянула вниз. Трое наемников, громивших зал, стояли, пялясь на обломки клавесина. И ни следа Трясучки. Ни малейшего намека, что же произошло. Впрочем, волновал ее сейчас другой человек.

Орсо.

Стиснув ноющие челюсти, Монца добралась до двери в конце балкона, открыла ее. Увидела темный коридор, услышала звуки сражения и двинулась на них. Оказалась на другом, просторном балконе. Под высоким куполом, расписанным фреской, озаренное встающим солнцем небо, по которому летят, размахивая мечами, семь крылатых женщин. Парки, вершительницы судеб земли. Великое творение Аропеллы.

С балкона видны были две широкие лестницы из мрамора трех разных цветов, что вели к украшенным львиными мордами дверям, инкрустированным редкими породами дерева. Там она стояла в последний раз вместе с Бенной и говорила ему, что любит.

И там же теперь шло свирепое сражение… как и на лестницах, и в зале с мозаичным полом, и даже на балконе, куда вышла Монца. Солдаты Тысячи Мечей, числом около шестидесяти, если не больше, бились не на жизнь, а на смерть со стражниками Орсо. Лязгали мечи о щиты, взлетали и падали топоры, гремели пробитые булавами доспехи. Зал полнили крики ярости и боли. Наемники обезумели в предвкушении наживы, а защитникам некуда было бежать. Милосердие у обеих сторон было явно не в ходу. Неподалеку от Монцы стояли на коленях, взводя арбалеты, двое солдат в талинских мундирах. Когда один приподнялся, собираясь выстрелить, в грудь ему угодила стрела, и он опрокинулся на спину, изумленно вытаращив глаза. Кровь его оросила прекрасную статую, высившуюся рядом.

«Никогда не вступай в бой сам, – писал Вертурио, – если есть желающие вступить в него за тебя». Монца потихоньку отступила обратно к двери.

* * *

Пробка влажно чмокнула, выходя, – звук, который Коска любил более всего на свете. Потянувшись через стол, он плеснул немного тягучей жидкости из бутылки в бокал Виктуса.

– Спасибо, – буркнул тот. – Сейчас, сейчас… я думаю.

Гуркский виноградный спирт был, мягко говоря, не каждому по вкусу. Сам Коска если не пристрастился, то уж, по крайней мере, притерпелся к нему, когда принимал участие в защите Дагоски. На самом деле он с великой терпимостью относился ко всему, что обладало крепостью, а в гуркском виноградном спирте ее имелось с избытком, и по весьма приемлемой цене. При одной мысли о восхитительно-омерзительном, жгуче-блевотном вкусе этого напитка рот наполнился слюной. Выпить, выпить, выпить…

Он откупорил флягу, опустился в капитан-генеральское кресло и любовно погладил истертый подлокотник.

– Ну?

Худое лицо Виктуса излучало столько подозрительности, что Коска поневоле задумался – встречал ли он когда-нибудь человека, у которого глаза бегали бы больше?.. Они метались непрерывно между его собственными картами, картами Коски, деньгами на столе и самим Коской.

– Ладно. Удваиваю. – Виктус бросил на стол еще несколько монет, раскатившихся с тем приятным звоном, какой способна издавать почему-то только устойчивая валюта. – Что у тебя, старик?

– «Земля»! – Коска с самодовольным видом открыл карты.

Виктус бросил свои.

– Чертова «земля»! Ты удачлив, как дьявол!

– А ты так же верен. – Коска, сгребая деньги, показал зубы. – Что печалиться, нам скоро принесут куда больше серебра. Правило четвертей, и все такое…

– Да я еще до этого успею проиграть тебе свою долю!

– Будем надеяться. – Коска сделал глоток из фляги и скривился. По неведомой причине вкус был еще гаже обычного. Поводив во рту языком, он сделал через силу второй глоток и закрутил крышку. – Ох!.. Живот схватило. – Стукнул по столу рукой, поднялся на ноги. – Не трогай без меня колоду, слышишь?

– Я? – Виктус изобразил оскорбленную невинность. – Уж мне-то вы можете доверять, генерал.

– Могу, могу. – Коска двинулся к уборной, приковавшись взглядом к двери, мысленно представляя себе, где сидит Виктус, и выверяя расстояние. Шевельнул рукой, ощутил в ладони выпавший из рукава нож. – Точно как при Афьери… – Он резко развернулся и застыл. – Ох.

Невесть откуда Виктус успел извлечь маленький арбалет, взвел его и целился теперь уверенной рукой Коске в сердце.

– Эндиш заслонил тебя собой? – спросил он язвительно. – Сезария принес себя в жертву? Ты забыл, что я знал этих двух ублюдков? За долбаного дурака меня держишь?

* * *

Шенкт прыгнул в разбитое окно и беззвучно приземлился на ноги в обеденном зале, который час назад наверняка блистал великолепием, но успел при помощи Тысячи Мечей лишиться всего, за что можно выручить хотя бы грош. Остались лишь осколки посуды, разрубленные полотна в сломанных рамах да разоренные шкафы, слишком большие, чтобы сдвинуть их с места. Над выметенным начисто столом выписывали в воздухе геометрические фигуры три мухи. Рядом ругались два наемника, на которых нервно поглядывал мальчик лет четырнадцати.

– Говорю тебе, я нашел ложки! – кричал рябой солдат другому, в запыленной кирасе. – Но эта сука сбила меня с ног, и я их растерял! А ты почему ничего не раздобыл?

– Потому что за дверью смотрел, пока ты, чертов…

Мальчик молча ткнул пальцем в сторону Шенкта. Наемники перестали ругаться и тоже уставились на него.

– Это еще кто такой? – спросил рябой.

– Женщина, из-за которой ты потерял ложки, была Меркатто? – ответил вопросом Шенкт.

– Ты кто такой, я спрашиваю?