Миледи и притворщик - Антонина Ванина

Ох, как много информации… И такой противоречивой. Отчего-то мне кажется, что не в Тунуре дело и даже не в соперничестве двух проводников. К тому же у Иризи откуда-то вдруг взялось нехорошее предчувствие…

– Остаться на три дня в Хардамаре, говоришь? – внимательно посмотрела я на Шанти. – А может, лучше на недельку? Или вовсе стоит повернуть обратно на север? Я всё понимаю, Шанти, у тебя свои дела, новые планы на жизнь. Ты же хочешь вернуться домой, да к тому же не один. Я всё понимаю. И я вас не держу. Езжайте с Иризи в Фарияз, а мы вшестером продолжим ехать на юг. Поручение Нейлы ведь никто не отменял.

– О чём ты говоришь, Эмеран? – с опаской глядя на меня, спросил Шанти. – Неужели ты и вправду ничего не понимаешь?

– Всё я понимаю. Абсолютно всё, – начала я злиться. – Если здесь есть человек, который доведёт меня до Города Ста Колонн и позволит избавиться от непосильной ноши, я пойду вслед за ним. А тех, кто сомневается, я не держу. Или ты хочешь получить расчёт? Хорошо, идём к Леону, скажу ему, чтобы отдал тебе один из кинжалов с камнями. За него ты можешь выручить неплохие деньги и построить себе отдельный дом. Даже ткацкий станок сможешь купить. Ах да, Иризи… Чензир же её не отпустит просто так. Ладно, тогда вам лучше сделать вид, что вы едете с нами, а как только наступит ночь, и Чензир заснёт на привале, бегите обратно в Хардамар, а отсюда на восток, к Бильбардану и дальше в Старый Сарпаль. Надеюсь, всё у вас будет хорошо, и вы будете счастливы…

Я всё говорила и говорила, а голос начал предательски дрожать.

Шанти ещё пристальней на меня посмотрел и заключил:

– Вот не веришь ты, что Тунур колдун, а разум он тебе уже помутил. Странные вещи ты говоришь, непонятные. Пойми же, Эмеран. Он тебе не друг. Он всем нам враг.

– Всё, не хочу больше ничего слушать, – не выдержала я. – Вы с Иризи точно сговорились и теперь льёте мне в уши всякие небылицы. Предчувствия, колдуны…. Мне некогда об этом думать. Мне надо ехать к огненным вратам, пока не поздно.

От нервного напряжения повязка на шее снова начала намокать от кровоточащей раны. Я старательно пыталась вытеснить из головы все бесполезные мысли о чужой любви и заставляла себя думать только о собственном здоровье и благополучии. Я должна идти к Городу Ста Колонн. Должна идти. И никто не должен мне в этом помешать. Никто.

С этими мыслями я и вернулась к нашему каравану и ни слова не сказала Иризи. Пусть Шанти сам с ней потом шепчется и объясняет, как они вдвоём обведут Чензира вокруг пальца и сбегут в Фарияз навстречу новой светлой жизни. А я… Мне придётся свыкнуться с мыслью, что всем кроме меня в этой жизни суждено познать любовь и счастье.

Наш караван покинул стены Хардамара ближе к вечеру. Проезжая мимо копий, я сделала последние снимки соляных ям и копошащихся в них работяг. Несчастные люди. Что они видели в этой жизни кроме соли и изнуряющего труда? Только всеохватывающую белизну вокруг.

Когда наши верблюды шествовали мимо каких-то странных углублений, засыпанных солью, в одном из них под белым песком явно что-то шевельнулось, словно хотело вырваться наружу.

Стражи вздрогнули и принялись подгонять своих верблюдов, чтобы те ехали быстрее.

– Надо торопиться, – поддержал их Тунур. – Вот сядет солнце, покойники тут же из могил повылезают. Сейчас их хоть палящее солнце сдерживает, а всё равно не могут они спокойно лежать, все копошатся, чуют живую плоть.

От этих его слов стражи ещё резвее припустили вперёд, и нам пришлось их нагонять. Я попутно смотрела на другие засыпанные ямы, но никаких шевелений и мимолётных движений там не заметила. Может, в той яме лежал свежий труп, и из-за разложения газы прорвались через толщу соли наверх, вот и всколыхнули её. Отчего-то это объяснение мне кажется более логичным, чем шевеление живых покойников при свете дня.

Мы ехали вдоль соляного поля, а впереди уже виднелись силуэты холмов у горизонта. Природа стремительно менялась. Белая равнина постепенно обрела песчаный цвет, а на месте гладкого как столешница поля начали появляться бугорки и даже полуметровые конические выросты. Булыжники валялись повсюду, а между ними серели очень необычные предметы – закрученные в спираль круглые приплюснутые камни.

Мы с Леоном, не сговариваясь, спешились, чтобы лучше рассмотреть непонятные круги с рёбрышками и бугорками. Некоторые из них доходили до полутора метров в диаметре. Их здесь было так много, что в голове крутился лишь один вопрос: что это такое?

– А, это змеи, которых в стародавние времена один колдун превратил в камни, – тут же поведал мне Тунур. – Говорят, эти змеи были так ненасытны, что заглатывали детей заживо, потом уползали в пустыню, сворачивались клубком и спали по три месяца к ряду. Тут они и дремали всем скопищем, когда колдун покарал их за прожорливость.

– Эми, – пытаясь приподнять камень, сказал мне Леон, – бьюсь об заклад, это какая-то окаменевшая улитка. Или морской моллюск. Тут же море когда-то было.

– Говорят, – продолжал вещать Тунур, – в полночь змеи эти оживают, разворачиваются и уползают на поиски человечинки…

Да, страшные истории про змей – это именно то, что мне так необходимо услышать. И суеверным стражам тоже.

– Да закрой ты уже свой рот, – прикрикнул на Тунура Чензир. – В Хардамаре на базаре будешь рассказывать всякие небылицы. А тут нечего мне людей пугать.

– Так я же предупредить хотел… – сказал бывший сапожник и притих.

Я уже успела взять камеру в руки, даже попросила Леона пройтись со мной по усеянному камнями и раковинами полю, чтобы передать масштаб диковинных останков. Вот только Чензир был против и всячески торопил нас – говорил, что нельзя тянуть время и стоять на одном месте. Пришлось послушать его и вернуться к верблюдам. Чензир прав, тут даже не в соляных покойниках и каменных змеях дело. Вода – её запас для нас ограничен. Чем больше времени проведём в безлюдной пустыне, тем больше воды потратим. А хватит ли её на обратную дорогу?

Пришлось мне принять очень сложное для себя решение – если и заниматься съёмкой, то только на обратном пути и при условии, что у нас могут остаться излишки воды. Нас здесь восемь человек, каждый час топтания на месте будет стоить всем нам нескольких литров драгоценной влаги. Значит, придётся забыть о профессиональном долге, как бы грустно это ни звучало.

Изнывая от удушающей жары, мы упрямо ехали дальше, а пейзаж на наших глазах стремительно менялся. Вместо раскиданных камней и раковин нам стали попадаться каменные пеньки с желтоватым налётом. Потом налёт сменился на бурый, а на пеньках появились шляпки, отчего они стали напоминать грибы.

После "грибного поля" земля под верблюжьими ногами стала стремительно краснеть и даже нагреваться. Шанти обул своего пса во второй комплект тапочек – поверх первого. И не зря. Кажется, мы ступали по едким отложениям каких-то химических солей. И всякий раз они принимали такой невероятный цвет, что в глазах рябило.