Миледи и притворщик - Антонина Ванина

– Лео...

– И вообще, жизнь – такая непредсказуемая штука. Теперь и ты узнала, что значит быть третьей лишней. И благородно отступила в сторону, ещё и приплатить за чужое счастье готова. Одно только не пойму. Что ты в нем нашла?

Если бы я сама знала...

– Прости меня, Лео. Я не думала, что всё так получится. Я не хотела делать тебе больно, поверь мне.

– Да чего уж там, – с кислой улыбкой отмахнулся он. – Зато теперь мы с тобой снова вместе в одной лодке. Двое отвергнутых и несчастных, идём к какой-то яме в надежде увидеть чудо. Ты веришь в чудеса, Эми?

– Уже и не знаю.

– Надо верить. Надо всегда верить.

И, задорно покачивая штативом в руке, Леон приободрился и пошёл вперёд, навстречу оку Эштума. А я плелась вслед за ним, чувствуя себя опустошённой и раздавленной.

Леону сейчас хорошо. Кажется, он даже на что-то надеется. А у меня надежды нет. И дело не в Шанти. Я просто поняла, что не имела и не имею права играть чувствами Леона. Мне бы сейчас подойти к нему и сказать – я тебя отпускаю, отпусти и ты меня. Но не могу. Мне так страшно остаться одной. Не в пустыне – в этой жизни. И мне так хочется, чтобы хоть кто-то был рядом…

Когда мы дошли до ока Эштума, в нос ударил густой запах серы. Я не отступила и лишь плотнее обмотала лицо платком, ведь впереди в земле зияла идеально круглое отверстие диаметром в три метра, а на его дне бурлила и с натяжным шумом клокотала лава. Синяя лава.

– Вот это да, – не меньше моего поразился Леон. – Или это из-за примесей серы такой необычный цвет, или я даже не знаю, какое объяснение ещё придумать. Выходит, мы сейчас стоим на вершине кратера. Только вулкан тут получился вровень с землёй. И как такое возможно?

А мне и не нужны были объяснения. Я просто снимала светящееся в кромешной тьме жерло, предвкушая, как продемонстрирую это чудо природы всему Фонтелису на фотовыставке.

Я снимала на короткой выдержке, снимала со штатива, даже попросила Леона приподнять меня, чтобы снимок вышел более объемным. А Леон с охотой усадил меня себе на плечи, и мне попутно со съёмкой приходилось обеспокоенно говорить ему:

– Лео, пожалуйста, только не надорвись.

– Да брось, Эми, – смеялся он, – ты же, как пушинка?

Это я-то пушинка? Меня даже в школьные годы дразнили кобылой из-за рослого телосложения. С годами я ниже и стройнее точно не стала.

– Лео, всё, опускай меня. И спину не надорви.

Наконец мои ноги снова коснулись земли. Съёмка закончена, можно уже идти обратно к лагерю отдыхать.

– Эми, – замер на месте Леон, да ещё с таким видом, будто что-то случилось. – Слышишь, тихо как-то стало. Прямо как на кладбище.

Тихо? И правда, только мерный звук нашего дыхания и слышен. Даже лава перестала клокотать. А ещё на груди активизировался мой скорпион-защитник. Не к добру это.

– Всё, Лео, идём скорее к лагерю. Что-то мне здесь больше не нравится.

– Мне тоже.

И мы двинулись к путеводному огоньку факелов на вершине холма. Вот только с каждым шагом скорпион вся жарче обжигал кожу.

– Лео, – остановилась я и тихо сказала. – В лагере что-то случилось. Там опасность.

– С чего ты так решила? – остановился он рядом.

– Я это кожей чувствую. Как тогда, с тарантулами.

И это чувство будило в душе тревогу – не за себя – за тех, кто остался в лагере на холме. Что теперь делать? Идти им на выручку? Но как помочь? И против чего?

Не прошло и минуты, как ответ на последний вопрос промелькнул в долине и скрылся за холмом. Потом ещё один и ещё… Три невнятные тени в тёмных одеждах под покровом ночи явно подбирались к месту нашей стоянки. Воры? Голодные отшельники, которые пришли попросить чёрствую лепёшку на ужин? Или те самые колдуны, которыми меня пугают всю дорогу?

– Так, – сурово произнёс Леон, – Эми, ты не против, если я твой штатив применю не по назначению?

И он поспешил двинуться вперёд с моим инструментом в руке, а я тут же кинулась ему вдогонку.

– Лео, стой, не надо.

– Почему? – удивился он.

А мой амулет с каждым шагом в сторону холма становился всё горячее и горячее… Но ведь там остались Шанти и Иризи. И Чензир со своими стражами. О боги, что мне делать? Спасать себя и Леона или?..

– Эми, не волнуйся. Я подберусь к ним незаметно, присмотрюсь к обстановке, а потом уж буду действовать.

– Как действовать?

– Вот так, – и он пару раз красноречиво стукнул штативом из трёх увесистых телескопических труб о ладонь.

И тут позади нас раздался до боли знакомый голос с мягкими нотками, от которых мурашки побежали по спине:

– Дружище, зачем же так сурово? Ну, кто же так встречает старых приятелей, а?

Внутри меня всё сжалось от страха и непонимания. Я вцепилась в руку Леона, словно в спасительную соломинку, а его и самого теперь заметно потряхивало.

– Сестрёнка, ну что же ты? Обернись. Мы же так давно не виделись. Хочу посмотреть на тебя.

Мои ноги стали будто ватными и увязли в земле, но я развернулась и в двух десятках метров от нас увидела улыбчивого жизнерадостного блондина с безобразным шрамом на лбу.

– Лориан?

Это вопрос вырвался у нас с Леоном одновременно. Там впереди и вправду стоял мой братик, живой и почти невредимый. Светлые волосы, светлая улыбка, вот только пореза на лбу раньше не было. Видно, это последствия аварии. Аварии, в которой он всё-таки выжил!

– Лориан, милый…

Я кинулась к нему, а братишка уже раскрыл объятия, готовясь подхватить меня и закружить…

– Старина, – услышала я за спиной не менее потрясённый, но такой радостный возглас Леона, что ринулся к Лориану вслед за мной. – Ты… да как?.. Ну, ты даёшь. А мы то думали…

Лориан всё стоял на месте, даря нам свою лучезарную улыбку, а я всё бежала и бежала к нему, пока острая боль не пронзила грудь в самое сердце.

Я упала на колени, не в силах подняться. Леон тут же оказался позади и положил руку мне на плечо, заботливо спросив:

– Эми? Что с тобой? Плохо стало? Это от волнения, куколка, сейчас пройдёт.

Нет, не пройдёт. Раскалённый амулет ясно дал мне понять, что бежать вперёд смертельно опасно.

Леон помог мне подняться на ноги, а я ухватила его за руку и потянула назад.

– Эми, ты чего? – не понял он. – Вот же Лориан. Идём к нему.

– Нет. Нельзя, – только и смогла сказать я, не сводя глаз с брата.

– Почему? – даже возмутился Леон.

Почему? Если бы я знала, если бы только знала…

Разум говорил мне, что скорпион не станет врать, а вот сердце… Сердце тянулось к родному человеку. Столько лет разлуки, столько слёз и заверений, что его больше нет. А он здесь, такой близкий и родной.